Чужая роза (СИ) - Росси Делия

«Алессандро, — беззвучно произнесла я, ощущая, как падают в ночь весомые слоги. — Сандро, если бы ты был рядом…»

Алессандро Абьери

Загоревшееся красным кольцо заставило его отвлечься.

— Вышел на след, — доложил появившийся в дымке кристалла Сальваторе. — Девушка путешествует не одна, с ней видели мужчину в одежде храмовника. Между нами ночь пути, надеюсь, к утру я их настигну.

Абьери нахмурился. Мужчина? Кто такой? Похититель? Любовник? Попутчик?

— Что удалось узнать о ее спутнике?

— Немного. Судя по описаниям, лет тридцати пяти, на груди носит орденской знак высшего, говорит мало, за еду платит щедро. Больше пока ничего.

— Найди их, Сальваторе.

Внутри горело, пекло нетерпеливое, хотелось бросить все и помчаться в Саритию, но он посмотрел на темный безжизненный алтарь и сжал кулаки. Он нужен здесь.

— Найди Алессию, — повторил Абьери и повернул кольцо.

— Может, попробуем еще раз? — подал голос кружащий под потолком Бруно.

— Уймись, — шикнул на нетопыря Марко.

— Чего уймись? Второй день валандаемся, а толку — ноль, — выдал Бруно и опустился прямо на алтарь. — У-у, каменюка проклятая! — погрозил он крылом и притопнул лапой. — Какого рожна тебе надо? Чего выпендриваешься?

Незнакомое слово казалось чужеродным, но хорошо отражало суть происходящего.

Алтарь выглядел мертвым, и ни одно привычное заклинание не могло вернуть его к жизни. Абьери испробовал их все, залил кровью почти всю поверхность камня, но тот молчал.

— Может, он действует только в Ночь Синего Сартона? — предположил Форнезе.

Друг застыл рядом и задумчиво смотрел на темные осколки мозаики.

— В последний раз он ожил, когда тут была Алессия.

Абьери коснулся острых граней, скрывающих тайны Нижнего мира, и попытался понять, что делает не так. Жертвенная кровь, заклинание, прикосновение — что еще надо?

— А если Алессия перенастроила алтарь под себя? — предположил Марко.

— Это она может, — хмыкнул Бруно. — Руки у нее золотые и душа добрая, любая каменюка потянется. Эй, ты нас слышишь? — наклонившись к углублению для крови, прокричал нетопырь. — Алле, гараж! Прием! Как слышно? Ай, ты чего дерешься?!

Бруно с криком подскочил и взлетел под потолок, потирая подпаленное крыло.

— У-у, злыдня!

Нетопырь скорчил камню рожицу, но Абьери этого уже не видел. Он пытался уловить эманации тьмы, витающие над алтарем.

— Выходит, работает, — буркнул Бруно, демонстративно сдувая почерневшие от огня волоски. — Придуривается просто.

— Жаль, что светлая магия на него не действует, — процедил Марко.

— На него никакая магия не действует, но на Бруно камень среагировал, значит, не все так безнадежно.

Алессандро снова провел рукой над жертвенником и неожиданно почувствовал слабый, еле уловимый отклик.

— Скоро рассвет, — ни на кого не глядя, произнес Бруно. И получилось это у нетопыря так серьезно, что у Алессандро от его слов что-то сжалось внутри.

Да, ночь подходит к концу, а с ней и очередная попытка оживить алтарь. Не вышло. Ничего не получилось.

— Сандро, идем, тебе надо отдохнуть, — позвал Марко.

Абьери слышал друга, но продолжал водить руками над слегка потеплевшим камнем.

— Еще немного, — пробормотал Абьери. — Кажется, что-то есть.

Он уже почувствовал легкое покалывание в пальцах, увидел мелькнувшее в стеклах мозаики отражение пламени, но тут в комнату проникли первые лучи рассвета, и в тот же миг камень снова стал мертвым и холодным.

Глава 12

Алессия Пьезе.

Рассвет медленно поднимался над Хардой. Острые края скал, огромные камни и даже мелкая крошка тропы окрасились розовым. Поднявшийся ветер трепал подол, пробирался под нижнюю рубашку, заставляя ежиться от холода.

— Идем, — закинув на плечо мешок, подтолкнул меня к тропе храмовник.  

