Воины бури - Бернард Корнуэлл

— Господин?

— Ты принес клятву моему брату, — сурово произнес Сигтрюгр.

— А твой брат взял мою семью в заложники, — ответил Орвар. — Ни один лорд не должен так поступать.

— Верно, — согласился Сигтрюгр.
Он посмотрел, как к берегу пристал Нидхёгг, носом прохрустев по гальке. Кормчий Бьярк спрыгнул с корабля и взглянул на обнажающего меч Сигтрюгра. Клинок с шипением вышел из ножен. На короткий миг показалось, будто Сигтрюгр угрожает Орвару мечем, но потом он опустил клинок, погрузив в гальку.

— Ты знаешь, что делать, — сказал он Орвару.

На глазах у команд Хрёсвельга и Нидхёгга Орвар опустился на колено и положил свои руки на сжимающие меч руки Сигтрюгра. Орвар вздохнул, но прежде чем принести клятву, взглянул на меня.

— Обещаешь, что моя семья останется в живых, господин?

— Обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы твоя семья осталась жива и невредима, — я коснулся молота на шее. — Клянусь Тором и жизнью моей семьи.

— Как ты сдержишь эту клятву? — спросил меня Сигтрюгр.

— Отдав Рагналлу твою жену, как же еще? А теперь позволь ярлу Орвару принести тебе клятву.

И на берегу безмятежного залива, под бело-голубым небом клятвы были произнесены.

Не трудно быть лордом, ярлом или королем, но трудно быть предводителем.

Большинство желает за кем-то следовать и требует от своего предводителя процветания. Мы раздаем браслеты, золото, земли, серебро, рабов, но одного этого недостаточно. Людей надлежит вести. Брось их на несколько дней на произвол судьбы, и они заскучают. А заскучавший воин доставляет неприятности. Воинов следует удивлять, ставить перед ними задачу, которую они считают непосильной. И они должны бояться.

Предводитель, который не внушает страха, не может править. Но одного страха недостаточно. Тебя должны любить. Когда ведешь стену из щитов, когда враг выкрикивает угрозы, когда клинки стучат по щитам, когда должна пролиться кровь, а вороны кружат в предвкушении мертвечины, то воин, любящий своего предводителя, будет сражаться лучше того, кто только боится. В это мгновение мы — братья, сражаемся друг за друга, и воин должен знать, что его предводитель пожертвует жизнью, чтобы спасти своих людей.

Этому меня научил Рагнар, который вел за собой остальных с радостью в душе, хотя его тоже боялись. Кьяртан, его непримиримый враг, умел править только с помощью страха, и Рагналл тоже. Те, кто властвуют только с помощью страха, могут стать великими королями, могут править столь необъятными землями, что не будет видно края, но их могут одолеть. Одолеть люди, сражающиеся как братья.

— Брат предложил мне править островами, для себя же оставил корону Британии, — поведал мне Сигтрюгр той же ночью.

— Островами?

— Морскими островами, — пояснил зять, — что вдоль побережья.

Он махнул на север. Я плавал в тех водах и знал, что к северу от Ирландского моря протянулась целая сеть островов, скал и бушующих волн.

— Скоттам бы это пришлось не по душе, — рассмеялся я. — А скотты доставляют одно беспокойство.

Зять ухмыльнулся.

— Думаю, это и замышлял Рагналл. Я бы сдерживал скоттов за его спиной, а он захватил бы земли саксов, — он смолк, глядя как искры кружатся во тьме. — Мне бы достались скалы, чайки и козлы, ему же — золото, зерно и женщины.

— И ты отказался?

— Согласился.

— Почему?

Он посмотрел на меня единственным глазом. На месте другого виднелся затянувшийся рубец.

— Семья. Этого желал мой отец. Жизнь в Ирландии стала тяжелой, наступило время найти новые земли,— он пожал плечами. — Кроме того, стань я правителем островов, то обратил бы скалы в золото.

— Скалы, водоросли, чаек и козлов? — удивился я.

— Корабли, — хищно осклабился он. Он намекал на пиратство. — Поговаривают, что за морем есть земли.

— Я слышал эти рассказы, — ответил я.

— Только подумай! Новые земли! Ждут, чтобы их заселили.

— Там нет ничего кроме льда и пламени, — возразил я. — Однажды я доплыл туда, где сверкает лед и горы извергают пламя.

— Тогда огнем мы растопим лед.

— А потом что? — спросил я. — Говорят, что есть другие земли, но их населяют чудовища.

— А мы убьем чудовищ, — весело возразил он.

Меня позабавил его пыл.

— Так ты ответил брату согласием?

— Да! Я стал бы Королем Моря, а он — королем Британии, — он замялся. — Но потом брат потребовал Стиорру.

У костра воцарилось молчание. Стиорра слушала нас с непроницаемым лицом, но перехватив мой взгляд, украдкой улыбнулась. Вокруг костра собрались люди, стараясь подслушать разговор, и передавали слова стоявшим поодаль.

— Он потребовал Стиорру, — повторил я.

— Он всегда требует заложников, — сказал Орвар.

— В заложниках держат семьи врагов, а не друзей. — поморщился я.

— Для Рагналла мы все враги. — добавил Бьярк.
Он был кормчим Нидхёгга — высоким, стройным норвежцем с длинной, заплетенной в косу бородой, а на каждой щеке было вытатуировано по кораблю.

— Он и твою жену держит заложницей? — спросил я.

— Жену, двух дочерей и сына.

Стало быть, Рагналл властвовал только при помощи страха. Люди его боялись, что неудивительно, поскольку он был грозным предводителем. Но тот, кто правит людьми страхом, должен быть и успешен. Должен вести своих людей от победы к победе, потому что стоит ему только выказать слабость, как он становится уязвим. А Рагналла разбили. Я разгромил его в лесах Эдс-Байрига. Прогнал его с земель Честера. И неудивительно, подумалось мне, что люди, оставленные им в Ирландии, готовы нарушить клятвы.

Возникал и еще один вопрос. Если воин приносит клятву, а господин берет заложников в исполнение сей клятвы, то действительна ли она? Когда воин сцепляет руки поверх моих, когда произносит слова, связывающие его судьбу с моей, он становится братом. Похоже, Рагналл не доверял никому. Он требовал как клятв, так и заложников. Он считал каждого врагом, а никто не станет хранить верность врагу.

Сварт, огромный воин, правая рука Сигтрюгра, проворчал:

— Он не собирался делать леди Стиорру заложницей, — сказал он.

— Верно, — согласился Сигтрюгр.

— Я должна была стать его женой, — сказал Стиорра, — пятой по счёту.

— Он сам тебе это сказал? — спросил я.

— Мне сказала Фулла, — ответила она. — Его первая жена. Она показала мне свои шрамы, — Стиорра говорила очень спокойно. — Отец, ты когда-нибудь бил своих жён?

Я улыбнулся ей сквозь пламя.

— Нет, в этом смысле я слаб.

Она улыбнулась в ответ.

— Я помню, ты говорил, что мужчина не бьёт женщин. Ты часто это говорил.