ЛЮДИ КРОВИ - Алан Троуп

– Что это ты вдруг стал такой добренький? – спрашиваю я.

Тинделл издает хриплый отрывистый смешок – Просто, пока тебя нет, Питер, мы все в большей безопасности. Знаешь, как близко мой кабинет от стола Эмили? Когда взорвалась та бомба, я уже решил, что я покойник. У меня до сих пор в ушах стоит этот грохот. Дело в том, Питер, что когда кто-нибудь в следующий раз попытается убить тебя, я вовсе не желаю оказаться поблизости. И пока этот ублюдок вертится где-то рядом, будь так добр, позволь нам заниматься делами, а сам сиди на своем острове и наслаждайся погодой. Сделай одолжение!

Я смеюсь и вешаю трубку. Каковы бы ни были истинные мотивы Джереми, его доводы кажутся мне вполне здравыми. Отец выбрал этот остров и выстроил именно такой дом для того, чтобы отбить любую атаку. Невозможно представить себе какое-нибудь место на материке, где мы с Элизабет были бы в большей безопасности.

Решив последовать совету Джереми, я пытаюсь вести нормальную, насколько это возможно, жизнь, ожидая, пока таинственный мистер Чен обнаружит себя. Разумеется, я не стану стоять у окна или выходить из дома, не удостоверившись прежде, что на горизонте нет никаких подозрительных лодок И еще я буду чаще прислушиваться к ворчанию и лаю моей стаи, постоянно помня, что кто-то может попытаться высадиться на моем острове. Но кое-что остается неизменным: по ночам мы с Элизабет по-прежнему охотимся, а днем я занимаюсь хозяйством.

Мой мобильник звонит через несколько недель. Мы с Хорхе в этот момент копаемся в моторах «Грейди». Я вытираю руки и отвечаю на звонок.

– Питер? У меня хорошие новости, – говорит Артуро.

– Чен мертв? – спрашиваю я.

– Пока нет. Но он на пути к своей смерти. Мои люди выяснили, что он сегодня вылетает сюда. Они видели его в «Майами Интернешенал» несколько минут назад. Найти его теперь – лишь вопрос времени.

– Ты уверен?

– Абсолютно! – уверяет Артуро. – У меня есть пленка из аэропорта. Этим рейсом прилетел только один азиат. А двое других встречали его в зале для выдачи багажа. Мы теперь знаем, как все они выглядят. Я раздал их фото своим людям и полиции.

Копы получили распоряжение: где бы ни появлялись эти трое и что бы они ни делали, немедленно задержать их.

– Хорошо, – говорю я, весьма довольный тем, что дело сдвинулось с мертвой точки. – Звони мне, когда еще что-нибудь узнаешь.

Я отключаюсь и поворачиваюсь к Сантосу. Он прекращает возиться с одним из валов и внимательно смотрит на меня. Лицо его перепачкано смазкой.

– Хорошие новости? – спрашивает он.

– Будь я пьющий, я бы откупорил бутылку.

– И как же мы отпразднуем?

Я смотрю в сторону галереи, на пушку, наставленную на море, и вспоминаю тот ночной выстрел, за несколько дней до того, как я отправился на поиски невесты.

– Хорхе, – говорю я, – мы ведь так и не выстрелили из пушки.

– Нет, босс, – он вновь принимается за вал.

– По-моему, пора.

– Мне нравится эта идея,- он молчит несколько секунд, потом говорит: – Почему бы не сделать это завтра под вечер? А потом я приготовлю вам «Карие Дьябло».

Интересно, почему он задумался, прежде чем предложить мне это? С другой стороны, он все время для меня готовит. В его предложении нет ничего необычного. Я улыбаюсь и говорю:

– Прекрасная мысль!

В эту ночь Элизабет удивляет меня, зазвав в постель после охоты.

– Только осторожно! – предупреждает она меня, и мы касаемся друг друга легко, словно два перышка.

Когда все заканчивается, она глубоко вздыхает и придвигается ко мне поближе. Живот ее ходит ходуном: в нем вертится и брыкается наш ребенок.

– Наш сын просится наружу, – улыбается она.

– Так скоро? – спрашиваю я.

– Глупый, до июня осталось меньше двух недель.

А в июне он уже может появиться на свет в любой день.

«Как скоро!» – думаю я и представляю себе ужас на лицах Сантоса и Мортон, когда они узнают, какая их ждет судьба.

– Разве ты не рад? – спрашивает Элизабет.

– Конечно рад!

– Весь дом снова будет наш. Никакие люди больше не будут тебе надоедать. Только ты, я и наш сын, – улыбается Элизабет. – Не могу дождаться. Мое тело станет таким же, как раньше, и тогда мы порезвимся!

Я киваю.

– Я понимаю, Питер, в каком-то смысле я тебя разочаровала. Но, надеюсь, не слишком сильно,- Элизабет гладит меня хвостом.

Даже сейчас она кажется мне красивой.

– Ты меня вовсе не разочаровала, – говорю я. – Просто нас по-разному воспитали. Мы должны побольше узнать друг о друге.

– Питер, – говорит она, заглядывая мне в глаза, – ты помнишь, тогда, на катере, мы говорили о любви?

– Да.

– Я тогда сказала тебе, что не уверена, что знаю, что такое любовь.

Я молча киваю.

– Я много об этом думала все эти месяцы. Близость рождения ребенка заставила меня на многое взглянуть по-другому. Теперь я уверена, Питер:

я люблю тебя.

Я не ожидал услышать от нее такие слова. Меня сразу охватывает беспокойство, не было ли своего рода изменой то, что я так много времени проводил с Сантосом и Кейси, и мне это нравилось. Но ведь сейчас мы рядом, и, услышав ее признание, я снова понимаю, как много она для меня значит.

– Я тоже тебя люблю, – отвечаю я.

Мы лежим рядом, где-то между сном и бодрствованием, слушая дыхание друг друга.

– Питер! – тормошит меня Элизабет. Я шевелюсь, чтобы показать, что слушаю ее. – Утром, когда проснемся, сделаешь для меня кое-что?

– Конечно.

– Золотой медальон, который ты подарил мне, перед тем как мы поженились, лежит на туалетном столике. Понимаю, что носить его в драконьем обличье просто смешно… Но я все же хотела бы надеть его. Ты не мог бы обвязать цепочку вокруг моего запястья, чтобы она не соскочила? Обещаешь?

– Обещаю.

И мы вновь качаемся на границе между сном и явью, и я вспоминаю другое свое обещание, данное Сантосу:

– Завтра днем мы с Сантосом выстрелим из пушки. Хотел предупредить тебя, чтобы ты не испугалась.

– Я не испугаюсь, Питер, – говорит она, прижимаясь ко мне. – Только смотри, будь осторожнее, когда играешь в свои игрушки!

Утром я просыпаюсь и сразу превращаюсь в человека. Встав с нашего ложа, ищу медальон на цепочке. Потом присаживаюсь на корточки рядом со спящей Элизабет и осторожно оборачиваю цепочку дважды вокруг ее правого запястья. Умиленно улыбаюсь причуде своей жены, осторожно целую ее, стараясь не разбудить.

Я медлю, прежде чем покинуть комнату, смотрю, как она спит, чтобы полнее ощутить любовь к ней. Подавив в себе порыв разбудить ее и громко объявить ей о своих чувствах, тихонько выхожу и затворяю за собой дверь. «Потом, – думаю я. – У нас еще будет предостаточно времени на это».