Аляска, сэр! - Юрий Шестера

– Тогда приступим к его испытанию, – резюмировал тот.

Гурьбой покинув вигвам, все участники эксперимента направились к окраине селения. К ним тут же примкнул Кучум, доселе неотлучно сидевший у входа. Неожиданно прямо на глазах у всех с земли вспорхнул вспугнутый человеческими шагами черно-белый красавец тетерев и уселся на ветвь ближайшего дерева.

– Кучум! – коротко скомандовал Чучанга.

Пес тут же метнулся к облюбованному тетеревом дереву и, задрав морду, начал азартно лаять. Тетерев же, уверенный, видимо, в своей полной безопасности, лишь снисходительно посматривал на него сверху вниз.

– Ну! – нетерпеливо подтолкнул Майкла Уильямс.

– Далековато… – с сомнением произнес тот, боясь, видимо, промахнуться и тем самым опростоволоситься перед гостем.

– Майкл, а ты сделай несколько плавных шагов вперед. Не бойся, птица не вспорхнет – она сейчас всецело занята Кучумом, – посоветовал опытный, несмотря на молодые годы, охотник Чучанга.

По его совету Майкл медленно продвинулся чуть вперед, согнул в локте левую руку и, положив на нее длинный ствол пистолета, тщательно прицелился. Потом грохнул выстрел, и тетерев, как-то нелепо подпрыгнув, замертво свалился на землю.

– Готов! – вскричал Майкл, радуясь удачному выстрелу, а Кучум, подхватив дичь, принес и положил ее у его ног. – Ай да пес! Вот ведь умница! Понял, что добычу надо нести не хозяину, а тому, кто ее подстрелил, – возбужденно проговорил американец, лаская Кучума. – Да с тобой охота – одно удовольствие!

– У нас, русских, есть поговорка: «На чужой каравай рот не разевай», – заметил в воспитательных целях Воронцов.

– А я разве собираюсь умыкнуть Кучума? – притворно обиделся Майкл. – Просто хочу сказать, что это самая лучшая охотничья собака из всех, которых мне доводилось видеть!

– Потому-то у нас Чучанга и считается один из самых удачливых охотников, – гордо изрек Яндога.

Сагамор подошел к Майклу:

– А мне можно выстрелить из твоего пистолета?

– Почему бы и нет? – пожал тот плечами и занялся подготовкой пистолета к новому выстрелу.

– Куда бы мне, интересно, пальнуть? – задумчиво спросил сагамор, держа в руке уже заряженный пистолет.

– Да вон хоть в ту сосну, что стоит шагах в двадцати от нас, – посоветовал Майкл. – Прицелься и стреляй.

В точности повторив все движения Майкла, сагамор прицелился и выстрелил. От ствола сосны в разные стороны полетели куски коры. Стрелок, гордо потрясая в воздухе пистолетом, окинул спутников торжествующим взором. Они же, в свою очередь, впервые увидели в нем сейчас не важного и всегда сдержанного сагамора, а простого индейского воина.

– А теперь прошу всех вернуться в вигвам Яндоги, – приподнятым тоном провозгласил Алексей Михайлович. – Думаю, нам необходимо отметить освоение нашим уважаемым гостем нового для него оружия доброй выпивкой!

Все с энтузиазмом откликнулись на его предложение, а из быстрого, но красноречивого обмена взглядами между Уильямсом и Майклом стало ясно, что одной бутылкой рома застолье не обойдется…

Ранним солнечным утром четверо мужчин стояли у подножия Восточного хребта Скалистых гор и оценивающе оглядывали уходящий ввысь склон, поросший почти до самого перевала, скрытого за его крутыми боками, густым лесом. По сравнению с двумя соседними данный склон был не столь уж и высок, но вот нарраганзеты… Лошади они хоть и выносливые, однако к горным дорогам не слишком привычные.

Путешественники прекрасно осознавали, что для сведения угла наклона местности к минимуму им придется кружить зигзагами, увеличивая тем самым длину и время прохождения пути в несколько раз. Зато при таком способе восхождения их лошадям будет легче преодолеть довольно крутые склоны. К тому же другого выхода все равно не было.

Вчера, после веселого застолья у Яндоги, в вигваме Воронцова и Чучанги маршрут подъема был еще раз тщательно оговорен, и теперь, уже непосредственно на местности, вносились последние коррективы.

– Вроде бы мы все рассчитали правильно, Алекс, – нарочито спокойно произнес Майкл, сверяя схему маршрута с реальной местностью. – К тому же Уильямс в составлении схем – настоящий мастак. Слово траппера!

– У нас, русских военных, по этому поводу принято говорить иначе: мол, гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – улыбнулся Алексей Михайлович.

– Как обычно, мудрые слова изрекаете, Алекс, – заметил всегда уравновешенный Уильямс. – Тем не менее, как говорил великий Юлий Цезарь, жребий брошен! Осталось перейти Рубикон…

– Что-то вас, друзья-теоретики, на исторические аналогии потянуло, – усмехнулся Майкл. – Меня же больше устраивает другое изречение Цезаря: «Пришел, увидел, победил!»

– А ты-то где, интересно, успел нахвататься ума-разума, дружище? – округлил глаза Уильямс.

– С кем поведешься, от того и наберешься, – огрызнулся Майкл. – Так, кажется, говорит наш друг Алекс?

– Что ж, глядишь, со временем ты и в самом деле наберешься чего-нибудь путного.

– Ох, и зануда же ты, Уильямс, – недовольно отмахнулся от приятеля Майкл.

Воронцов, успевший привыкнуть к беззлобной пикировке американцев, не спеша раскурил трубку. Его примеру последовал и Чучанга.

Майкл присел рядом с Кучумом.

– Ну что, Четвероногий Воин, будем прощаться? – Пес благодарно лизнул его в лицо, и глаза рыжеволосого янки увлажнились. – Вот поди ж ты: бессловесная животина, а все понимает…

«Оказывается, под напускной маской эдакого разухабистого парня-траппера у Майкла скрывается доброе и отзывчивое сердце», – не без удивления подумал Воронцов и отчасти даже позавидовал женщине, которой посчастливится когда-нибудь стать спутницей его жизни.

– Пожалуй, нам пора отправляться в путь, – сказал Уильямс и выразительно посмотрел на солнце, успевшее подняться уже довольно высоко над бескрайней, как океан, прерией. – Спасибо, друзья, за гостеприимство и особенно – за бесценные советы по преодолению Скалистых гор. Благодаря вашей помощи мы с Майклом вполне готовы к их штурму. Прощайте, Алекс! Прощай, Чучанга! Совместная поездка по прерии чрезвычайно сблизила нас, превратив изначально просто товарищеские отношения в настоящую дружбу.

– Всецело согласен с вами, Уильямс, – с грустью в голосе проговорил Воронцов. – И мне, признаться, совсем не хочется расставаться ни с вами, ни с Майклом.

– К сожалению, приходится, Алекс, – вздохнул Уильямс, – ведь жизнь продолжается, и у каждого она своя. Я же обещаю сохранить в душе все тепло, полученное от общения с вами.