Гремучий Коктейль - 1 (СИ) - Харитон Байконурович Мамбурин

применение своим деньгам. Иногда даже находили, завоевав себе репутацию тех, с кем не стоит связываться. Если мир не позволяет легально покупать себе власть, то есть еще и теневой, в котором запретов куда меньше, так что у Сильверхеймов были и слава, и репутация. А также много, очень много врагов, желающих в удобный момент вцепиться им в подбрюшье.

Хороший урок для некоего жадного Дайхарда, неосмотрительно пытающегося заработать там, где всё давно поделено и находится в постоянно контролируемом самыми разными группами равновесии. Сложная система сдержек и противовесов, категорически не терпящая флуктуаций.

— Поэтому, друг мой, Аркендорф — это твой золотой билет, — разглагольствовал Азов, — Да и мой тоже. Баронство, к делам которого традиционно не задают вопросов, — это куда перспективнее, чем твои идеи по поводу патентов.

Тут я был вынужден согласиться. Сам немало помнил из своей жизни, а еще в голове сидел Эмберхарт, который знал на порядки больше. Техника, наука, экономика, философия. Знаний было завались. Только вот чтобы «изобрести» какое-то новшество, надо было сначала твердо увериться, что в этом мире оно будет пользоваться спросом. А с этим были большие сложности. К примеру, взять окна моей квартиры в общежитии? На вид самое прозаичное стекло, а по сути — видоизмененный ударопрочный и почти не пропускающий звук материал, прошедший через специальный промышленный ритуал. Двойные стеклопакеты в этом мире нужны менее использованных прокладок.

— Да уж… — уныло вздохнул я. В книжках было все просто. Попаданец «изобретает» карамельную жопу на палочке, к нему тут же со всех ног несут деньги, государь приглашает его на приемы, разные графы вьются стаями в надежде присосаться, а он только лежит весь томный в ванне из шампанского и вяло руководит чудом образовавшейся службой безопасности, отбиваясь от попыток украсть секрет карамельной задницы.

Бизнес — это всегда серьезно. Не с моими текущими нагрузками, статусом и положением туда лезть. Тем более с налету. Аркендорф куда более надежный и тихий выбор.

— Смотри-смотри, — меня ткнули в бок, — А отношения там накаляются! Ты бы подошёл, что ли?

Действительно, стоящие друг напротив друга девушки, тонкая хрупкая Кристина и высокая статная Сильвия, уже, казалось, были готовы вцепиться друг другу в глотки. Они не кричали, их лица не были искажены от злости, но уже стояли очень близко друг к другу, с руками, скрещенными на груди. Я не видел лица «невесты», но вот личико родственницы уже сломало маску аристократичности — та кривила губы, цедя слова.

Вмешиваться, правда, не пришлось. Не успел я встать со скамейки, как Сильверхейм резко отвернулась от Терновой, зашагав к ожидающему её роскошному темно-синему манамобилю с ожидающим шофером. Сама Кристина осталась стоять. Она даже не шелохнулась, пока машина с могущественной аристократкой не скрылась с виду. Резко развернувшись на месте, наша знакомая ушла назад в общежитие, чуть ли не чеканя шаг.

— Интересно, чего они не поделили? — вслух спросил я пространство, а потом добавил, обращаясь к Константину, — Идём домой. Перекусим и займемся твоей математической неуспеваемостью.

— Вполне она успеваемость, — пробурчал Азов, нехотя сползая со скамейки, — Но подтянуть надо…

Мы неспешно зашагали по тропинке, обходя главное здание. Погожий денек выгнал буквально всех студентов на улицу и, если бы не сильное безденежье окружающих, они бы сейчас уже все сидели по тавернам и рюмочным. Опускаться до поведения прибалтов, из-за которых ранее учебное заведение прекратило работать, здесь никому не давали, так что все дисциплинированно ждали стипендии. Точнее — особых студенческих выплат, полагающихся вскоре каждому. «Получить сорок рублей и пропить нафиг!» — было написано на каждом лице мужского пола, встречающегося нам по дороге. Женские же жаждали тортиков и косметики, а еще, вполне возможно, новой краски для волос.

Никак не пойму эту моду…

— Кейн! — тревожный окрик Азова вырвал меня из мыслей, моментально заставляя напрячься. А затем, спустя долю секунды, рвануть с места в карьер, не отпуская висящий на плече баул.

