Сломя голову - Джули Дэм

Серьезным ценителям искусства такое сравнение показалось бы обидным. И я, должно быть, тоже так когда-то думала — до тех пор, пока впервые не попала на демонстрацию моделей одежды от-кутюр. Сидя в первом ряду уютного демонстрационного зала дома Валентино на Вандомской площади, я восхищалась изящной вышивкой не только на внешней стороне вечернего платья, но и на внутренней части предметов дневной одежды, проглядывающей сквозь высокий разрез на юбке или свободный незастегнутый жакет. А потом, когда Лола в первый раз привела меня в ателье «Диор», я смогла собственными пальцами потрогать и ощутить эти самые детали, как некий драгоценный шрифт Брайля[71], который переводился в четыре или пять нулей на ценниках. В тот момент те цены имели смысл.

— Вперед, миссис Симонс, вы можете все трогать, — улыбнулась Лола.

В то время как моя мама расхаживала по комнате в состоянии, похожем на транс от экстази, Лола отвела меня в сторону.

— Мне позвонил Жак вчера вечером. Не мог найти тебя и сказал, что ему совершенно необходимо, — она резко вскинула брови, — встретиться сегодня. Что случилось?

— О-о… — протянула я. Несмотря на отчаянную попытку выглядеть и говорить не удрученно, я почувствовала, как омрачилось лицо, потому что я знала — не смогу скрывать что-либо долго от Лолы. Но я была не уверена, что стоит рассказывать обо всем произошедшем прямо сейчас. — Гм, длинная история, — сказала я, выдавливая робкую улыбку. — Но действительно нужно поговорить о Луисе-Хайнце. Что хотел сообщить Жак?

— Через минуту мы вернемся к тебе и твоей длинной истории, — ответила Лола, поднимая голову, — но, судя по голосу, Жак сам не свой. Он не хотел разговаривать по телефону. Я сказала ему, что мы встретимся сегодня за ленчем, поэтому он собирается зайти. Возможно, сможет продвинуться вперед или назад в том, что касается Бартоломе.

— Ну ладно. Теперь самое время обсудить мою историю, — сказала я очень тихо. — Итак, я готова. Можешь ли ты вылететь в Швейцарию в понедельник? Мама уезжает в понедельник утром.

Не желая встречаться глазами с Лолой, которая меня слишком хорошо знала, я начала копаться в сумке от «Вюиттон». Что, должно быть, выглядело ужасно неубедительно, если точно знать, что крошечный ридикюль вмещает ровно три вещи. Где же ты, моя огромная сумка «Спиди», когда ты так нужна?

— Конечно, — кивнула Лола, не обращая внимания на мою плохую игру. — Большую часть из того, что было запланировано, я уже сделала, и кто-нибудь другой сможет продолжить работу с модными иллюстрированными журналами в этом сезоне, так что я без проблем могу лететь в понедельник. — А затем она напомнила: — А как насчет…

Моя рука тотчас взлетела, чтобы прикрыть ей рот.

— Не будем сейчас говорить об этом, ладно? — И посмотрела на нее умоляюще. — Давай развлекаться вместе с мамой, а я расскажу тебе обо всем позже.

Лола кивнула и искоса быстро посмотрела на меня, и в этом взгляде сквозило и любопытство, и беспокойство. Я стиснула зубы и подняла брови.

— Идем?

Мы подошли к моей маме, которая осторожно касалась изящной, наподобие кружева каймы на подоле платья из ткани под замшу.

— Это так прекрасно, что я сейчас заплачу, — сказала она, не поднимая глаз от своей драгоценной находки. — Вы когда-нибудь видели такую изумительно прекрасную вещь?

Мы совершили обход помещения по часовой стрелке, задерживаясь у каждого божественного творения. При этом Лола поэтически вещала об интимных подробностях: как они возникли и в чьем гардеробе подобный образец висит. Для моей мамы лучшего времяпрепровождения нельзя было и придумать. Она получила возможность не только поиграть в наряды для взрослых, но и добавить новые сочные детали к своему тайному досье на любимых героев.

Мы, вероятно, провели бы все послеполуденное время — а то и все выходные — в демонстрационном зале, но к парижскому опыту моей мамы необходимо было добавить еще один важный момент: ленч в постоянном месте встреч всех участников модных показов и тусовок — «Л'Авеню». Двухэтажном ресторане с бархатно-золотым декором, отмеченном печатью шика братьев Костес, который располагался как раз за углом домов Диор и Нина Риччи и поэтому практически служил кафетерием для их служащих, имеющих тут свои счета. Как любимого постоянного клиента, который не только полностью соответствовал очаровательной клиентуре — фактически она сама была таковой, — Долу приветствовали и посылали ей воздушные поцелуи все вокруг. Метрдотель лично проводил нас к столику на втором этаже ресторана. Я всегда чувствовала потребность втянуть живот и выпрямить спину с того момента, когда впервые поднялась по изогнутой лестнице «Л'Авеню». Это не было похоже на шествие по подиуму, хотя аудитория была почти та же самая. «Не дай Бог, — размышляла я, медленно поднимаясь по ступеням, — споткнуться или наткнуться на официанта — это было бы так же ужасно, как запутаться в модели на… Что за чушь собачья!» Я протянула руку к стене и быстро преодолела остаток пути вверх.

Сидя за угловым столиком, мы имели прекрасный обзор, что было особенно важно для мамы, поскольку позволяло наблюдать за людьми. Не то чтобы Лола и я чувствовали необходимость делать это — ничего не подчеркивая, естественно, — но поскольку мама оказалась здесь впервые, мы предоставили ей почетное место и она села спиной к стене, что позволяло ей видеть всех входивших. Лоле и мне, сидевшим по обеим сторонам от нее, приходилось слегка поворачивать головы то в одну, то в другую сторону, чтобы следить за происходящим.

Сегодня после полудня здесь собралось много людей, на которых стоило посмотреть и которым стоило себя показать. За столиком в глубине — в такое место садишься, когда явно не хочешь быть замеченным, но, естественно, тем самым и привлекаешь к себе внимание — уединились бывший супруг младшей дочери монакского магната, производящего одежду малыми сериями, и новая покоренная им старушка. Через стол от них сидела французская поп-певица (чье имя я не могла вспомнить) и копалась вилкой в блюде, внимательно слушая спутника, льстивого пожилого господина с седыми волосами. Я так и не смогла узнать его.

— Некий миллиардер с сомнительным источником доходов. Он приходил с ней на примерку сегодня, — прошептала Лола. И, выдержав точную паузу, добавила: — Его жена тоже была… во вторник.

Мы все еще все хихикали по поводу этой сплетни, когда мой пристальный взгляд пересек зал в направлении лестницы, и все существовавшее в этом пространственно-временном континууме, казалось, исчезло. Сначала я увидела ее, поднимающуюся на вершину лестницы — высокую, яркую, рыжеволосую. Почему она показалась такой знакомой? Еще одна поп-звезда, чьи песни я могу мурлыкать, но чье имя не откладывается в памяти?.. Ох, нет. Нет, только не сцена в джакузи! Я ахнула и нырнула вниз, спрятавшись за раскрытым меню, как только показалось его лицо.