Бернарда - Вероника Мелан

– А ты молодец. Верно прикрепила мины.

– Я сделала, как ты научил.

После того, как Рен был доставлен к отряду, а сам отряд переброшен в лагерь, где Лагерфельд мог позаботиться о раненом, мы с Дэллом и взрывчаткой вернулись к месту недавнего обстрела. Этажом выше, над снайперами, заложили мины, а потом, как малолетние озорники с петардами, от души рванули их, предварительно укрывшись на безопасном расстоянии. Фейерверк получился знатный, и на N-ное число количество снайперов Андэра в тот вечер сократилось.

К нашему диалогу прислушался Канн, какое-то время бороздил меня светлыми глазами, после чего добавил:

– А ты, вообще, ценный артефакт.

Я не нашлась, что ответить. Всякие в моей жизни бывали комплементы, но артефактом до этого момента не называл никто. Но смысл я уловила: Аарон редко раздавал комплименты, а это был один из них.

Дальше вспоминали прошедший день, высказывали возникшие идеи и мысли, делились впечатлениями. Я по большей части молчала.

Меня не покидала тоска: здесь, дома, Дрейк стал ближе, но оттого не менее далеким. Это причиняло страдания. Попробовать его найти? Снова поговорить? Хотя бы спросить о дате проведения последнего эксперимента? Нет уж. Обойдусь. Меня известят обо всех датах, позовут, когда придет время. Жаль, скорее всего, не позовут до того, но такова жизнь.

Часы сидения в лагере, а затем и под пулями несколько изменили мировосприятие: все начало казаться еще более хрупким и зыбким. А оно и до того не было особенно стабильным. Мне, как, наверное, и всем за этим столом, хотелось напиться. И я налегла на коньяк. В жизни его не любила, но теперь вдруг противный вкус перестал вызывать отвращение.

Канн сказал, что позже этим вечером сделает доклад о сегодняшнем дне Дрейку. Расскажет, как все прошло. Неспособная отследить логику, я лишь почувствовала, что не хочу, чтобы Начальнику рассказывали обо мне. Вообще ни слова. Ни что именно делала, ни как себя вела. Не надо ему знать, что я где-то проспала, а где-то проявила храбрость. Что помогла Рену… ведь любой бы помог. Я не чувствовала себя героиней и не хотела ей называться. Если быть честной с самой собой, я вообще не хотела, чтобы обо мне всплывало хоть слово. Знать о том, что Дрейк будет внимательно слушать отчет, где местами буду фигурировать я, отчего-то было болезненно. Почти так же чувствительно, как намеренно прикладывать к открытой ране серную кислоту.

Но не могла же я заявить об этом Канну?

– Так дело не пойдет, – убеждал в это время нашего стратега Эльконто, роясь большими пальцами в блюдце с орешками. – Я еще никогда не чувствовал себя более слепым, чем сегодня. Если нам и дальше нужно будет воевать против невидимок, мы проиграем. Это нужно как-то изменить. Только если перекрыть им доступ к поганой сыворотке, наши силы уравняются. Следишь за мыслью?

Судя по речи, Дэйн тоже подналег на коньяк.

– Надо поторопить Логана, – отпил виски и вступил в диалог Мак Аллертон. На его щеке, делая похожим на Коммандо, красовался черный грязевый развод. – Если он отыщет коды к лаборатории Ирэны и сменит их, то сыворотка резко кончится. Дрейк говорил, что она не действует дольше двух часов и хранится только при определенной температуре, то есть ее никто не будет таскать с собой на поясе. Только в холодильниках. А вот по прошествии двух часов, после отсечения доступа в лабораторию, мы сможем вступить в равный бой. Мне тоже не понравилось то, что произошло сегодня.

Слушая ребят, я думала о Смешариках. Они были способны распознать невидимок даже в темноте. Однако сама только мысль о том, чтобы нести их с собой на уровень «F», вызывала сильное беспокойство. А что если они погибнут, кто тогда будет их оживлять? Дрейк? Согласится ли он снова на такое? Не способная побороть иррациональный страх за питомцев, я решила, что Фурии станут крайним выходом только в том случае, если Логан не сможет заменить коды. И поэтому торопиться с предложением Смешариков к службе не стала. Вместо этого я задала Канну вопрос, который уже не первый раз посещал мою голову:

– Аарон, а почему бы мне просто не перенести вас прямиком к Андэру? Одна пуля – и миссия завершена, нет?

Мужчина со шрамом на лице покачал головой. И уже не первый раз я поразилась тому, насколько тяжелым временами был его взгляд.

– Не все так просто, Бернарда, хотя твоя мысль, бесспорно, логична. Риск номер один заключается в том, что если Андэр сам принимает сыворотку, в чем я почти не сомневаюсь, то мы угодим прямиком в ловушку. Даже если он успеет пристрелить одного из нас, прежде чем мы всадим пулю в него, это не тот исход, который Дрейк, я или ты хотели бы видеть. Довод номер два: пока вражеским отрядом командует их начальник, в борьбу с нами будут кидаться лучшие его силы, и таким образом мы сможем вычислить и убрать всех причастных к группировке. Убей мы Андэра сейчас – на то, чтобы найти всех его людей, потом уйдут недели, если не месяцы. И третий момент. Дрейк сказал, что Андэр всегда интересовался секретом изготовления защитной сети… Ты помнишь, той самой сети-купола, что ты, наверное, видела не раз… – дождавшись моего кивка, он продолжил: – Так вот, есть серьезные основания полагать, что такая сеть натянута над его домом. А если это так, то при попытке переноса сразу внутрь, ты убьешь не только себя, но и нас всех. Думаю, Андэр бы долго и счастливо праздновал такой исход. В отличие от нас.

Я медленно вдохнула и выдохнула воздух. Канн назывался стратегом-тактиком именно потому, что мог предположить то, что многие из нас бы выпустили из виду. Его объяснения целиком и полностью ответили на мой вопрос, почему не стоило прыгать в логово к зверю. Особенно, если зверь, сам имевший спецификацию стратега-тактика, серьезно подготовился.

– Ну и дерьмо… – угрюмо подвела итог я.

Дэйн, Халк и Баал одновременно рассмеялись. Звякнули поставленные на стол стаканы.

– Добро пожаловать в отряд, мадам, – подмигнул Эльконто, начавший казаться мне после сегодняшнего дня не таким уж и весельчаком. И, будто прочитав мои мысли, тот добавил: – Ты права. Война – это война.

Через час все разошлись. Отказались от моего предложения транспортировать всех по домам за щедрые чаевые и, устало посмеиваясь, покинули бар. На прощание ко мне подошел Декстер, на секунду накрыл мою руку своей и сказал, глядя в глаза:

– Спасибо.

Я смущенно кивнула.

– Ты всегда желанная гостья в нашем с Элли доме.

Эта фраза меня тронула. Я знала, что всего лишь выполняла свою работу, но оттого было не менее приятно.

Он ушел прихрамывая. Рядом со мной остался один-единственный бессменный постовой – Баал.

– Иди уже, – фыркнула я на него, чувствуя смешавшееся с депрессией опьянение. – Нечего за мной присматривать, как за глупой малявкой. У тебя, поди, своих дел по горло.