Шотландская наследница - Патриция Поттер

Ее ладонь легла на его руку.

— Я рада, что вы приехали в Шотландию, Бен Мастерс. Но я не только радуюсь, но и боюсь.

— Трудно поверить, что вы можете чего-либо бояться.

Он вспомнил о том, как она брала на Шэдоу барьеры, прыгая через каменные стены. Даже он, с его огромным опытом верховой езды, вряд ли осмелился бы на нечто подобное.

Но в глазах Элизабет — прекрасных, золотистых глазах, он и в самом деле прочитал тревогу. И этот страх подавил то чувство, которое, казалось, готово было вспыхнуть. Элизабет отвернулась, но Бен осторожно взял ее за подбородок и снова повернул к себе.

Он чувствовал ее напряжение. Ему нестерпимо захотелось поцеловать ее. И он поцеловал. Сначала осторожно, едва касаясь губами ее нежных губ. Затем испытующе, требовательно, страстно.

Желание вспыхнуло в нем — жаркое, нестерпимое, требующее утоления.

Поцелуй становился все глубже, все дольше. Они не торопились, шаг за шагом открываясь друг другу. Пальцы Бена зарылись в волосы Элизабет, безнадежно уничтожая остатки прически. Его язык проникал все глубже в ее приоткрытый, жаждущий рот. Время словно остановило свой бег.

Пальцы Элизабет нежно скользили по шее Бена, по его груди — лаская, изучая все изгибы его тела, каждый напрягшийся под кожей мускул.

Губы Элизабет были удивительными — нежными и в то же время жадными. Она ласкала рот Бена своим языком — робко и страстно, мягко, но настойчиво. Когда Бен заглянул в ее глаза, он увидел, как они затуманились. А сквозь дымку в их золотистой глубине он рассмотрел желание — то же страстное желание, какое испытывал и сам.

В комнате стояла тишина — такая, что Бен слышал легкое прерывистое дыхание Элизабет, частое биение ее сердца. Он таял, растворялся в прикосновении ее губ, ее пальцев. Ах, если бы это мгновение длилось вечно!

Пальцы Бена осторожно распустили завязки на блузке Элизабет, погрузились в таинственную глубину — дальше, ниже… Когда Бен нежно коснулся упругих полушарий ее груди, Элизабет негромко застонала, На этот стон сразу же отреагировало тело Бена.

Но не слишком ли он торопится?

Пальцы его замерли.

— Не останавливайся, — прошептала она.

— Я боялся…

Элизабет закрыла его рот страстным поцелуем. Расстегнула пуговицы на его рубашке, прижалась обнаженной пылающей грудью к его груди. Тело ее так неудержимо тянулось к телу Бена, что он с восторгом и удивлением понял, что ее обуревает такая же неудержимая страсть, такое же ненасытное желание, какое бушует и в нем самом. Каждая клеточка его тела горела, стремилась к единению, жаждала, близости.

— Слуги? — глухо прошептал он.

— Никогда не входят без стука.

Он еще немного помедлил. Сказывались долгие год прежней жизни, когда он больше всего боялся банальных любовных связей. И еще — страх. Ведь однажды он перешел эту черту — и в итоге погибла Мери Мэй.

— Бен?

Как нежно звучит на ее устах его имя! И с какой неожиданной стороны она раскрылась сейчас ему! Независимая и уязвимая одновременно — это сочетание казалось недоступным для любых страстей.

Бен сглотнул, осторожно опустил Элизабет на покрывало и лег рядом, прижавшись горячими губами к нежному бутону ее груди.

Легко. Легко и мягко легла ее ладонь на плечо Бена, отвечая лаской на ласку.

— Святые небеса, — восхищенно выдохнула она. Бен приподнялся и осторожно снял с Элизабет блузку. Она помогла ему, подняв руки. Этот жест растопил в душе Бена последние льдинки недоверия.

Их губы снова встретились. Дыхание Элизабет смешалось с дыханием Бена. Пальцы ее нежно гладили его лицо, и это доставляло ему невыносимую радость. Он истосковался по нежности, и сейчас его душа пела от счастья. Только теперь Бен понимал, как одинок был всю свою жизнь.

Тело Элизабет сотрясала дрожь. Такая же дрожь охватила и Бена. Он неистово ласкал губами ее грудь, плавными, возбуждающими движениями языка оглаживая нежные полушария, увенчанные восхитительными ягодками сосков. Она высоко изогнулась, застонав от наслаждения. Его мужское естество — горячее, напрягшееся — неудержимо рвалось наружу.

Он расстегнул бриджи Элизабет, в мгновение ока сорвал их и отбросил прочь. Теперь их распаленные тела не разделяло почти ничего: не считать же серьезной преградой те немногие оставшиеся на Элизабет кружевные предметы туалета, которые призваны не столько скрывать, сколько подчеркивать.

Элизабет снова изогнулась. Ее тело изнывало, требовало, звало.

Бен замешкался, вспомнив о том, что она ранена.

— Элизабет…

Она прижала к его губам палец, призывая Бена помолчать.

— У тебя красивый рот, только ты почему-то очень редко улыбаешься, — прошептала она.

— Тебе может стать больно… — снова начал он.

— Мне уже больно, — сказала Элизабет. — Больно, как никогда. Но это не от падения. Это другая боль. Такая, какой я еще никогда не знала.

Бен нежно прикоснулся к ее губам.

— У тебя изумительный рот, но почему ты так редко улыбаешься? — передразнил он ее.

Элизабет вздохнула. Боль от падения с лошади отошла куда-то далеко-далеко, уступив место страстному желанию. Оно было таким необъятным, таким сильным, что это пугало Элизабет. Такое с ней происходило впервые. Не в силах справиться с ним, она решила не тратить больше времени на бесполезную борьбу и с новым пылом принялась ласкать тело Бена. Он отвечал ей тем же, любовно ощупывая, нежно исследуя, наслаждаясь близостью и даря наслаждение своими ласками. Он глухо застонал, и этот звук привел Элизабет в неописуемое возбуждение. Только сейчас она начинала понимать неуемную в любовных делах Барбару. Оказывается, в сексе и в самом деле есть от чего сойти с ума.

Джейми всегда занимался с ней любовью в темноте их спальни — быстро, без излишних ласк и нежностей — и сразу же после выполнения супружеского долга уходил в свою комнату. На страсть в их отношениях не было и намека. Да Джейми и сам не скрывал того, что его интересует не секс сам по себе, а необходимость иметь наследника. Сама близость не была неприятна Элизабет — если забыть о самой первой ночи, — но и радости большой она от нее не испытывала. Джейми никогда не ласкал ее — так, как Бен сейчас, и Элизабет даже не подозревала, что тело в такие минуты способно петь от счастья. Да и сама она впервые в жизни по-настоящему познавала пылающего страстью мужчину. Мужская плоть оказалась твердой, упругой. Восхитительной.

Эмоции рвались наружу, и она сказала:

— Я никогда не знала, что любовь может быть такой.

Руки Бена на какое-то мгновение замерли.

— А Джейми?..

Ей не хотелось критиковать Джейми. Во всяком случае, сейчас. Ей даже думать не хотелось ни о нем, ни о ком-либо другом. Что было, то прошло. За что-то она благодарна мужу, за что-то может осудить его — например, за то, что он думал в постели не о ней, а только о своем будущем сыне. Впрочем, и сама она, если говорить начистоту, вышла замуж не по любви, а потому, что наступила пора стать замужней женщиной.