Бернарда - Вероника Мелан

Дрейк не мог просто прийти и запретить ей участвовать в операции, не мог снять с должности и лишить работы просто потому, что начал бояться. Не мог предложить ей пожизненное финансовое обеспечение в ответ на согласие никогда больше не выходить из дома, дабы не подвергать себя риску. Как глупо, как по-мальчишески. Ди – не кукла, которую можно посадить на полку и любоваться, зная, что с ней все в порядке. Она – человек с принципами, жесткими принципами, о чем сама не всегда догадывается. Именно поэтому при благополучных обстоятельствах из них могла бы сложиться замечательная пара… Могла бы. На какой-то момент он всей душой поверил в это.

Когда вероятность провала еще далека, она пугает не более грозовых туч на горизонте. И только когда молния бьет в дерево, под которым ты стоишь, возникает чувство, что спасаться надо было очень и очень давно.

Начальник стоял и смотрел, как лабораторные эксперты конструируют сложнейшую по своей сути машину, спроектированную по его собственным чертежам, способную воздействовать на энергию на атомарном уровне, и чувствовал себя потерянным.

Он позволил себе радоваться тогда, когда должен был сохранять хладнокровие и дальновидность. Впадал в счастливую эйфорию от одного ее взгляда, сфокусированного на нем как на целом мире, в то время как должен был помнить, что собственный фон нельзя понизить, а значит, нельзя стать обычным человеком. И нельзя вести себя как человек, нельзя думать как человек, нельзя заблуждаться как человек. И все же, на какой-то момент поверил в чудо.

А теперь эта самая машина разрушит его последнюю надежду. Нет, не потому что она сделана неверно: эта конструкция была способна перерабатывать одно сплетение ткани реальности в другое, раскладывать энергетические сгустки до пустоты и сплетать их заново, заменять тончайшие человеческие фоновые потоки на подобные тем, что он излучал сам. Но окажется ли этого достаточно?

Почему, если все еще есть надежда, на душе так тягостно и страшно? Откуда во рту этот неприятный металлический привкус? Почему он не позаботился о спасении тогда, когда небо на горизонте едва поменяло цвет?

Лабораторный эксперт, одетый в белый халат, осторожно приложил поверх оголенных микросхем и проводов экран и принялся прилаживать его болтами. Дрейк сжал онемевшими пальцами холодный металлический поручень.

А дальше снова была война.

На этот раз другая война, на равных условиях, честная. Если честной можно было назвать войну, где против двенадцати человек выступал, казалось, каждый второй житель погрязшего в сумраке Ревентона. Но невидимок не было. Они кончились, как и предсказывал Мак Аллертон, через несколько часов после того, как Логан сменил коды доступа в секретную лабораторию Ирэны. Вот, должно быть, бушевал Андэр и его спутница, равно как и нанятый ими же хакер. Стоило переметнувшемуся на темную сторону компьютерщику попробовать взломать новый код замка – как программа, установленная Логаном, тут же меняла комбинацию на другую, затем на третью и так до бесконечности.

Зная это, отряд довольно посмеивался.

Свистели пули, сотрясался от грохота пропитавшийся пороховым дымом воздух, крошились здания, падали, словно временно ожившие, а затем лишившиеся души манекены, тела врагов. Кровь вызывала тошноту у меня и придавала лицам остальных жесткую решимость. Дом за домом, квартал за кварталом, мы медленно, но неумолимо приближались к цели – полуразрушенному (как и все в этом городе) особняку Андэра. Мак подтверждал: объект находится там, пределы дома не покидает, что доказывало догадки Аарона Канна о дополнительной защите этого строения. В существовании сети для начала следовало убедиться, а потом уже думать о том, как ее преодолеть.

Я вихрем металась от одной группы отряда к другой. Переносила то одного, то другого с места на место, молниеносно выполняла выдаваемые мне команды, не успевая ни о чем думать. Дом на карте, палец Хантера ткнул в объект – подрывник сиюминутно доставлен. Выкрик Канна, мой судорожный кивок, закрытые глаза – и снова новое место, где группа в сборе. Дэйна на крышу, новые боеприпасы из лагеря, нет, Дэлл захотел сам попасть к машинам – что ж, сделано. Не существовало лучшего в мире таксиста, способного за день разбогатеть на чаевых так, как это могла бы сделать я, плати мне за транспортировки.

Теперь отряд воевал слаженно, точно, гладко и смертоносно. Противники пребывали в шоке. Они брали количеством, мы – качеством. Эльконто появлялся на тех крышах, путь на которые был перекрыт минами; с грохотом и треском рвались стены зданий, куда не смогла бы проскользнуть и муха. Дэлл холодно улыбался, глядя на состоящие из бетонных обломков могилы, все еще охраняемые снайперами по периметру. Те лишь спустя какое-то время понимали, что мимо их прицелов так никто и не проходил. Мысли о том, насколько сильным, наверное, был повергавший их в панику шок, заставлял волоски на моей шее вставать дыбом.

О врагах нельзя думать как о людях – и все же они ими являлись. Казалось, одна лишь я ни на минуту не могла об этом забыть и оттого постоянно пребывала в полушоковом состоянии, абстрагировавшись от реальности.

Это была жестокая война. Бескомпромиссная, грязная, по-лисьему хитрая и беспощадная. Как и любая другая.

Каждый новый квартал встречал не цветами, а дулами пистолетов и автоматов, которые никто не желал опустить. Что же пообещал Андэр всем этим людям? За что они воевали? Для того чтобы сохранить жизнь, всего лишь не стоило целиться в отряд – вполне выполнимая, на мой взгляд, задача. Но мотивация противника в бою была необъяснимо сильной. Деньги, новые позиции, достаток? Или очередная сыворотка фанатичного поклонения лидеру? С Ирэны бы сталось изобрести очередную гадость, и этой гадости, похоже, не были нужны лабораторные холодильники. Иначе, чем еще можно было объяснить происходящее?

Свист пуль, разбросанные здесь и там мертвые тела, ускользающие в небытие часы собственной жизни и бесконечные, сыплющиеся как из рога изобилия приказы. Казалось, так будет по кругу и до бесконечности.

Отряд прекрасно бы обошелся и без меня.

Теперь, когда не было невидимок, я была, бесспорно, удобным бонусом, но не критичным элементом, отвечающим за победу. Именно так я и думала на протяжении двух суток без отдыха и сна, бесконечно перетасовывая череду картинок в воображении, чувствуя, как мои ладони или локти сжимают пальцы транспортируемых.

Однако настал момент, когда мое мнение по этому вопросу накренилось.

Под вечер второго дня все вымотались. Вымотались настолько, что, отстреливаясь, пропустили пробравшегося по одному из коридоров солдата, швырнувшего в помещение, где, помимо меня, находились Дэйн, Чейзер, Баал, Аарон и Халк, гранату.