Хранитель волков - Марк Лахлан

В лунном свете Вали заставил себя взглянуть в лицо человеку-волку. Инстинкт требовал нападать, однако он видел, что случилось с Эгирром и Сигнути. Руки разбойника и его лицо были в крови, и Вали нисколько не сомневался в том, чья это кровь.

Волкодлак взглядом пригвоздил Вали к месту. Его глаза как будто пронизывали Вали насквозь. Сын конунга узнал этот взгляд хладнокровного убийцы.

— Где она? — спросил человек-волк.

— Кто?

— Девушка. Адисла.

— Не знаю. Я хочу ее найти. Но тебя-то почему беспокоит ее судьба?

— Я люблю ее.

— Что?

— Я люблю ее. Она была ко мне добра. Значит, она тоже меня любит.

Осмыслить его слова сразу было слишком сложно, поэтому Вали сосредоточился на самом неотложном деле.

— Нам надо уходить. Немедленно, — сказал он.

— Ты поступай, как знаешь, — ответил Браги. — Я же пойду искать берсеркера. Если я сбегу, тем самым признаю себя виноватым.

Вали закатил глаза к небу. Он не верил собственным ушам.

— Перед кем виноватым? Перед Двоебородом? Ты же знаешь, что он собирается воевать с моим отцом. Он наш враг. Боги доказали твою правоту, устроив тебе побег из ямы. Не плюй в лицо судьбе, отказываясь от подаренной жизни. Там, куда мы пойдем, мне пригодится твой меч, дружище!

Рассуждения Вали нисколько не убедили Браги, однако он никак не ожидал, что Вали назовет его своим другом. Ведь этого признания он добивался от сына конунга с тех пор, как взялся его обучать.

— Ладно, — согласился Браги. Он подошел к лестнице и полез обратно в яму.

— Что ты делаешь?

— Там, куда мы пойдем, нам пригодится и одежда, — пояснил Браги. — Совсем не обязательно мерзнуть. Кроме того, подозреваю, что мы здорово прославимся, если средь бела дня явимся на рынок Хайтабу нагишом.

На Эгирре и Сигнути было полно амуниции. С момента своего возвращения Двоебород потребовал, чтобы все его дружинники постоянно носили оружие и доспехи, на случай повторного нападения данов. У Эгирра, самого богатого викинга после Двоеборода, поверх стеганой куртки была надета неплохая кольчуга, еще у него имелись при себе шлем, щит, меч и боевой топор. У Сигнути, не такого зажиточного, но все-таки человека с достатком, кольчуги не было, зато были отличный плащ и прекрасный нож с рукоятью из китового уса — меч со щитом Браги уже забрал. Вали уступил Браги и кольчугу. Еще старый воин взял шлем Эгирра и оставшееся оружие. Вали раздел Сигнути. Он не знал, пригодится ли ему щит для битвы, зато прекрасно знал, что им можно укрыться от морского ветра. А он собирался идти морем.

— У старого Брунна здесь неподалеку стоит лодка, — сказал Вали. — К началу дня доберемся, может, позже, потому что придется соблюдать осторожность.

— Самый верный способ оказаться дома, — согласился Браги. — Через неделю будем уже в Хордахейме.

Вали помотал головой.

— Корабли Двоеборода нагонят нас гораздо раньше, — возразил он. — Мы двинемся в противоположном направлении. — Он обернулся к человеку-волку. — Спасибо. Честно говоря, я не знаю, как смогу тебя отблагодарить. Но если вдруг окажешься во владениях моего отца, расскажи ему эту историю, скажи, что Вали Безоружный просит принять тебя как его самого.

Волкодлак стоял, молча глядя на Вали.

— Что еще? — спросил Вали.

— А девушка там?

— Нет, там ее нет. Мы не знаем, где она, но именно это я и собираюсь выяснить.

— Тогда я пойду с вами, — заявил волкодлак.

— Нет, — возразил Вали. — Я тебя не знаю.

— Я поклялся ее защищать. Ты идешь за ней. Я пойду с тобой. — Он проговорил все это так, словно в его рассуждениях была железная логика.

— Она не нуждается в твоей защите, — сказал Вали.

— Князь, мне кажется, нам пора двигаться. Вдруг кто-нибудь придет сменить часовых, — сказал Браги.

— Да.

Больше Вали ничего не сказал. Он лишь натянул плащ Сигнути — наполовину мокрый после ямы — и двинулся по тропинке в сторону дома Брунна. Волкодлак пошел за ними, но Вали развернулся и выхватил меч; он поддался приступу злости, не успев подумать. И тут же вспомнил двоих мертвецов в яме.

— Я же сказал: нет, — повторил Вали.

Молодой князь и сам не смог бы объяснить, почему не хочет брать с собой волкодлака. У него не было причин не доверять ему, ведь после всего, что с ним сделали, он спас их. Но Вали все равно не хотел идти с ним. Его встревожили слова о клятве верности Адисле. Кто прикрыл волкодлака от солнца, когда он сидел, привязанный к дереву? Кто его освободил? Вали не понимал, что за чувство зарождается внутри него, потому что никогда не испытывал ничего похожего раньше. Он никогда не ставил под сомнение любовь Адислы к нему, не сомневался и сейчас. Но внутри него вспыхнуло что-то — еще не совсем ревность, но что-то очень на нее похожее. Он понимал, что Адисла не может привязаться к этому волку, но в глубинах его существа все равно сдвинулось нечто, не поддающееся рациональному осмыслению. В данный момент он вообще ни в чем не уверен. А присутствие волкодлака не только не укрепит его уверенность, но ослабит еще больше. Да, вот в чем дело.

Лицо Фейлега исказилось от слепой ярости. Но в следующий миг он взял себя в руки. Волкодлак перевел взгляд с Браги на Вали и произнес:

— Я все равно пойду.

И затем он исчез, затерялся в холмах, спускающихся к берегу.

Браги с Вали глядели ему вслед.

— Он бы стал нам неплохим помощником, князь, — сказал Браги.

— Или прекрасной помехой, — заметил Вали. — Он не такой, как все, он бросается в глаза. Там, куда мы направляемся, мы и без того будем чужаками. А вместе с ним нас могут встретить и вовсе негостеприимно.

Браги кивнул.

— Но было бы здорово, если бы он прикрывал нам спину. Эгирр с Сигнути хотя и болваны, но других таких бойцов еще поискать. А он справился с обоими голыми руками. Его животная ярость вселяет уважение.

— Если мы уцелеем, то только благодаря сообразительности, а не силе, — возразил Вали. — Ладно, пошли за лодкой.

Вали прекрасно понимал, что идти по тропе между домами опасно, ведь здесь их запросто могут заметить. Однако он рассудил, что теперь почти все воины дружины собрались внизу, в селении, кроме того, если они и наткнутся на кого-нибудь на тропе, этот человек может оказаться из тех, кто до сих пор на их стороне. Правда, он все равно обязан отправиться к Двоебороду и рассказать конунгу, что видел преступников. Единственная разница между другом и недоброжелателем будет состоять в том, как скоро они сообщат конунгу о побеге. Однако идти по торной тропе быстрее.

И они шли. Сначала поднялись по холму, удаляясь от моря, затем спустились по склону, где бились с данами. На этом месте почти не сохранилось следов побоища. Все ценное — начиная со сломанных топоров и наконечников копий и заканчивая одеждой покойников — было растащено. Возвышался лишь курган из обнаженных тел врагов, оставленных воронью.