Ангел Возмездия - Юрий Петухов

– Не, не надо!

– Почему?

– А потому! Не мы его сюда впихнули, не нам и выпихивать!

– Загадками говоришь.

– Дурья башка! Может, его кто на ниточке ведет, понял?! А ты дернешь – кончик-то тебя и по макушке огреет самого! А то еще чего, тут с умом надо... Пускай ползет, какое нам дело!

– Вот это точно, дела нет! А только место свое знать надо. У-у, гнида!

Ивану опять раза три кряду саданули по ребрам. Он перевернулся на бок, скрючился.

И все-таки голова постепенно прояснялась. Да и тело оживало. Но Иван не спешил – он решил, что поднимется или сделает попытку подняться лишь тогда, когда силы восстановятся полностью, ну хотя бы на две трети. Он незаметно просунул руку в пояс, нащупал шарики стимуляторов, очень осторожно и медленно, чтобы не вызвать подозрений, если за ним следят, поднес руку ко рту и проглотил сразу пять или шесть шариков. Он знал, что потом будет плохо. Но это потом. А выкарабкиваться надо было сейчас.

– А может, он не слизняк? Может, из наших? Гляди-ка, не отличишь ведь! – донеслось снова сверху.

– Был бы наш, сразу на внутреннюю связь вышел, так-то!

Иван и раньше догадывался, а теперь до него дошло окончательно – негуманоиды в основном переговариваются мысленно, телепатически, и потому он в любом обличий предстает перед ними чужаком.

– Наш или не наш, какое дело! Что ж теперь – так и позволять ему по перпендикулярным уровням шнырять? А мало ли куда его занесет?!

– Не наше дело!

– Ну и ладно!

Иван подождал, пока смолкнут удаляющиеся шаги, и повернул голову, приоткрыл один глаз – верхний. Никого рядом не было. Тогда он открыл все глаза, осмотрелся, сел. В спину будто колом ударило.

– Проклятье! – выругался он. И застонал. Лишь теперь начинали сказываться все те удары, что были нанесены ему в бесчувственном состоянии. Зеленая пелена застлала взор. Он отогнал ее усилием воли, собрался. И стало лучше – то ли стимуляторы подействовали, то ли сработали рефлекторные механизмы, заложенные в его мозг и тело еще в Школе.

Он сидел посреди самой настоящей пустыни – от горизонта до горизонта тянулась одна и та же растрескавшаяся серая земля. И не земля даже, как он убедился, проведя рукой, а ссохшаяся или обожженная глина. Трещины были глубокими и широкими, причудливо изломанными и забитыми каким-то непонятным, но явно искусственного происхождения мусором. Чего только в них не было – и разноцветные спиральки разных величин, и пластиковые черные болты с кривой нарезкой, и колечки, и штыри, и перепутанная и изломанная проволока, и вообще черти что! Но главное, нигде не было намека на что-то такое, откуда Иван с Ланой могли выйти в эту пустыню. Или его успели отволочь так далеко? Иван не знал. Он сидел и вертел головой, ничего не понимая.

Небо было зеленым и бездонным. В эту ненормально прозрачную пропасть было страшно смотреть. И Иван снова уставился в землю. Он сидел на плоской глинистой плите с причудливо изрезанными краями – плиты этой только-только хватало, чтобы вытянуться во весь рост. Иван склонился над трещиной, сунул в нее руку. Но тут же выдернул ее обратно – в пальцы словно током ударило. Он попробовал еще разок, но уже с другой стороны – шибануло сильнее. Нет, подумал он, лучше не экспериментировать!

Встал. Ноги держали. Головокружение прошло. Он подпрыгнул вверх метра на полтора – и сумел разглядеть: чуть ли не за горизонтом, в теряющейся дали какие-то смутные тонюсенькие столбики или башенки. Подпрыгнул еще раз, но разобраться так и не сумел.

Надо было идти куда-то, разыскивать русоволосую и вообще искать выход, если он только есть в этой безжизненной пустыне. Не сидеть сиднем! И Иван побрел, куда ноги понесли. Поначалу он перешагивал через трещины. Но это было утомительно, сбивало с ритма, ведь плиты были разной ширины, разных форм. И он стал прыгать с одной на другую, иногда и перемахивая через те, что поменьше. Все это напоминало какую-то глуповатую детскую игру, когда ребенок, спешащий за матерью, вдруг задается целью не наступить ни на единую трещинку в наземном покрытии, и от того поминутно сбивается, спотыкается, а то и падает. Но на Ивана напал странный азарт – он прыгал с плиты на плиту, и уже не на ходу, а на бегу; он просто несся как сумасшедший, как взбалмошный ребенок. Через каждую сотню плит он подпрыгивал вверх и глядел за горизонт, но башенки-столбики не приближались, до них было так же далеко как и в самом начале.

Он начал задыхаться. Но когтистые лапы были послушны, выносливы – Иван еще раз убедился, что негуманоиды правильно поступают, не нося никаких башмаков или сапогов. Да и как на такие раскоряки натянуть башмаки! Он прыгал и прыгал в надежде хоть куда-нибудь добраться. По его расчетам позади оставалось не меньше полутора десятка километров. Но ничего не менялось – пустыня-свалка была точно такой же как и в исходном пункте. Складывалось впечатление, что некто специально размел весь этот пестрый мусор по щелям столь равномерно.

От однообразности пейзажа начинали уставать глаза. Иван почти не смотрел по сторонам, лишь, контролировал узенькую полосочку впереди... И вдруг он сбился, споткнулся, упал на колени посреди одной из плит. И его сразу прошибло второй волной пота – ледяной, неприятной. Посреди следующей плиты лежал маленький кругленький черненький шарик.

Иван осторожно, словно переступал не по разломам глины, а прыгал с льдины на льдину, перебрался на плиту. Взял шарик щепотью... Да это был самый обыкновенный гранулированный стимулятор, самый что ни на есть земной, его собственный! Думать о том, что кто-то успел до него побывать тут и оставить на плите шарик было наивно. Иван сел и призадумался.

Все было чертовски нелепо! Бежать по кругу, как это бывает с неопытными ходоками и бегунами, блуждающими в трех соснах, он не мог, с его выучкой он бы и в полубессознательном состоянии не ползал кругами.... И все же он вернулся туда, откуда начал свой путь.

– Эй! – крикнул он вверх. – Кто-нибудь меня слышит?!

Голос его растворился в зеленой прозрачной пропасти.

– Ну и черт с вами!

Иван снова сунул руку в трещину – его затрясло. Да так, что зубы-пластины застучали трещоткой и из глаз покатили слезы. Но он терпел. Его било, колотило, трясло безжалостно, неистово. Тело корчилось словно в агонии. Но он терпел. И все глубже запускал в трещину руку. Наконец наткнулся на что-то твердое, округлое. Вцепился и потащил на себя. Но вытащить ничего не сумел... Плита вдруг накренилась, встала дыбом будто переворачивающаяся льдина – и Ивана повлекло куда-то вниз. Он еле успел зацепиться за край плиты. Но тут же отдернул руки, иначе бы их расплющило всмятку о другую плиту. Но не упал...