ЛЮДИ КРОВИ - Алан Троуп

– Ничего, в следующий раз будете есть помедленнее.

– Если он будет, следующий раз.

– Да бросьте, босс, вам же понравилось. Это ведь вкусно.

Теперь, когда внутри перестало жечь, я ощущаю лишь приятное послевкусие во рту.

– Да, – признаю я, – это было чудесно.

– Вы ведь хотите, чтобы я как-нибудь приготовил это снова, не правда ли, босс?

Я улыбаюсь и киваю.

Зимний ветер, на удивление теплый в этом году, наметает маленькие сугробики снега на рамах cнаружи. Камин мы не топим. Вечерами еще тепло. Насытившийся, расслабленный, я сижу в кресле и смотрю, как Кейси убирает со стола, чтобы Хорхе мог положить на него шахматную доску. Элизабет встает, целует меня и поднимается наверх поспать.

Я знаю, что потом, когда пленники будут уже заперты в своих камерах, голод вернется ко мне. И мы с Элизабет поднимемся в небо, чтобы поохотиться и добыть свежего мяса и теплой крови. Но сейчас я сыт. Кейси включает телевизор и устраивается рядом с нами, чтобы одним глазом следить за игрой. Хорхе, как всегда, выбирает белые. Он делает первый ход слоном, тем, что справа от ферзя.

Я не могу сдержать улыбки: этот ход ни разу не принес Сантосу удачи. Он начинает агрессивно, а потом пугается и робко уходит в защиту, и все его ходы становятся предсказуемы. Я уже предчувствую шах и мат. Честно говоря, я обыгрываю его каждый вечер. Удивительно, что он до сих пор не утратил вкуса к игре.

25

Проходит февраль, потом и март. Элизабет становится все толще и все мрачнее с каждым днем. К началу апреля она вообще отказывается принимать человеческое обличье.

– Это слишком неудобно, – говорит она, лежа на своем сене. – Когда я становлюсь женщиной, у меня сразу начинает болеть спина, и еще мне все время кажется, что мочевой пузырь вот-вот лопнет, – она поглаживает чешую на своих раздавшихся боках. – По крайней мере, когда я в своем естественном обличье, нашему ребенку хватает места.

Не вижу никакого смысла уговаривать ее, выманивать из комнаты. Чего не могу сделать я, с тем вполне справляется Кейси. Она уже научилась ухаживать за садом. Благодаря помощи Сантоса и его подруги у меня остается достаточно времени, чтобы содержать свою комнату в порядке и выполнять все желания Элизабет. Я приношу ей еду с кухни, меняю постель.

Мне очень неловко это признавать, но ни я, ни люди не можем сказать, что нам сильно недостает Элизабет. Сантос убедил меня купить удочки, и мы теперь подолгу сидим и удим рыбу у причала.

– Отец часто брал меня с собой на рыбалку, – говорит Хорхе. – Я был еще маленький, когда он умер. Он иногда менялся со мной удочками – отдавал мне свою, когда у него клевало. Он вечно притворялся: говорил, что ему ни за что так не подсечь, как мне. Иногда к концу дня он разводил костер, мы варили наш улов и ели, перед тем как отправиться домой. Потом, придя домой, мы сначала говорили маме, что ничего не поймали. Но

в конце концов я не выдерживал и раскалывался. Теперь всякий раз, как ловлю рыбу, вспоминаю отца.

Я киваю и думаю о своем отце.

– Когда я был маленьким, мой брал меня на охоту. Он притворялся, что не видит добычу, давал мне возможность первым напасть. А иногда он заставлял меня поверить, что нуждается в моей помощи, звал меня, чтобы я добил… Как я гордился, когда он впервые отпустил меня одного! Я знал, что теперь он мне доверяет.

– А на кого охотились? – спрашивает Сантос.

– Так… Это была всего лишь игра.

Я теперь отправляю людей в подвал все позже и позже, чтобы они составляли мне компанию, когда я смотрю фильмы или какие-нибудь другие передачи по телевизору. Даже если им программа не нравится, они никогда не бывают безразличными, как Элизабет. В их обществе я смотрю телепередачи с гораздо большим интересом.

Однажды вечером, когда уже нечего смотреть, Сантос предлагает поймать какую-нибудь музыку.

– Только не эту классическую тягомотину,- говорит он, включает приемник и настраивается на кубинскую радиостанцию. Они с Мортон начинают танцевать.

Увидев, что я смотрю на них, отбивая такт ногой, Сантос делает мне знак присоединяться, разучивает со мной шаги. К моему удивлению, Кейси не возражает, чтобы мы танцевали с ней по очереди. Мы даже танцуем втроем и смеемся.

Я редко покидаю остров, разве что езжу за продуктами и прочими необходимыми вещами. Обманываю себя: это, дескать, потому, что не хочу держать Сантоса и Мортон взаперти дольше, чем это необходимо. Но в глубине души я знаю: это потому, что никогда прежде за всю мою жизнь я не чувствовал себя менее одиноким.

Однажды приезжает Артуро:

– Питер, все в порядке? Ты почти не появляешься. Джереми все время спрашивает, бываешь литы вообще на материке. Он жалуется, что никак не может поймать тебя.

– Все прекрасно, – отвечаю я. – Просто у меня в последнее время нет большой необходимости покидать остров.

– Но ты нам нужен там. Надо принять кое-какие решения.

– Вы всегда можете позвонить мне.

– Питер, это не одно и то же. Ты это прекрасно знаешь. Джереми думает, что, поскольку мы так и не устранили угрозу нападения на тебя, ты, должно быть, боишься приезжать на материк.

– Понимаю. Джереми очень хотелось бы, чтобы я испугался, – смеюсь я.

– Да, конечно,- подтверждает Артуро.- Боюсь, что, воспользовавшись твоим длительным отсутствием, он еще что-нибудь отколет.

– Поручи своим людям следить за ним.

– Они следят за ним постоянно.

Я пожимаю плечами:

– Ну тогда мне не о чем беспокоиться.

Артуро звонит мне снова на следующий день.

– Можешь начать беспокоиться, – объявляет он.

– Почему?

– Мои люди из Калифорнии сообщают, что наш китайский друг вернулся к нам. Они еще говорят, что, возможно, он на пути во Флориду.

– Ты не мог бы позаботиться о нем?

– Мои люди не знают, где он.

Я вздыхаю. Жизнь в последнее время была слишком приятна, чтобы я мог позволить испортить ее угрозами.

– Что ж, дай мне знать, когда вы будете готовы что-нибудь предпринять.

– Питер, еще одно…

– Черт возьми, Артуро, в чем дело?

– Мои люди узнали его имя: Шен Ло Чен. Я помчался домой и перечитал сообщения в газетах о том пожаре. Один из сгоревших – некий Бенни Чен, управляющий китайской фабрикой вееров. Я думаю, этот Шен Ло может быть каким-нибудь дальним родственником тому Чену из «Китайского талисмана».

Я качаю головой:

– Артуро, я хочу, чтобы этим занимался ты. Я сейчас не испытываю никакого желания разбираться с каким-то сумасшедшим китайцем.

– Да что, черт побери, на тебя нашло? Обычно ты иначе относишься к делам!