Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ - Надежда Киценко

23 июля 1908 г. Ярославское отделение СРН предприняло первую попытку определить, какова связь между иоаннитами и о. Иоанном. Представители «Союза» встретились с пастырем в Вауловском Успенском скиту, который он построил в Ярославской губернии. По их словам, как только они подняли тему иоаннитов, о. Иоанн с возмущением произнес: «Я уже не раз прежде предавал их анафеме и теперь, при свидетелях, снова проклинаю их». Он отрицал, что как-либо сотрудничает с «Кронштадтским маяком», и благословил СРН на борьбу с иоаннитами — однако, будучи, по-видимому, осведомлен об обвинениях членов «Союза» в чрезмерной жестокости, он призвал их бороться только законными средствами{772}.

Несмотря на отчет Ярославского отделения СРН и обвинительный вердикт Киевского съезда миссионеров, проблема иоаннитов вызвала временный раскол среди членов «Союза». Руководство СРН отказалось поддержать иоаннитов и исключило их лидеров из своих рядов. С сожалением констатируя, что отдельные члены «Союза» втайне сочувствуют иоаннитству, СРН «официально и категорично» провозгласил, что не имеет ничего общего с «иоаннитскими фанатиками» и что объявлять кого-либо святым — исключительная прерогатива Православной церкви{773}. В газете «Колокол», проводившей наиболее последовательную критику иоаннитов с консервативной, православной точки зрения, появилась заметка с резкими высказываниями в адрес иоаннитов{774}. Однако отделение «Союза» в Санкт-Петербурге приветствовало иоаннитов и стало главным их защитником.

Иоанновское братство

8 сентября 1909 г. начала свою работу новая организация — «Иоанновское братство». Ее создатели ставили себе целью увековечение памяти о. Иоанна, в первую очередь составление его жития и учреждение благотворительных организаций, названных его именем. Как и ранее иоанниты, «Братство» не поддерживало ни одно из учреждений, открытых самим о. Иоанном, будь то Дом Трудолюбия или монастыри. Связь «Братства» с ультраправыми политическими организациями очевидна. Так, статья 4 Устава организации гласила: «В составе Братства могут пребывать Православные русские люди, свято блюдущие присягу на верность Помазаннику Божию Императору и Самодержцу Всероссийскому и отвергающие лжеучения материалистов, социалистов, революционеров и масонов»{775}. Именно потому, что МВД решило считать «Братство» прежде всего организацией политического и консервативного толка (как и «Союз Михаила Архангела»), а о. Иоанна — скорее филантропом, нежели религиозной фигурой, оно одобрило тот факт, что «Братство» зиждется на светских основаниях{776}. Однако стоило Николаю Большакову и другим известным иоаннитам вступить в ряды «Братства», как и Синод, и полиция стали следить за деятельностью организации более пристально.

На поверку обнаружилось, что «Братство», вопреки требованиям Устава, не учреждает ни одной образовательной или благотворительной организации, а преследует главным образом религиозные цели. Согласно данным полицейского расследования, в период с 20 сентября по 1 октября в «Братстве» должны были читаться еженедельные лекции с такими названиями: «О Суде Божьем», «О соблазне и переходе в другую веру» и тому подобные. Более того, во время собраний «Братства» регулярно читались антисектантские проповеди, в которых обличались баптисты, пашковцы и Фредерик Уильям Фаррар, английский религиозный писатель тех лет, однако защищались иоанниты. Как только петербургским властям, отвечающим за функционирование обществ, стало известно об этом «отклонении от первоначально заявленной цели организации», они приказали закрыть «Братство»{777}.

Сумерки иоаннитов

Кроме того что в 1908 г. на миссионерском съезде в Киеве иоаннитов объявили сектой, а в 1909 г. закрыли «Братство», их постигли и другие неудачи. 2 января 1910 г. скоропостижно скончался Николай Большаков. Было создано Общество памяти отца Иоанна с недвусмысленной целью — охранить его «светлое имя и деяния» от злодеяний иоаннитов. Полиция продолжала караулить любое проявление активности со стороны иоаннитов, утверждая, в частности, что следы их деятельности обнаружены в Санкт-Петербургском гарнизоне. Создавалось ощущение, что движение иоаннитов выдыхается{778}.