Я шагнула на скрипучие камни и пошла вперед, к виднеющемуся впереди разлому. Ночью мне показалось, что до него далеко, но при свете дня расстояние выглядело не таким уж и большим. Полчаса-час — и мы на месте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шли молча. Я слышала, как шуршат камни под ногами Гвидо, с каким противным звуком дребезжит содержимое его мешка, и упорно продвигалась вперед. Мне хотелось поскорее попасть в разлом и избавиться от настырного храмовника. «Давай, Леся. Осталось совсем немного», — подбадривала себя, но тело, утомленное долгой дорогой, с трудом выдерживало быстрый темп.

— Что ты плетешься? — выругался Гвидо. — Можешь быстрее ногами шевелить?

Я только стиснула зубы и прибавила шаг. Ничего. Посмотрим, как запоет храмовник, когда окажется в темноте разлома. Зря он рассчитывает попасть в мой мир. Когда я спрашивала у Лючии, можно ли вернуться через лабиринты Харды, та только головой покачала и ответила, что этот путь слишком опасен и нет ни одного человека, сумевшего пройти его дважды. Так что храмовнику ничего не светит — даже если бы я захотела, то не смогла бы привести его в свой мир.

Я незаметно оглянулась. Гвидо выглядел откровенно плохо: воспаленные, запавшие глаза, заострившиеся скулы, заросшие черной щетиной щеки, полыхающий безумием взгляд. Храмовник так рвался к цели, что почти не ел и не спал, отключаясь всего на несколько минут и тут же вскидываясь и начиная озираться. Мне его даже жалко становилось, правда, потом я вспоминала, что из-за этого сумасшедшего оставила Беттину, и жалость испарялась, словно ее и не было.

Камни стонали и скрипели под нашими шагами, монотонность пейзажа притупляла сознание, и я не сразу поняла, что что-то изменилось. Я прислушалась к себе. Внутри возникло ощущение, что мы здесь не одни. Неужели кто-то идет по нашим следам?

Я осторожно покосилась по сторонам, стараясь не показать своего интереса идущему следом Гвидо, и заметила у подножия горы мелькнувшую тень. Сердце забилось быстрее. Кто это? Человек или птица? Интересно, нас увидели? Может, я сумею позвать на помощь?

— Стой, — буркнул Гвидо. — Это где-то здесь.

Пока я отвлекалась от тропы и пыталась рассмотреть, что происходит внизу, мы успели дойти почти до самого разлома.

Он чернел прямо перед нами, напоминая открытый в крике гигантский каменный рот. Мне даже почудилось, что я слышу отголоски этого крика — безнадежного, отчаянного, наполненного болью и страхом.

По спине пробежали мурашки. Вот и начало испытаний. Дальше будет только сложнее. Гвидо тоже что-то почувствовал. Ноздри крупного носа дрогнули, рот оскалился в злой усмешке, в глазах мелькнула звериная настороженность. Он весь напоминал учуявшего опасность хищника.

— Ты его видишь? — спросил Гвидо.

— Кого?

— Вход.

— Да вот же он, прямо перед нами.

— Что там внутри? — тихо спросил храмовник, разглядывая черноту разлома расфокусированным взглядом.

— Камни, — пожала я плечами, пытаясь понять, что не так с Гвидо. — Проход. Что-то вроде длинных спиралевидных коридоров.

Внизу снова мелькнула тень, и я увидела поднимающегося по тропе мужчину. Кто он? Друг или враг?

Хотя, какие тут могут быть друзья? Скорее всего, еще один безумец, решивший пробраться через петли времени.

— Коснись рукой края разлома, — приказал храмовник, а когда я выполнила приказ, грубо буркнул: — Пошли.

Гвидо зажег факел, подтолкнул меня вперед, вынуждая шагнуть в темноту, и вошел следом, освещая неровные выступы скал и узкий, уходящий вдаль коридор.

— И не вздумай хитрить, — настороженно оглядываясь по сторонам, предупредил храмовник.

Я только кивнула, а сама подумала о том, что скоро Гвидо забудет и обо мне, и о себе, и о том, зачем сюда пришел.

Первые метры подземного путешествия дались относительно легко. Мы быстро пробирались сквозь узкие проемы, протискивались через расщелины и поднимались по вырубленным природой ступенькам. Но с каждым пройденным шагом дышать становилось все тяжелее, воздух стал вязким, и даже просто для того, чтобы вздохнуть, приходилось прилагать усилия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})