Путь страсти - Дженнифер Эшли

С губ Шона сорвался смешок.

— Кажется, я догадываюсь, Андреа, в кого ты такая самоуверенная! Ну, и что ты намерена с ним делать?

Андреа смерила Фионна тяжелым взглядом. Он ответил ей тем же. На бледном лице его глаза казались почти черными.

— Докажи это! — потребовала она. — Докажи, что я действительно твоя плоть и кровь, и я позволю тебе вернуться туда, откуда ты пришел.

— Неужели тебе недостаточно моего слова? — надменно осведомился он.

— Конечно-конечно — ведь фэйри никогда не лгут. Тем более оборотням, — саркастически хмыкнула она.

— Проклятие, дитя мое... эти наручники меня убивают! Сними их с меня — и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Сначала скажи мне то, что я хочу знать, и уж тогда я сниму их с тебя, — отрезала Андреа.

Было видно, что в душе Фионна происходит борьба — гнев и оскорбленная гордость душили фэйри. Казалось, его вот-вот хватит удар.

— Я точно знаю, что в твоих жилах течет моя кровь. Вот. — Он сунул трясущуюся руку под сверкающий нагрудник и вытащил тонкую цепочку. Это оказался браслет. Изящные серебряные колечки в виде крохотных листочков были украшены филигранным узором, к каждому из них крепилась фигурка единорога. — Это когда-то принадлежало ей... твоей матери. Зная, что мы не можем быть вместе, она подарила мне его в ту ночь, когда мы расстались.

Андреа уже случалось видеть подобные вещицы в магазинах, куда они заходили с Глорией, только эта была из настоящего тяжелого серебра. Браслет явно был выкован в этом мире — это была одна из тех безделушек, которые с удовольствием носят женщины из рода оборотней.

— Она принадлежала Дине.

Андреа обернулась — возле нее с искаженным лицом стояла Глория. Только тут Андреа заметила, что большинство оборотней, заметив происходящее, окружили их плотным кольцом.

Глория выхватила браслет из рук Фионна.

— Будь ты проклят! Он принадлежал моей сестре!

— Ты уверена? — нахмурилась Андреа.

— Еще бы! — В глазах Глории вспыхнула злость. — Я сама подарила его ей. Как он оказался у него?! Только не говори мне, что это и есть тот ублюдок фэйри, который когда-то соблазнил ее!

— Да, это я, — не поморщившись, подтвердил Фионн. — Я и есть тот самый ублюдок.

Глория, издав воинственный клич, пнула его — остроконечный каблук со свистом рассек воздух в каком-то миллиметре от его головы.

Реакции фэйри можно было позавидовать — даже со скованными руками, корчась от нестерпимой боли, Фионн умудрился схватить Глорию за ногу и рвануть на себя, и при этом не пораниться о приставленный к горлу меч.

— Трусы! — выплюнул он. — Все вы, оборотни, трусы! Напали на безоружного! А если бы на мне не было наручников?

По лужайке прокатился громовой рык, который издал Дилан, — он увидел, как Глория, перепачканная грязью, поднимается с земли, и ринулся вперед. Андреа, раскинув руки, преградила ему дорогу.

— Прочь! — рявкнул он.

На Дилана было страшно смотреть, однако Андреа не намерена была уступать. Если она не помещает ему, от Фионна останется только мокрое место — и как же она тогда узнает правду?

— Не трогай ее, отец! — вмешался Шон.

— Отец! Шон! — Окрик Лайама прозвучал как удар хлыста.

Дилан с Шоном застыли, буравя друг друга свирепыми взглядами. Казалось, время остановилось. Наконец Дилан неохотно отвел глаза в сторону и отвернулся, Лайам обрушился на них, едва сдерживаясь, чтобы не дать волю ярости.

— Дабы избежать кровопролития в этот радостный день, я предлагаю дать этому фэйри возможность высказаться. — Он повернулся к Фионну. — Расскажи Андреа то, что она хочет знать, — рявкнул он. — И если ты будешь так мил, что откроешь ей правду, я, может быть, передумаю и не разорву тебя на куски. А если нет... впрочем, я могу попросить отца или Шона сделать это за меня.

Фионн презрительно скривился:

— Боже, Андреа, как ты можешь жить с этими... существами?!

— А что, у меня был выбор? — Андреа взяла из рук Глории браслет — солнечный луч заиграл на фигурках единорогов, и сердце у нее сжалось. Ее мать всегда любила единорогов. Они очень милые, говорила ее мать, и совсем не такие дикие, как их описывают в легендах. — А откуда ей было столько известно о единорогах? — спросила она.

— Это я показал их ей, — пробормотал Фионн. — Я рискнул и провел ее в наш мир, чтобы она могла увидеть их своими глазами. Дина была очарована ими. Мне было приятно доставить ей это маленькое удовольствие.

Темные глаза его вновь наполнились печалью об ушедшей любви. Несмотря на все его высокомерие, Фионн Киллиан глубоко и искренне любил и до сих пор оплакивал потерю любимой. Андреа накрыла ладонью его руку.

— Дочь моя. — Голос его внезапно дрогнул, глаза наполнились слезами. — Я столько лет ждал встречи с тобой!

Андреа проглотила вставший в горле комок.

— Мне кажется... я тебе верю.

Фионн протянул к ней скованные наручниками руки:

— Может, тогда ты пожалеешь своего старого отца?

— О! — Андреа обернулась к Глории: — Дай мне ключ.

Глория вызывающе сложила руки на груди.

— А ключа нет! — бросила она.

— А это на что? — Андреа продемонстрировала руки. — Хотя... Шон, может, поможешь?

Наручники были обычные, такие, какие используются в полиции, — детская игрушка для оборотня. Шон просунул пальцы между стальным кольцом и запястьем, рванул, и стальное кольцо порвалось, как бумажное. Потом он проделал то же самое со вторым кольцом — Фионн, судорожно вздохнув, принялся поспешно стаскивать с рук перчатки.

— Дай взгляну, — предложила Андреа.

Фионн послушно протянул обе руки — на обоих запястьях красовались багрово-красные отметины. Стальные наручники прожгли ему кожу, несмотря на перчатки.

Зажмурившись, Андреа накрыла ладонью его руки и призвала на помощь магию. Послышалось слабое гудение, и она увидела, как вокруг запястий Фионна образовалось нечто вроде спутанного клубка раскаленных нитей — касаясь его кожи в тех местах, где остались ожоги, они мгновенно чернели и обугливались. Но аура, окружавшая его тело, поразила Андреа — ощущение было такое, словно все его тело покрыто сверкающим панцирем, сотканным из света и серебра.

Нечто подобное Андреа ощущала и в себе. Она попыталась коснуться нитей, обвивавших запястья Фионна, и они потянулись к ней, словно почуяв что-то знакомое.

Даже не оборачиваясь, она чувствовала за спиной присутствие Шона — магия меча мощным потоком пронизывала его с головы до ног, и Андреа мысленно потянулась к ней и к Шону, взывая о помощи, ведь теперь они были связаны неразрывными узами.

И это были не просто слова — теперь она видела, как между их сердцами протянулась нить — крепкая золотая нить, связавшая их навеки.