Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис

Она сжала губы. Любовь Мартина к своему сюзерену безмерна и способна подвигнуть его на самые рискованные поступки во имя дела, которому он служил столь преданно. Крессида вздрогнула от страха, но тут же подавила дрожь и, наклонившись, прижала губы к свежему еще шраму.

Она неустанно молилась о том, чтобы ей дано было счастье зачать дитя от Мартина. Раз-другой она ловила на себе его испытующий взгляд, он словно боялся, что это произойдет, и вспоминала его слова о том, что он хотел бы, чтобы ее семья по-прежнему считала их брак не вполне свершившимся.

Было ли это предчувствием неудачного исхода кампании и он хотел, если случится худшее, оставить ее совершенно свободной? Казалось бы, страх должен был пронизывать ее до мозга костей, но Крессиду успокаивало уверенное выражение лица короля, а многочисленность окружавших его офицеров высшего ранга наполняла ее радостью. Если король не сомневается в успехе, чего ей бояться?

Одиннадцатого августа ранним утром Крессиду испугал решительный стук в двери их спальни. С трудом, пробудившись от глубокого сна, Мартин приподнялся в постели, опершись на локоть, и осовело моргая.

— Что там еще, черт побери? — рявкнул он.

— Это Питер Фэйрли, милорд. Срочные известия с запада. Агенты прискакали ночью и…

— Ясно. — Мартин сразу проснулся. — Через десять минут я буду внизу в зале. Зайди в мою комнату и помоги одеться.

Он наклонился и поцеловал спутанные волосы жены.

— Не знаю, смогу ли я позавтракать сегодня с тобою, любовь моя.

— Но вы сообщите мне?

— Да, как только уверюсь в том, что королю обо всем доложили, и все необходимое сделано.

Крессида смотрела, как он, туго стянув пояс ночного халата, направился в смежную комнату, где обычно одевался. Ей было слышно, как он говорил с Питером, но слов разобрать не удалось. Вздохнув, она позвонила в маленький серебряный колокольчик, призывая Алису; было очевидно, что заснуть уже не удастся.

— Ну, что? — спросил Питера граф, уже надев узкие штаны и сорочку.

Питер нагнулся, чтобы помочь хозяину завязать шнурки.

— Это случилось, милорд. Тюдор высадился в Милфорд-Хейвене. Королю уже доложили, и он призывает вас на Совет.

— Ладно, — буркнул лорд Мартин. — Кто там сейчас с ним, Питер?

— Сэр Ричард Рэтклифф, милорд. Лорд Ловелл все еще на юге. Несколько рыцарей с севера — сэр Доминик Оллард, сэр Ги Джарвис…

— Джарвис? Значит, он все-таки прискакал на юг, вон что! — Голос Мартина прозвучал резко. — Слушай, Питер, срочно пошли курьера мастеру Стэндишу. Скажи, что я прошу его допросить сэра Стрэйнджа. И пусть не колеблется: я передаю ему поручение короля. Скажи также, чтобы он заручился поддержкой сэра Джеймса Тирелла и действовал с ним заодно.

— Слушаюсь, милорд.

Одевание было закончено, и Питер вышел, повинуясь нетерпеливому жесту графа. Мартин окунул лицо в чашу с холодной водой, которую налил туда из глиняного кувшина его оруженосец, и досуха вытерся полотенцем. Затем, уже окончательно проснувшись, поспешил вниз, в большой зал.

Король весело его приветствовал.

— Вижу, тебе уже сообщили, Мартин. Значит, Уэльс, а? Я-то думал, они высадятся на юге. Твоя жена, кажется, говорила о возможной высадке в Уэльсе?

— Потому лишь, что в Греттон зачастили разные посланцы и соседи. Она заверила меня, что ее отец совершенно лоялен, ваше величество.

— Сэр Дэниел курьером известил меня о том, что намерен присоединиться ко мне с войском в полтораста человек.

— Дай-то Бог, чтобы ему не помешало продвижение Генриха, — пробормотал Мартин.

— Я вызову на Совет Норфолка вместе с Шарри и Брекенбери. Уже посланы войска в Нортумберленд. Сэр Томас Бушиер и сэр Уолтер Хангерфорд заверили меня, что также готовы скакать на север.

Сэр Ричард Рэтклифф поднял глаза от тонкой пергаментной карты, которую изучали собравшиеся в зале соратники короля, и посмотрел на Мартина.

— Его величество считает, что самое лучшее — собрать войска у Уотлинг-стрит. Генрих Тюдор, без сомнения, попытается прорваться в Лондон и пойдет, скорее всего, по этой дороге… там и надо поставить ему заслон.

Мартин согласно кивнул. Король, отдав распоряжения своему оруженосцу, вернулся к ним.

— Не могу сказать, чтобы эти вести меня встревожили, Мартин. Я давно уже рвусь в бой. Теперь мы в руках Господа, друг мой.

— Да, милорд.

— Но ты, кажется, озабочен. Однако все предосторожности приняты…

— Все так, ваше величество. Я совершенно уверен в том, что мы способны ответить на вызов. Моя тревога личного свойства, я боюсь за безопасность жены. Прежде я намеревался отправить ее домой. Но теперь, как вижу, это невозможно.

Король сверкнул глазами.

— Она должна ехать с нами, Мартин. Я направляюсь в Лестер. Меня уведомили, что крыша зала в замке не совсем в порядке, но я, как бы там ни было, надолго в городе не останусь. Леди Рокситер вполне можно устроить в сторожке замка. Присмотри за этим, когда мы приедем.

Он слегка сжал руку Мартина.

— Знаю, что ты сейчас чувствуешь, старый дружище, но там она будет в относительной безопасности. — И, устремив глаза куда-то вдаль, он добавил: — Анна тоже хотела бы в такое время быть рядом со мной.

Армия короля выступила из Ноттингема на Лестер шестнадцатого августа, на следующий день после годовщины восшествия Ричарда на престол. Крессида ехала верхом рядом с Мартином; она любовалась сверкающими боевыми доспехами и ничуть не дивилась тому, что на пути их встречали толпы горожан и крестьян, сбегавшихся отовсюду, чтобы посмотреть на королевское войско, выступившее на юг.

Мартин восседал на своем любимце, белом боевом коне — Уайт Шарри, — облаченный в доспехи, которые были на нем, как рассказал он Крессиде, в битве под Тьюксбери, когда ему едва исполнилось восемнадцать. С тех пор он почти совсем не прибавил в весе. Крессида лишь однажды видела мужа в доспехах, в ту первую их встречу на ристалище, да и доспехи тогда были не боевые, а турнирные. Питер Фэйрли с суровым лицом ехал следом за своими господами.

Армия шла через Ноттингемшир строем по четыре в ряд, обоз двигался в центре колонны. Сам король и его приближенные рыцари, в том числе Мартин и Крессида, скакали следом, защищенные с обеих сторон телохранителями.

Сердце Крессиды больно колотилось о ребра, но боялась она не за себя — только за Мартина и за успех справедливого дела короля. Она получила весточку от отца, сообщавшего о том, что он будет ждать короля в Лестере, так что ей предстояло вскоре увидеть его. Довольно мужественно подчинилась она и распоряжению Мартина остаться в Лестере, когда королевская армия выступит оттуда.