Попытка – не пытка - Елена Хотулева

Ну а теперь реплика под занавес! Сталин во время нашей встречи в Кремле сказал мне, чтобы я не только создал несколько резервных копий, а еще разработал систему уведомления, благодаря которой ты сразу узнаешь, где искать программы, если со мной что-то случится. Я не буду этого делать. Как не буду делать и других копий своих разработок. Возможно, я запишу несколько запасных вариантов для себя, но для тебя… Увы!

Скорее всего, тебя удивляет мое странное поведение, ты не понимаешь, почему я монополизировал машину времени и после всех разговоров о шпионах и секретных службах не обеспечил тебе беспрепятственный доступ к прошлому. Тебя можно понять. На первый взгляд я веду себя бессмысленно. Но на самом деле… На самом деле я сделал это намеренно. Мне представляется, что события будут развиваться примерно так. Меня хлопнут, ты будешь искать резервные программы, потом у тебя наведут шмон, и ты никогда больше не попадешь в Сталину. Для меня это был бы идеальный вариант. Почему? И как же ты не догадалась? Я родился в 1937 году, а в 1938-м мои родители были расстреляны. Я не знаю, чья именно подпись стояла под этим приказом, но совершенно очевидно, что в моей искалеченной судьбе виноват только один человек – твой теперь уже законный супруг Иосиф Сталин. И… Я считаю, что придумал довольно остроумный способ мести. Когда я увидел на твоей руке кольцо, которое, безусловно, что бы он там тебе ни рассказывал, было снято с трупа расстрелянной интеллигентки, я понял, что этого человека не исправит никакая альтернативная реальность. Где бы и с кем бы он ни находился, какую бы политику ни вел, он всегда останется кровавым тираном, которого я ненавижу… Я решил, что помогу тебе строить идеальное общество, но потворствовать вашей неземной любви буду только до тех пор, пока машина времени в моих руках, так, чтобы твой драгоценный вождь постоянно чувствовал зависимость от моей персоны…

Я так думал до сегодняшнего дня. Но потом, когда увидел тебя в свадебном платье, мне пришло в голову, что я не совсем справедлив. Несмотря на то что я, как ученый, не верю ни в какие потусторонние силы, все-таки у меня в душе живет некое представление о высшем разуме. И мне показалось, что будет более правильно, если судьбу вашего странного романа решит именно эта непостижимая сила. Я отдал тебе ноутбук с программами и решил, что если я не прав и Сталин на самом-то деле совершал все эти репрессии с благими намерениями и действительно от чистого сердца делал все возможное для развития СССР, то ему повезет. Случится чудо, у тебя не отберут этот комп, и ты продолжишь летать в прошлое.

Конечно, я не очень хорошо поступаю по отношению к тебе. Но думаю, что если ты никогда не прочитаешь это письмо, то простишь меня из-за того, что я гениальный ученый, живущий в своем непонятном тебе заоблачном мире. Ну а теперь, после того как ты изучила эту исповедь, ты несомненно простишь меня, так как я дарю тебе эту программу, которая вернет твою любовь! Что же касается России, которая, возможно, из-за моей вендетты останется без идеального строя, то… Даже не знаю, что сказать… Потому что, во-первых, я все равно не верю в то, что в альтернативной реальности из твоего замысла получится хоть что-то путное, а во-вторых, пойми меня правильно. Если Сталину действительно удастся что-то сделать, то мне будет трудно жить с мыслью, что рай, воцарившийся в обновленной Российской Федерации, создал мой злейший враг. Звучит глупо, но… Пусть это произойдет только через мой труп. На этом я с тобой прощаюсь и желаю тебе всегда иметь правильные эмоциональные параметры, необходимые для корректной работы системы».

Далее следовали рекомендации по созданию электродов, алгоритм по установке программ и подробное описание того, что надо будет сделать, если этот компьютер начнет барахлить и мне придется перенести их в другой ноутбук.

