Королевская пешка - Джоанна Мэйкпис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мартин молча смотрел на своего сюзерена. Одна и та же мысль проскользнула у них, и Мартин вздохнул.
— Милорд…
— Знаю, ты любишь ее.
— Больше жизни…
— Не потеряй эти часы, Мартин. Нам обоим известно, что времени для сожалений бывает потом с избытком.
Мартин опустил голову, не желая, чтобы король увидел слезы на его ресницах. Он был слишком близок к королю эти последние месяцы, чтобы не понимать, как мучительно страдает этот человек из-за своей потери. Ни постоянные заботы в связи с угрожавшим королевству вторжением и внимательное чтение бесчисленных донесений лазутчиков, ни новые назначения в армии не спасали Ричарда от одиночества, когда он на несколько часов оставался наедине с собой.
Мартину и самому нелегко было жить вдали от Крессиды. В одинокие ночные часы он испытывал невыносимо острое желание видеть ее, но понимал при этом, что для ее же благополучия ей лучше находиться подальше. Но вот она здесь — и душа его и тело ликовали. Нет, не мог он сейчас играть роль тирана, немедленно отослать ее обратно, не позволив себе и ей, хоть немного насладиться друг другом… тем более что это и вправду может оказаться последней их встречей.
— Да, ваше величество, — отозвался он немного севшим вдруг голосом. — Я буду ласков с нею эти несколько дней, но скоро должен буду отправить ее назад, туда, где все же спокойнее.
— Ты будешь извещен, когда настанет час.
Король проводил Мартина взглядом, пока тот не скрылся из виду в конце коридора. Потом взглянул на растерянную физиономию Питера Фэйрли и усмехнулся.
— Оставайся на своем посту! И не бойся: не думаю, чтобы гнев твоего господина обрушился на твою голову. Скорее он падет на голову сержанта, сопровождавшего графиню.
Крессида широко раскрытыми глазами смотрела на короля, который, прикрыв за собой дверь, пересек комнату и подошел к походному сундучку, стоявшему на стуле у окна.
— Мне хотелось удалить Мартина на несколько минут.
Крессида явно была в замешательстве, и король засмеялся.
— У меня кое-что для вас есть, и, сдается мне, вы предпочтете не показывать это ему.
Он поднял крышку сундучка и, вынув оттуда маленькую книжицу, вручил ее Крессиде.
— Здесь вы найдете письмо от леди Элизабет. Я несколько дней ломал себе голову, как его доставить вам, не привлекая ничьего внимания. — Он слегка подмигнул, она же опустила глаза на тисненый кожаный переплет и тут же прямо взглянула в его проницательные серые глаза. — Этот часослов принадлежал моему брату. Элизабет подумала, что мне захочется иметь его. Свое послание она спрятала меж страниц.
Крессида попыталась нащупать письмо, но король обеими руками чуть-чуть сжал ее руки.
— Пусть часослов останется у вас. Я знаю, как вы цените ее дружбу. У меня же есть другие подарки брата, покойного короля. Мне будет приятно сознавать, что эта книга дорога вам. И знаю, Анне тоже это понравилось бы.
Крессида склонилась, чтобы поцеловать его руки; ее глаза были полны слез, но выказать свою благодарность она не успела — вернулся Мартин, и король отпустил их, весело приказав немедленно удалиться и поскорей привести себя в порядок, чтобы в час дня разделить с ним обед.
Возвращение в Ноттингемский замок прошло почти в полном молчании. И до этого, во время обеда, Крессида едва ли обменялась с мужем двумя-тремя словами, так как король полностью завладел беседой, любезно рассказывал об окрестностях этого охотничьего домика, об удачах и неудачах королевской охоты, вежливо интересовался здоровьем ее родителей. Все это время Крессида сознавала, что сидевший рядом с ней Мартин кипит от ярости.
Отчасти радуясь тому, что обед закончился, а вместе с ним и надобность в соблюдении дворцового этикета, отчасти же с беспокойством ожидая, что гнев мужа вот-вот обрушится на ее беззащитную голову, стоит им только наконец остаться вдвоем, Крессида соскочила с лошади в самом растревоженном состоянии духа, лишь бросив короткий взгляд на сержанта; выражение его лица сказало ей, что он не менее ее трепещет от перспективы в любой момент оказаться перед лицом взбешенного хозяина.
Лорд Мартин приказал перенести багаж Крессиды в комнаты, которые примыкали к предоставленным ему апартаментам, и, размашисто шагая, прошел через холл. Крессида и Алиса с трудом за ним поспевали.
Комнаты графа оказались на удивление хорошо обставлены. Крессида уже привыкла к тесноте Вестминстера — впрочем, сейчас король взял с собою совсем немного придворных, в основном самых испытанных соратников, с которыми намеревался держать совет относительно стратегии грядущих сражений.
Крессида обнаружила, что, хотя спальня и отличалась роскошью, Мартин, судя по всему, даже не удосужился распаковать вещи — а может быть, подумала она, просто не брал с собою много поклажи, желая на всякий случай путешествовать налегке.
Алиса быстро огляделась и тут же начала раскладывать платья Крессиды. Вскоре в комнату стремительно вошел весьма мрачный граф Мартин и тотчас приказал служанке:
— Поди и позаботься о своем устройстве. Пошли кого-нибудь из моих людей за складной кроватью для себя, пусть поставят ее в комнату рядом с комнатой твоей госпожи. Когда понадобится, я пришлю за тобой.
Филипп также был отослан в большой зал вместе с Питером Фэйрли. Филипп, разумеется, быстро заведет себе приятелей среди прочих пажей. А Крессиде придется позаботиться о том, чтобы мальчонку не попало из-за ее непокорства.
Оставшись с мужем наедине, она решила взять инициативу в свои руки:
— Право же, нет никакого смысла сердиться на бедного Филиппа или сержанта Чабба. Я, и только я, ответственна за решение покинуть Греттон.
Высоко подняв голову и упрямо вскинув подбородок, она мужественно смотрела мужу в лицо, а он… он просто задохнулся при виде этого восхитительного юного тела, со стальной решимостью вытянувшегося перед ним в струнку.
— В этом я не сомневаюсь, — отозвался он мягко, — и вовсе не собирался наказывать ни того, ни другого.
Его дружелюбный тон несколько сбил Крессиду, и в ее взгляде выразилось некоторое замешательство.
— Это я настояла… я сказала, что поеду одна, если Чабб не даст мне охрану. Ему пришлось согласиться, но, как я поняла, он сделал необходимые распоряжения для обороны Рокситера, если в том возникнет надобность… — Она поняла вдруг, почему он желал держать ее вдали от двора, и ее голос дрогнул.
Он молча сидел на скамье в оконной нише, глядя на лужайку перед замком, за минувший год поросшую бурьяном, однако же вьющаяся белая роза, несмотря на то что о ней не заботились и лишних побегов не обрезали, цвела пышным цветом, и ее пьянящий аромат заполнял всю комнату. Мартин повернулся к Крессиде и сказал: