Черное воскресенье - Томас Харрис

Рация Корли прервала рассуждения Джексона:

— Джей-семь, джей-семь!

— Джей-семь на связи. Говорите.

— Нью-Йорк сообщает: объект «Однодневка» прошел таможенный контроль в аэропорту Кеннеди в девять сорок по восточному времени. Заказан билет, рейс «Дельта-704», Нью-Йорк — Новый Орлеан. Прибытием двенадцать тридцать по центральному времени.

«Однодневка» — кодовое имя, данное ФБР Абделю Аваду.

— Вас понял. Джей-семь, конец связи. Сукин сын! Кабаков, он едет! Он выведет нас на Фазиля и на взрывчатку. И на эту бабу!

Кабаков с облегчением вздохнул. Это было первое неопровержимое доказательство, что он идет по верному пути, что цель заговорщиков и в самом деле матч на Суперкубок.

— Надеюсь, нам удастся разлучить их со взрывчаткой еще до ареста. Не то, боюсь, шум получится слишком громкий, — сказал он.

— Значит, сегодня, — произнес Джексон. В его голосе не слышалось тревоги. Он был спокоен.

— Не знаю, — сказал Кабаков. — Может, сегодня, а может, завтра. Завтра ведь воскресенье. Ему надо убедиться, что вы работаете в воскресенье. Посмотрим.

Три часа и сорок пять минут спустя Абдель Авад сошел с лайнера компании «Дельта» в Международном аэропорту Нового Орлеана. В руке он нес небольшой чемодан. Среди пассажиров, выходивших вслед за ним, был крупный мужчина средних лет, в сером деловом костюме. На миг глаза человека в сером встретились с глазами Корли, который стоял в ожидании с другой стороны коридора. Затем этот человек перевел взгляд на спину Авада и тут же отвел глаза.

Корли, с чемоданом в руке, прошел вместе с прибывшими пассажирами в зал ожидания. Он не следил за Авадом, он вглядывался в толпу встречающих, высматривая Фазиля или эту женщину.

Однако сам Авад явно никого не высматривал. Он спустился по эскалатору и вышел на улицу, где в нерешительности задержался у очереди пассажиров, предпочитавших лимузины.

Корли проскользнул в машину, где его ждали Кабаков и Мошевский. Кабаков делал вид, что читает газету. Они заранее договорились, что он постарается держаться в тени, на тот случай, если Аваду показали его фотографию при инструктаже.

— Видите, вон там, большой такой? — спросил Корли. — Это Ховард. Он будет следить за Авадом, если тот поедет в лимузине. А если Авад возьмет такси, Ховард покажет его нашим ребятам в радиомашинах.

Авад взял такси. Ховард подошел к хвосту машины, остановился и достал платок, чтобы высморкаться.

Удовольствием было наблюдать, как организована слежка. В операции были задействованы три машины и пикап, ни один из автомобилей не шел прямо за такси с Авадом более нескольких минут на всем долгом пути до города. Когда стало ясно, что такси собирается остановиться у отеля «Марриотт», одна из преследовавших его машин свернула к боковому входу и ехавший в ней агент оказался у стойки администратора раньше, чем Авад подошел туда, чтобы получить ключи от заранее заказанного номера.

От стойки администратора агент быстро направился к лифтам. «Шестьсот одиннадцатый», — произнес он, проходя мимо человека, стоявшего у большого горшка с пальмой. Агент, стоявший у пальмы, вошел в лифт. Он был уже на шестом этаже, когда Авад с коридорным подошли к шестьсот одиннадцатому номеру.

Через полчаса ФБР заняло соседний номер, а на коммутаторе сидел еще один из агентов. Аваду никто не звонил, и вниз он не спускался. В восемь вечера он заказал себе в номер бифштекс. Бифштекс был доставлен агентом, который получил четвертак «на чай». Он осторожно нес двадцатипятицентовую монету, держа ее за края, и внизу с нее сразу же сняли отпечатки пальцев. Дежурство шло всю ночь.

Воскресное утро 5 января выдалось пасмурным и холодным. Мошевский разлил по чашкам крепкий кофе «Кейджун» и протянул одну Кабакову, другую — Корли. Сквозь тонкие стены бытовки им было слышно, как грохочет огромный винт, как шлепают по воздуху лопасти большого вертолета, поднимающего очередную ношу.

Инстинктивно Кабаков был против ухода из отеля, где остановился Авад, но здравый смысл подсказывал, что им лучше всего ждать заговорщиков на погрузочной площадке. Сам он не мог вести наблюдение со сколько-нибудь близкого расстояния — из-за риска, что его может узнать Авад или даже Фазиль, когда появится на стройке. Слежка в отеле, организованная под непосредственным контролем старшего офицера новоорлеанской группы ФБР, шла так, что лучшего и желать было нельзя. Кабаков не сомневался, что Фазиль и Авад явятся сюда, к вертолету, прежде, чем поедут туда, где хранится бомба. Авад легко сможет приспособить груз к этому типу вертолета, но ведь он не сможет приспособить вертолет к грузу. Значит, прежде всего ему нужно увидеть вертолет.

