Попасть в прошлое - не напасть, как бы в прошлом не пропасть! - Сергей Мех

  Но меня все ж таки больше интересовала возможность использования записи для реализации своей цели: предотвращения ВНЕЗАПНОСТИ нападения Германии.

  Время "Ч" неумолимо приближалось. Как нам в свое время доходчиво объяснял преподаватель тактики:

  Временем "Ч" - называется время, когда яйца солдата зависают над окопом противника. Разумеется, это при условии, что в наступление идем именно мы. Ну а если нет, то речь уже будет идти о гениталиях солдат противника. Отсюда, соответственно, и производится расчет времени. Например, если говорится, "Ч"-2 - то это означает, что до ответственного момента осталось 2 часа, а если "Ч"+2, то уже 2 часа прошло.

  Конечно же, сомнения по поводу правильности собственных действий имели место, но единственное, что меня оправдывало перед собственной совестью, так это то, что по любому хуже, чем было в реальной истории, быть не может. Но гаденький голос анекдотичного оптимиста нашептывал прямо в ухо: "Может, может".

  Ну и пусть!

  Если в результате моих действий немецкое наступление задержится хоть на час, хоть на одну минуту, и, как следствие, несколько частей, или хотя бы подразделений успеют занять свои позиции, а благодаря этому сотни гражданских будут эвакуированы из района боевых действий. Тогда мои действия будут полностью оправданы. Хотя бы и только перед собственной совестью. Ведь даже Гейнц Гудериан писал в своих "Воспоминаниях солдата": "...Каждая выигранная четверть часа ценна и может оказать решающее влияние на боевые действия!"

  Ну с Богом! Понеслась душа в рай! Прочь сомнения!

  И, недрогнувшая рука, убежденная в собственной правоте, берется за эбонитовую трубку допотопного телефона.

  - Центральная! Слушаю, - доносится сквозь треск некачественной связи миловидный девичий голосок.

  - Сталин говорит, представьтесь пожалуйста! - предварительно проведя необходимые манипуляции на клавиатуре, ринулся я в бой, как в ледяной омут вниз головой с трамплина. - Аж у самого дух перехватило от собственной наглости.

  - Ой! Здравствуйте товарищ Сталин! - в голосе явно различимы нотки обожания и преклонения перед личностью вождя.

  - Дежурный телефонист, младший сержант Цветикова.

  - Кто старший смены! - усилил я напор.

  - Лейтенант Зудилов, товарищ Сталин.

  - Где командир части? - продолжал я напирать, окончательно выводя телефонистку из равновесия.

  - Майор Гольский, в штабе части, - в голосе слышится еле сдерживаемая паника.

  - Вызвать немедленно! - напор набирал обороты.

  - Одну минутку, товарищ Сталин! - паника достигла своего апогея.

  Минуту не минуту, но где-то минут через пять в трубке раздался голос запыхавшегося от быстрого бега и пытающегося перевести дух, человека:

  - Майор Гольский!

  - Слушайте меня внимательно, товарищ майор, - начал я с места в карьер, - предельно внимательно.

  - Слушаю, товарищ Сталин! - по изменившейся интонации стало понятно, что тот признал голос.

  "Вот и славненько, - промелькнула мысль, - все в строку". Все идет по плану. И не надо изобретать велосипед, доказывая состоятельность личности собеседника.

  А вслух сказал:

  - Значит так! Сейчас вы сами заменяете дежурного телефониста и несете службу лично до особого распоряжения. Покидать узел связи в течение ближайших суток категорически запрещаю, - и приглушив тональность, спросил, - Вам все ясно?

  - Есть, то есть слушаюсь, - в голосе майора явная растерянность необычностью ситуации.

  Не давая ему опомниться, продолжаю:

  - Вашей первоочередной задачей является обеспечение бесперебойной связи с западными округами. Причем связывать кого бы то ни было, кроме меня и наркома НКВД товарища Берии, с командованием округов запрещаю! Информация относится к категории совершенно секретной, поэтому никто посторонний о ней знать не должен. Вам ясно?

  - Ясно, товарищ Сталин!

  - Ну а раз ясно, то соедините меня со штабом Западного Особого округа и вызовите на связь генерала Павлова!

  - Есть!

  Почему я начал именно с этого округа? Этому было несколько причин. Во-первых, данное направление является стратегически важным с точки зрения военного искусства, поскольку открывает кратчайшую дорогу к сердцу страны - столице. И немецкие генералы понимали это как никто другой. Поэтому и выделил Генштаб на ключевое направление аж две танковые группы. Потому как в их планах блицкрига это имело немаловажное значение.

  - Павлов у аппарата.

  - Товарищ Павлов, меня крайне интересует вопрос, как в войсках вверенного Вам округа выполняются требования директивы НКО от 12 июня, а также приказ ГШ от 18 июня о приведении частей западных округов в повышенную боевую готовность?

  - Но-о, товарищ Сталин, мероприятия по приведению частей округа в повышенную боевую готовность осуществляются согласно графику утвержденному штабом округа и согласованному с Генеральным штабом, - попытался тот увильнуть от прямого ответа.

  "Так, и этот не выказывает сомнения, что говорит именно с Верховным, - констатировал я с удовлетворением. - Ну еще бы! Сам-то, когда первый раз прослушал запись своей речи в компьютерной обработке, засомневался в авторстве. Что уж тут говорить о предках, не избалованных техническими новинками. Да и время, затрачиваемое на переработку моих слов, невольно создают паузы, столь характерные для речи Сталина. Ну, держись!"

  - Следовательно, Вы утверждаете, что в сроки, указанные в приказе, уложитесь?

  - Точно так, товарищ Сталин, - черезчур бодро отрапортовал Павлов, но сразу же сбился с размеренного тона. - Но я не совсем понимаю, чем вызвана такая спешка. По имеющимся у меня сведениям никаких угрожающих действий с сопредельной стороны не наблюдается. На границе как никогда спокойно. Я полностью контролирую ситуацию. Граница на замке! Стережем глаз не смыкая!

  "Вот ведь жук, - невольно восхитился я, - точно по писанному чешет! Как в той реальной истории лапшу на уши Верховному вешает. Ну, нет! Я тебе не Сталин, со мной этот фокус не пройдет!"

  - Ваши сведения, товарищ генерал, безнадежно устарели. И эта тишина на границе обманчива. Это затишье перед бурей, которая, к сожалению, вот-вот разразится.

  - Ни я, ни штаб округа такой информацией не обладаем, - отмазался Павлов. - Да и из Генерального штаба сведения подобного рода не поступали.

  - Зато такая информация есть у меня, - отрезал я. - И Генеральный штаб соответствующую директиву выпустит, не позднее завтрашнего дня. Над ней сейчас работают. Вот только, боюсь, она может несколько запоздать. И Вы не успеете привести войска в полную боевую готовность.

  - Но-о, - протянул он, явно собираясь с мыслями, - откуда...

  - От верблюда, - я не смог отказать себе в этой маленькой шалости, - передо мной лежит "План Барбаросса", именуемый как директива Љ 21 - план нападения Германии на Советский Союз. Согласно которого, нападение состоится в ночь с 21 на 22 июня. То есть, уже завтра. Что Вы на это можете сказать?

  - Фальшивка, - не задумываясь выдал генерал.

  - С личной подписью Гитлера? - отмел я его возражения. - Не смешите меня!

  - Что же делать? - задал он мне извечно русский вопрос. Осталось к нему добавить еще: "Кто виноват?"

  - Слушай приказ, - начал я как пописанному. - Ну, еще бы, подлинный текст Директивы Љ 1 от 21 июня 1941 года была перед глазами, выведенная на экран монитора. Директива, которая в реальной истории была передана в округа слишком поздно, а до многих частей просто-напросто не дошла. Хотя командование флота проявило в этом вопросе завидную оперативность, в результате флот встретил нападение во всеоружии. Правда, вот до Пинской флотилии довели ее в последнюю очередь, и та не смогла своевременно среагировать на угрозу. Но сейчас, все будет совсем по-другому.

  - Военному совету ЗапОВО: в связи с вероятным нападением немецких войск в течение 21-22.06.41 года, которое может начаться с провокационных действий, главной задачей наших войск является - всеми силами встретить внезапный удар немцев и их союзников. Приказываю: в течение 21.06.41 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе, всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать. Все части привести в полную боевую готовность. Вывести из пунктов постоянной дислокации и рассредоточить. Особое внимание уделять маскировке. Противовоздушную оборону привести в боевую готовность, проведя, предварительно мероприятия по затемнению городов и объектов.

  На этой бравурной ноте весь короткий текст самой главной довоенной директивы, по сути дела, и заканчивался, если, конечно же, не принимать во внимание последнюю запись - "никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить". Ее не то чтобы приводить дословно, но даже упоминать, на мой взгляд, было бы преступлением.