Место отсчета - Николай Басов

Здесь, в задней части котла, были сделаны две широкие канавки, открывающие на его светлом поясе ровную поверхность. Ким откуда-то извлек короткую, крепкую на вид рукоятку, воткнул ее в отверстие на поясе котла и с заметным усилием повернул. Пока он крутил, в канавке появилось углубление, имеющее довольно фигуристую форму.

– Вот в эту форму полагается заложить кубик топлива для лодок. Потом ты вращаешь этот пояс до следующей формы и снова закладываешь кубик. И так все время, пока лодка висит в воздухе.

– А быстро нужно вертеть? – спросил Ростик. – Я хочу спросить, как скоро сгорает кубик?

– Очень быстро, но вообще-то все зависит от пилота. Если он перенапрягает машину, кубики не успевают закладывать даже двое гребцов…

– Кто?

– Ну, мы так называем людей, которые стоят у котла и крутят этот вот экватор. И подкладывают топливо, разумеется. Это монотонный, тяжкий труд, сродни гребле на галере, и мы назвали его греблей.

– Понятно.

– Если пилот хорош, а у нас пока нет по-настоящему хороших пилотов, кубики сгорают только по делу. И можно держать лодку в воздухе и со средней нагрузкой для одного гребца.

– Покажи-ка мне кубик, – попросил Ростик.

– Топливо? – переспросил Ким. – Пожалуйста.

Он сунул руку в нагрудный карман гимнастерки и извлек темно-красный, почти коричневый кубик, издающий слабый запах какой-то смолы или пластмассы. Это был правильный куб, чуть больше игрального, только, разумеется, без всяких точек, обозначающих очки.

– Они не сгорают, а плавятся. И в полужидком виде стекают куда-то внутрь котла и там дают энергию, необходимую блинам для антигравитации.

– А внутреннее устройство котла известно? – спросил Ростик, попытавшись опустить кубик в фигурный паз на экваториальном пояске котла.

Ким ему не дал, он поймал руку Ростика и взял топливный кубик назад.

– Не нужно, он сразу начнет плавиться, а у нас, похоже, каждый кубик на счету, – пояснил он.

– Я не знал, – отозвался Ростик.

– Значит, так, внутри устройство котла выглядит просто. Он разделен какими-то перегородками, спиральками и ребрами, похожими на ребра жесткости, которые имеют зализанный вид и слоистую структуру. Как это работает, пока никто не понял. Мне кажется, что поймут не скоро, потому что мы не знаем принципов, которые лежат в основе этой машины.

– Но как же тогда можно?.. – удивился Ростик.

– Как можно летать? – улыбнулся Ким. – Обыкновенно. Ты же не спрашиваешь, как устроен холодильник, просто пользуешься им.

– Холодильники давно не работают, – сдержанно отозвался Ростик.

– Ну, я имею в виду, ты им пользовался, хотя и не сам его построил. Так и с лодкой. – Ким стал перелезать из задней части лодки вперед, минуя кабину с турелью, поставленную сверху котла, на метр ближе к пилотам. – Ладно, если с изложением принципов, которые все равно неизвестны, покончили, давай обсудим действия пилотов, гребцов, заднего стрелка, верхнего стрелка-наблюдателя, который скорее всего исполнял обязанности и штурмана, а потом перейдем к строению более сложных типов самолетов.

– Давай, – с удовольствием согласился Ростик, – я готов.

Он и в самом деле был готов слушать друга, объясняющего и показывающего ему совершенно новую грань Полдневья. Он знал, что без этого дальнейшее выживание людей может оказаться под вопросом.

Глава 36

Доедая вторую порцию макарон с тушенкой, Ростик приговаривал:

– Изумительная машина, просто совершенно изумительная. Видели бы вы турель! На ней я одной ногой контролирую положение спарки вокруг вертикальной оси, а второй – в горизонтальной плоскости. И если чуть-чуть раздать сиденья, даже я справлюсь, потому что до педалей расстояние можно увеличить…

– И тебе удобно, и Киму, – хмыкнула Любаня, сидя рядом с Ростиком, опершись на кулачок, не отрывая улыбчивого взгляда от мужа.

– Мам, она нас с Кимом обижает, – пожаловался Ростик.

Мама сложила свои с Любаней тарелки в стопочку и ждала, когда насытится Ростик. На ее губах гуляла рассеянная полуулыбка, но слова были более конкретны:

– Лодка, или как там эта штука называется, может быть совершенно изумительной. Но какой тебе-то в ней прок?

– Мам, ну как ты не понимаешь? Это же новый инструмент, и именно в моем деле.

– Да, вот я бы хотела, кстати, спросить, каково оно – твое дело? Шляешься по окрестностям, ничего толком не учишь… Ким вон с аэродрома не вылезает, про Пестеля я вообще не говорю, он скоро уже преподавать пойдет. А ты?

– Я путешественник! – гордо выпятил грудь Ростик. – Глобтроттер – знаешь такую профессию?

– Глобом ты быть не можешь, потому что это означает шар, а у нас шара нет. Не на Земле живем, как известно.

Ростик подумал.

– Все равно – глобтроттер. Потому что шар есть, только внутренний.

Мама замолчала, выволокла из-под рук Ростика тарелку. Поставила компот в огромной отцовской кружке. Компот был, конечно, из сушеных вишен. И как маме удалось сохранить их за зиму – уму непостижимо!

– Я разведчик, если угодно, выясняю нашу географию… Да знаю я происхождение этого слова, не нужно ловить меня на несоответствии корней и наших здешних условий. Просто подходящего названия нет.

– Я не ловлю, – усмехнулась мама. Любаня посмотрела на нее и прыснула от смеха.

– Я убежден, лодка даст нам огромные возможности. Мы начнем осваиваться тут гораздо быстрее. Ведь столько нужно сделать – находить соседей, знакомиться, устанавливать торговлю, искать металл. Мы зимой с голоду чуть не умерли, а могли бы…

– Многие умерли, – суховато сообщила мама.

– Да, а следовало лишь поторговаться. За наш металл мы могли очень много продуктов получить.

– Торговать может только город, как целое. И это значит, контакт будет сначала дипломатическим, а уже потом торговым.

– Зачем так сложно? История показывает, сначала всегда шел купец, а дипломаты налаживались ездить попозже.

– Купец?

– Да, это самый простой выход. И я не понимаю, чему ты удивляешься? Коммунистов мы удалили…

– Дело не только в коммунистах, – произнесла мама. – Они, кажется, даже не главное зло.

– А что главное? – спросила Любаня своим мелодичным голоском.

Все переглянулись, убедительного ответа они еще не знали. Но мама все-таки попыталась сделать определение, правда не совсем формальное:

– Придурок, который издаст кретинское распоряжение и начнет с упорством идиота требовать его соблюдения. И даже там, где его власть не должна, не может быть применена.

– Я не совсем понимаю, – сказала Любаня. – Пока не ощущается удушающей силы каких-либо придурков, как ты говоришь…