Получалось, что стройплощадка — самое опасное место. Пешие арабы смогут свободно передвигаться в этом огромном пространстве, загроможденном строительными материалами и оборудованием, и им придется иметь дело с гражданскими невооруженными людьми, двое из которых знают, что эти арабы опасны. Хорошо хоть Маджинти сегодня нет, это просто подарок, размышлял Кабаков. За те шесть дней, что за площадкой велось наблюдение, Маджинти успел дважды сказаться больным и еще два раза опоздал на работу.

Рация Корли вдруг заворчала. Он покрутил ручку, чтобы убрать шумы.

— Первый! Первый! Вызывает четвертый! — Это группа на шестом этаже отеля связывалась со старшим офицером.

— Первый на связи. Говорите.

— Поденка выходит из номера, направляется к лифтам.

— Вас понял, четвертый. Пятый, приняли сообщение?

— Пятый на месте.

Прошла минута.

— Первый, вызывает пятый. Поденка идет через вестибюль к выходу.

Голос в рации звучал глухо, и Кабаков понял, что агент, по-видимому, говорит в микрофон, вдетый в петлицу.

Кабаков смотрел на рацию Корли, и на щеках у него вздувались желваки. Если Авад направится в другой район города, он сможет присоединиться к слежке в считанные минуты. По рации, правда, чуть слышно, можно было различить шуршание вращающихся дверей, затем шум улицы: это агент вышел из отеля вслед за Авадом.

— Первый, это пятый. Он следует на запад по Декатур-стрит. — Долгая пауза. — Первый, он входит в Бьенвилл-Хаус.

— Третий! Прикройте сзади!

— Вас понял.

Прошел час. Авад не появлялся. Кабаков думал о комнатах, в которых ему приходилось ждать. Он успел забыть, как устает человек, как ему надоедает помещение, из которого приходится вести слежку. Здесь невозможны разговоры. Кабаков смотрел в окно. Корли не отрываясь глядел на рацию. Мошевский изучал что-то такое, что извлек из собственного уха.

— Первый, это пятый. Он выходит. С ним — Таракан.

Кабаков набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул. Таракан — это Мухаммад Фазиль.

А пятый все еще говорил:

— Они берут такси. Такси номер четыре-семь-пять-восемь. Регистрационный номер штата Луизиана четыре-семь-восемь, джей-эл. Повторяю: Джульетта-Лайма. Двенадцатый следует машиной…

Сообщение перебил другой голос:

— Первый, я двенадцатый. Следуем за ним. Он свернул на запад, по Мэгазин-стрит.

— Вас понял, двенадцатый.

Кабаков подошел к окну. Ему было видно, как наземная бригада крепит такелаж на очередном грузе; один из рабочих заменяет бригадира.

— Первый, это двенадцатый. Он поворачивает на Пуадра. Похоже, идет к вам, джей-семь!

— Джей-семь на связи. Вас понял, двенадцатый.

Корли остался в бытовке, а Кабаков и Мошевский заняли позиции снаружи — Кабаков в кузове грузовика, за брезентом, а Мошевский в передвижном туалете с глазком в двери. Они втроем образовали что-то вроде треугольника вокруг посадочной площадки.

— Джей-семь, джей-семь! Вызывает двенадцатый. Объекты на перекрестке Пуадра — Рампарт. Движутся на север.

Корли подождал, пока Джексон в вертолете не отошел от кровли, осторожно снижаясь к площадке, и связался с ним на специальной частоте.

— К вам гости. Сделайте перерыв минут через пять.

— Вас понял. — Голос у Джексона был спокойный.

— Джей-семь, мобильный двенадцатый. Объекты на другой стороне вашей улицы, выходят из машины.

— Вас понял.

Кабаков никогда раньше не видел Фазиля. Теперь он разглядывал его в дыру в брезенте, будто Фазиль представлял собой некую экзотическую форму дикой природы. Зверь. Мюнхенское чудовище. Шесть тысяч миль — какая долгая охота!

Футляр фотокамеры! Вот где у тебя оружие, подумал он. Попался бы ты мне в Бейруте!

Фазиль и Авад стояли возле штабеля ящиков у края площадки, глядя на вертолет. Ближе всего они находились к Мошевскому, но видеть он их не мог. Они разговаривали. Авад что-то сказал, и Фазиль кивнул ему в ответ. Авад повернулся и подергал дверь туалета, где укрывался Мошевский. Дверь была заперта изнутри на крючок. Авад прошел в следующий по порядку передвижной туалет и через минуту вернулся к Фазилю.