Сложно поступить иначе, когда ты видишь, что бессознательную Арию фон Аркендорф быстро тащат к забору несколько темных личностей с закрытыми платками лицами!! А вокруг — лишь немногочисленные сопляки, разинувшие рты и тычущие пальцами!

Так я вам и позволю! Это моя инвестиция!

Глава 32

Мысли — они куда быстрее слов. Я так-то вообще стал очень быстрым парнем, хоть и не по своей воле. Тело молодого деревенского хулигана, навыки и рефлексы записного матёрого убийцы, разум… хм. Разум обычный, свой, родной, хоть и чуждый этому миру. Зато быстрый. Достаточно быстрый, чтобы анализировать ситуацию на ходу. Хоть, может быть, и неверно.

— «Кейн! Сзади! Щит!»

Мысли быстрее слов. Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос передает мне предупреждение одним слитным ментальным пакетом, сопровождая его не только нотками тревоги, но и общим посылом к действию. Поэтому у меня уходит не более секунды, чтобы на бегу, сорвав гримуар с пояса, раскрыть его в защитном движении, отражая разворачивающимся Щитом пущенное мне в спину заклинание, выглядящее как спутанный клубок черных шипастых корней.

Автора я тоже мельком вижу — это стоящая у торца кампуса Кристина, с закушенной нижней губой и направленной на меня чернокнигой.

Хочет остановить. Не выйдет. Мне до забора, через который сноровисто перекидывают Арию, пару десятков метров пробежать!

Выстрел. Пуля, прошедшая левее, взрывает дерн передо мной. Не думая, автоматом прыгаю по диагонали влево — на стрельбах Кристина показала мне, что у неё очень хороший глазомер, но слишком тонкие и изящные руки. Отдача даже от её невеликого револьвера (который она таскала по академии несмотря на запрет оружия!), сильно уводит её руку.

Угадал. Вторая пуля мимо, а больше девушка ничего сделать не успеет — я перемахиваю забор, сразу уходя за дерево на тротуаре. Там и получаю в ухо от одного из похитителей, явно ожидавшего меня в засаде. Удар сбивает с ног, в глазах вспыхивают звездочки, а ухо, и так недавно пострадавшее от двоедушца, вспыхивает простой фейерверком мстительной боли!

Какое, сука, невезучее ухо!

Я трачу с пяток секунд на прийти в себя и подняться. За это время пузатый объемный манамобиль, чем-то напоминающий «газель», добирает в свои недра последних похитителей и срывается с места. Беру с него пример, проклиная всё на свете.

Местные манамобили не только выглядят как массивные мобили начала двадцатого века, но и скорость держат невысокую, поэтому я, бегущий за похитителями, уверенно держу машину в поле зрения. Правда, ни на что другое времени нет, вытянуть из тюка хоть какой-то из пистолетов или даже дробовик не получится, тем более на ходу, поэтому приходится скакать козлом, уповая на гримуар и внутреннее душевное электричество.

А скакать приходилось именно козлом в этом нелепом преследовании.

Даже в этом волшебном мире, полном различных чудес и магии, бедная культурная столица святой Руси была проклята петербуржцами — медленными, вальяжными, неумолимо толкающими перед собой свое огромное воображаемое достоинство. Уворачиваясь, проныривая, подталкивая и то и дело забегая на проезжую часть перед бибикающими манамобилями, я проклинал и проклинал щедрую душу русского народа, привыкшего как перенимать культурные особенности, так и драть своих соседей, точнее соседок, порождая смешанное потомство. В данном случае, заражение людей близкорасположенной прибалтийской неторопливостью бесило меня невероятно.

— Простите!

— Извините!

— Очень спешу!

— Там человеку плохо! — именно с такими воплями я вовсю стараюсь увернуться не просто от тех, кого я догоняю, но и от тех, кто прёт мне навстречу, даже не моргая глазом при виде приближающегося бегом человека.

Упыри тормозные! Вот бы дробовик достать, но полиция может неадекватно понять!

У похитителей были проблемы того же толка, но справлялись они с ними чуть лучше. Они даже соблюдали правила дорожного движения, пока я, наконец, не преуспел достаточно, чтобы один из них, высунувшись в окно, заметил, что их преследует злобный красный брюнет с красным ухом, подозрительным баулом, а что еще куда опаснее — здоровенной книгой на поясе!

Пузатый манамобиль тут же дал по газам, демонстрируя решительное намерение удрать.

Черт!

— «Кейн! Любое заклинание