Я встала из-за стола и, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься, подошла к окну. Значит, дела обстояли именно так. Он мстил Сталину, а меня все это время держал в неведении… Это не укладывалось в голове. Хотя… Ведь я никогда не жила в том 1937 году, в котором родился Натаныч, и мне было трудно судить человека, который в общем-то стал жертвой этой системы. Я идеализировала и Сталина, и созданный им строй, и государство… Потому что это была иная реальность – реальность, в которой правил человек, которого я любила и который любил меня…

Итак, если все работает, то я попаду в 1937 год в тот момент, когда мы со Сталиным простились в гостиной. И все будет как раньше! Но… Он даже не успеет испугаться, что потерял меня. А я… Я провела без него несколько кошмарных месяцев, чуть не умерла от сердечного спазма, многократно хоронила себя и свою личную жизнь… Да! Скорее всего, Сталин не обманывал меня, когда сказал, что у него есть только один грех, в котором он исповедовался патриарху. Потому что высший разум оказался к нему благосклонен и решил не лишать его моей любви. Я же, как отметил мой законный муж, не была праведницей, за что и получила наказание в виде нескольких месяцев безумия… Неужели у меня хватит духу не рассказывать ему о финале этого письма? Странно… Но если он узнает о том, что тут натворил мой гениальный друг, то вряд ли в 1952 году скажет ему про премию. Или за много лет что-то еще изменится? Натаныч, живущий в параллельной реальности, все-таки изобретет машину времени и полностью реабилитируется в наших глазах?.. Или что-то произойдет во время нашего последнего разговора в 1952 году?..

Так перескакивая с одной мыли на другую, я наконец пришла к выводу, что действительно не могу не простить его, потому что, как он и сказал, у меня на столе стоял ноутбук, возвращающий мне мою любовь, и в нем был спрятан ключ, открывающий для России светлое будущее.

Я открыла дверь и пошла в комнату к Глебу, чтобы забрать маленький источник бесперебойного питания, через который он подключал компьютер. Мне очень не хотелось, чтобы Маша видела мою зареванную физиономию, но она мгновенно подлетела ко мне:

– Елена Григорьевна! Я же не сломала его! Вы посмотрели? Там все работает. Вы проверили гороскопную программу? Я даже не знаю, почему я тогда забрала его домой. Это помутнение, наверное, какое-то было! Да и Глеб еще сказал! Вы злитесь, да? Вы обиделись?

– Маша, – ответила я сквозь слезы. – Ты сделала такое! Такое! Если все это работает, то я тебе правительственную награду привезу за то, что ты этот ноутбук спасла…

Я вытащила из-под стола кубик UPS, утащила его в комнату, потом сбегала на кухню за пузырьком медицинского спирта и, отыскав пучок ваты, заперлась у себя.

Итак, приступим! После выполнения подготовительных действий передо мной загорелся сиреневый прямоугольник с вопросом: «Вы действительно хотите изменить ход мировой истории?» И что мне ответить? Неужели я, зная то, как живут люди в параллельной реальности, буду сомневаться? Нет! Хватит нам ходить в аутсайдерах! У меня не дрогнет рука, чтобы вывести нас на первую ступень пьедестала! А остальным… Остальным просто не повезет, потому что в реальном, а не утопичном мире всегда кому-то достается лучшее, а кто-то ходит в неудачниках… Улыбнувшись, я нажала «Да» и десять минут наблюдала удивительно красивую заставку, в которой Натаныч, тяготеющий к природным катаклизмам, создал движущийся коллаж из видеосъемок всевозможных катастроф – от цунами до извержений вулканов. После этого из папки, в которой я работала, исчезло все, что касалось его итерационной разработки. И теперь в моих руках была только машина времени.

Из того, что я увидела, мне пришло в голову сделать два вывода. Во-первых, несмотря на мое жуткое физическое состояние, с эмоциональными параметрами у меня все было в норме. Об этом говорила вполне корректная работа программы. Ну и во-вторых, с этого момента начался новый период в истории Государства Российского. То есть с вероятностью 73,55 процента можно было утверждать, что отныне наша страна движется к победе здравого смысла, нерушимому патриотизму, процветанию и прочим прекрасным вещам!

Я облегченно вздохнула. За государство можно было больше не беспокоиться! Теперь я могла перейти к заботам о своей личной жизни. Для этого я, не став особенно церемониться, полезла на историческую антресоль, достала с нее не использовавшийся уже много лет паяльник. И, вспомнив о том, что в школе благодаря чьей-то ненормальной идее о введении ранней профориентации добросовестно занималась радиоэлектроникой, я в пять минут спаяла из фотоаппаратного шнура прекрасные электроды для временных перемещений.

Маша смотрела на это с плохо скрытым ужасом. Она уже не спрашивала меня, как я отношусь к ее выходке с ноутбуком, а только тихо вздыхала и один за другим ела сладкие яблоки, к которым в последнее время была неравнодушна.

Не обращая внимания на ее традиционные немые вопросы, я с превеликим трудом привела себя в порядок, навела макияж на своем бледном лице и надела любимое сталинское платье, которое болталось на мне как на вешалке. Потом я посмотрела на свою растерянную невестку-героиню и сказала: