В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Владимир Обручев

По таблицам наблюдений видно, что среднее давление зимой 780, летом 762, т. е. зимой наибольшее, как и по всей Центральной Азии, а летом наименьшее. Ветры преобладают восточные и западные, но сила их небольшая, наибольшая в апреле, мае и июле. Температура зимой падает до — 13, — 15°, редко до — 20°, а летом держится + 35–40° и до 48°. Морозных дней в году 130–140.

После этого отступления, которое иные читатели могут пропустить, если Долина бесов показалась им мало интересной, вернёмся к изложению дневника Кукушкина о путешествии на восток от места его встречи с главной частью каравана, немного восточнее озера Шонанор.

Первые три дня мы шли вверх по долине речки Курук-Гол, которая вытекает из снегов Карлыктага, т. е. той вечно снеговой группы, которая поднимается над самым восточным участком Тянь-Шаня. КурукТол течёт на юг, орошает большой оазис Хами, в котором расположен город Хами — столица восточной части Синьцзяня, где живут и таранчинский (мусульманский) ван и китайский амбань. Верстах в 20 ниже города речка резко поворачивает на запад вниз по долине, расположенной вдоль северного подножия хребта Чолтаг, который мы уже не раз вспоминали, огибая оазис Лукчун и Долину бесов. Эта речка даёт орошение долине. Поэтому мы встречали на своём пути от озера Шонанор, в которое речка впадает, посёлки таранчей, расположенные то гуще, то реже, а в промежутках заросли камыша (где речка весной затопляет дно долины), тамариска, тополей. На юге всё время тянулись высоты Чолтага, поднимавшиеся от дна долины пологим склоном, разрезанным многочисленными логами и оврагами, и местами увенчанные плоскими скалистыми вершинами. Это продолжалась Долина бесов, пустынная, безводная, посещаемая только охотниками в поисках антилоп и диких верблюдов, которые живут ещё там в горах Чолтага и Куруктага.

Затем мы повернули на юго-восток и юго-юго-восток, в общем шли 260 вёрст до реки Сулэхэ, единственной на этом пути через Хамийскуго пустыню (последняя на западе представляет скалистые гряды Чолтаг и Куруктаг, а на востоке — подобные же гряды, называемые уже Бейшань, т. е. северные горы, в противоположность цепям Наньшань, т. е. южным горам, расположенным южнее реки Сулэхэ и оазисов Сачжёу, Юймынь и Сучжоу. В сущности Чолтаг, Куруктаг и Бейшань — это одна и та же горная страна, протянувшаяся с запада на восток между Тянь-Шанем на севере и Наньшанем на юге. её условной границей на востоке считают течение реки Эдзин-Гол, который течёт из Наньшаня на север и впадает в озера Сого-Нур и Гашиун. В этих грядах высоких вершин нет, они достигают 1600–2000 м абсолютной высоты, а в долине реки Сулэхэ абсолютные высоты падают уже до 1000–1200 м).

На протяжении первых 150 вёрст пути через Хамийскую пустыню можно было заметить, что местность в общем повышается, но неравномерно и медленно, местами даже незаметно; она представляет то ровную голую пустыню, усыпанную галькой, то поросшую скудными кустами саксаула, тамариска, эфедры, хармыка. Кое-где во впадинах, где могла задержаться дождевая или снеговая вода, попадались заросли камыша, что позволяло нашим верблюдам и лошадям на ходу подкармливаться, так как места наших ночлегов далеко не всегда были обильны подножным кормом, хотя мы выбирали для ночлега те места, где корм был лучше, и останавливались даже раньше, если попадалось место с лучшим кормом. Часто встречались большие площади, сплошь усыпанные толстым слоем щебня и, конечно, бесплодные.

Далее местность стала более неровной; дорога шла по каменистым холмам, огибая крутые горки, на которых часто выступали толстые пласты каких-то сланцев. Встречались сухие русла с зарослями камыша, ещё зелёного, тогда как в других местах он был уже засохший. Почти каждый день мы видели то справа, то слева нескольких диких верблюдов, которые при виде нашего каравана отбегали очень быстро подальше и очевидно были знакомы с человеком. На севере долго ещё оставался в виду Каплыктаг с его снежной шапкой, иногда совершенно скрывавшейся во мгле, когда воздух становился пыльным. Но потом его заслонили зубчатые скалы и склоны Чолтага. Последний на пятый день во время длинного безводного перехода порадовал нас выпадением снега при налетевшей с запада бури. Снег валил довольно густо около получаса, и этого было достаточно, чтобы не только наши животные, захватывая на лету хлопья или подбирая их с кустов полыни и хармыка, утолили свою жажду, но и мы сами смогли набрать снега в большую клеёнку, которая была у нас в запасе на такой случай.

Нужно заметить, что через Чолтаг проходят две дороги — одна трактовая, с небольшими станциями, на которых содержались верблюды и лошади для проезжающих китайских чиновников, имеющих право на сменных лошадей. По этой дороге видны были даже столбы телеграфа с тремя проволоками, нередко кривые или наклонившиеся в ту или другую сторону. Это был тракт из г. Хами в г. Аньси, который вскоре за станцией Куфи начал отклоняться к востоку и исчез из вида. На его станциях мы не останавливались, так как не имели права на это и нам пришлось бы платить дорого за корм животных, привезённый издалека.

Вторая дорога — караванная — за станцией Куфи отделяется от первой и идёт прямо на юг в г. Сачжёу; на ней станций нет. По этой дороге на последних 150–160 верстах уклон местности в общем стал обратный — на юг. Мы пересекли длинное ущелье каменного хребта, вероятно Куруктага, чрезвычайно пустынного и дикого, с серыми, чёрными и белыми камнями, которые торчали в разные стороны, словно чешуи каких-то диковинных чудовищ. За этим ущельем горы начали расходиться в обе стороны; но в общем мы ещё больше одного перехода шли среди холмов с очень скудной растительностью, затем миновали обширное камышовое урочище, местами с сухими руслами и красной глинистой почвой, за ним — колодец, разрушенную фанзу и маленькую кумирню и поднялись по узкой долине в широкое ущелье, по которому перевалили через главную цепь Куруктага и шли ещё целый день по горам.

После спуска с этих гор растительность стала более обильной, попадалось много верблюжьих следов, встречались антилопы, зайцы, сороки, вороны. Хамийская пустыня кончалась, и вдали на юге уже показались горные вершины Наньшаня, скрывавшиеся в облаках. Становилось теплее, и мы, наконец, остановились в обширных зарослях камышей, окаймляющих русло и разливы реки Сулэхэ, текущей из Наньшаня. Эта река резко поворачивает на запад, протекает мимо городов Юймынь и Аньси и затем, ещё дальше на западе, впадает в озеро Хара-Нур, или Халачи.

В зарослях этой реки мы остановились, сделали днёвки, чтобы после скудных кормов и больших переходов через пустыню дать всем отдых. Здесь оказалось много фазанов, и я успешно охотился. Эти заросли составляли северную окраину большой впадины, вёрст 30–35 в поперечнике, которая отделяет южное подножие Куруктага от северной цепи Алтынтага. В этой впадине мы далее встретили реку Данхэ, которая также течёт из Алтынтага и затем поворачивает на запад. Продолжались камыши, заросли разных кустов, рощи тополей, чередуясь с площадями серых солончаков, по которым то гуще, то реже рассеяны бугры с кустами тамариска, голые участки гладких и блестящих такыров и разбросанные в беспорядке фанзы и пашни китайских посёлков.