Однако дело обстояло иначе. В 1909–1913 гг. поток людей, распродававших свое имущество и уходивших жить в иоаннитские общины, возглавляемые местными «пророками», не иссякал{779}. Поступали сведения, что иоаннитские проповедники обнаруживались в таких далеко отстоящих друг от друга регионах, как Вологда, Владимир, Пятигорск, Кисловодск, Самара, Саратов и Минск{780}. Теперь, после смерти о. Иоанна, их проповеди стали как никогда разнородными. Одни предсказывали, что Николая II скоро убьют и что вместо него воцарится Антихрист в обличье Льва Толстого (или Сергея Витте){781}. Другие настаивали на публичных дебатах с Толстым; третьи проповедовали запрет на брак и мясную пищу, но при этом выступали за свободную любовь{782}. Крестьянин Федор Лободин при помощи книги под названием «Толкование Евангелия», которую, по его словам, благословил о. Иоанн, исцелял и изгонял нечистую силу из воронежских крестьян{783}. Вместо о. Иоанна появились новые «иисусы» — Чурсиков в Петрограде, Колосков в Москве, Стефан Подгорный на Украине{784}. Было создано общество трезвости, члены которого назвались «Ивановскими братцами»{785}. Деятельность иоаннитов была столь разнообразна, что некоторые газеты выдвинули следующую гипотезу: ивановские братцы, иоанниты, баптисты и адвентисты стремились сформировать антиправославный фронт, направленный главным образом против православных миссионеров{786}.

Власти по-прежнему пребывали в замешательстве. Когда местные чиновники запросили центральные органы, какие меры следует предпринимать в отношении иоаннитов, то получили удивительное количество противоречивых указаний. К примеру, в записке от 28 марта 1910 г. чиновники Департамента духовных дел и иностранных исповеданий, отвечая на запрос губернатора Томской губернии, как действовать в отношении недавно обнаруженных иоаннитов, порекомендовали ему:

«Т. н. иоанниты, поскольку таковые до настоящего времени изучены, не сформировались до сего времени в какую либо секту с отличным от Православной Церкви догматическим или каноническим вероучением… [они] являются, насколько удалось выяснить, лишь своего рода благочестивою организацией, преследующей цели нравственного самоусовершенствования и вдающейся отчасти в экзальтацию. Поэтому к данному явлению на местах надлежит относиться не с религиозной, но исключительно с общегражданской точки зрения»{787}.

В 1911 г. в аналогичной ситуации гофмейстер двора ответил Тобольскому губернатору не менее изворотливо, указывая, что иоанниты — не секта, а благочестивая группа людей, единственная цель которых — прославление о. Иоанна. Он добавлял, что после принятия нового закона в 1906 г. прежний закон о цензуре считается аннулированным и что издания иоаннитов нельзя преследовать на этом основании{788}.

Возможно ли, чтобы мнения представителей МВД и Императорского двора настолько отличались от точки зрения, выраженной Синодом и постановлением 1908 г.? Очевидно, того факта, что Синод одобрил решение Всероссийского миссионерского съезда, прошедшего в Киеве в 1908 г., оказалось недостаточно. 12 апреля 1912 г. собралось специальное заседание Синода, посвященное исключительно проблеме иоаннитов. Теперь иоаннитство официально признали сектой, подобной хлыстам; Киселева, Пустошкин, Назарий и Жеденов были призваны к ответу; для православных были подготовлены специальные разъяснительные заявления{789}. Однако иоаннитам удалось оставить по себе столь сильное впечатление, что даже их православные недоброжелатели отчасти переняли их риторику. Так, в опубликованном в 1912 г. памфлете сказано: «Эти проклятые о. Иоанном и, чрез него (курсив мой. — Н.К.), Самим Богом еретики иоанниты…»{790}

И хотя после 1990 г. начинается молчаливая реабилитация иоаннитов (путем включения их литературы в общий религиозный дискурс эпохи), на закате Российской империи они однозначно воспринимались как угроза и для о. Иоанна, и для православия в целом.

В итоге можно заключить, что иоанниты — одно из многочисленных и популярных религиозных движений, стремившихся вернуть «истинную» веру и пробудить людей перед лицом неминуемого конца света{791}. В контексте России конца XIX — начала XX в. они представляли собой часть более широкой националистической, ультраправой реакции на модернизацию и секуляризацию. Характерным их отличием от других сект, которые также ожидали наступления тысячелетнего царства Христа, было то внимание, которое уделяло им общество, поскольку иоанниты претендовали на роль «истинных» последователей о. Иоанна. Действия иоаннитов, таким образом, неизбежно отражались не только на самом пастыре, но и на всем православии, что в итоге внесло свою лепту в общий кризис идентичности Православной церкви самодержавной России.