Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг - penzenski

В то же время жесткая и форсированная модернизация традиционных среднеазиатских культур привела к заметной утрате этими народами собственной этнической и культурно-экологической ниши. Усиленное пропагандирование центром идей «старшего брата» в «содружестве» народов, «прогрессивного» влияния русской нации, русской культуры, языка вызвали лишь обратную реакцию, глухое противостояние традиционных среднеазиатских культур, навязанному им образу жизни на основе современной российской культуры.

Огромное влияние на поведение, характер и стереотипы народов Средней Азии оказывал ислам, который был не просто религией, но и образом жизни, способом мировоззрения, системой этических и эстетических норм.[620] Поэтому не случайно, что вооруженное басмаческое движение в Средней Азии в 20-е годы выступало именно под знаменем ислама. Здесь религия была фактически не разделима с этнической идентификацией. Например, из отчетов уполномоченных Совета по делам религий за 1969 год следовало, что из уст образованного человека можно услышать: «Не обрезанный — не узбек (не туркмен, не таджик — соответственно)». Даже дети, заметив, что их сверстник не подвергался обряду обрезания, начинали смеяться над ним, говоря, что «он отказался от своей нации».[621]

Государственная антирелигиозная политика в стране и, в частности борьба с исламом, привела к тому, что в СССР осталось единственное мусульманское учебное заведение — медресе Мири-Араб в Бухаре и очень небольшое количество мечетей. Однако ислам по сравнению, скажем, с христианством в очень малой степени похож на «институциализированную» религию. В исламе, в отличие от того же христианства, отсутствует четкая организация духовенства. Фактически каждый мусульманин обладает правом высказывать свое мнение по вопросам религии, лишь бы оно не противоречило Корану. Поэтому, несмотря на усилия «активистов» атеистического фронта, в советской Средней Азии шла неофициальная религиозная жизнь. Нелегальные и незарегистрированные мечети, неконтролируемые государством, создавались верующими везде, где были подходящие помещения, будь то чайхана или полевой стан.

Советская антирелигиозная политика и исключительная монополия коммунистической идеологии привели к вытеснению ислама из идеологии и политики в сферу семейно-бытовых отношений. Но эта сфера оставалась поистине неприступным бастионом для советско-коммунистического мировоззрения. А в повседневной жизни именно эта сфера оказывала наибольшее влияние на формирование мировоззрения советских мусульман. Несмотря на прессинг коммунистической идеологии, коренным этносам Средней Азии и Казахстана удалось сохранить фундаментальные ценности традиционной социальной жизни: многодетную семью, иерархичность и коллективизм социальной организации, культурные и профессиональные предпочтения.[622]

Таким образом, ислам в Средней Азии и Казахстане продолжал быть сдерживающим фактором против экспансии русской культуры и общей модернизации этих республик по советскому образцу. В среднеазиатском регионе вплоть до перестроечного периода отсутствовали какие-либо значительные национальные оппозиционные движения или группы националистического толка, требующие отделения от СССР. Здесь оппозиция советской власти принимала форму социокультурного и мировоззренческого противостояния традиционного уклада русскоязычной этнической культуре и коммунистической идеологии.

В первые годы хрущевской «оттепели» национальная политика руководства СССР привела к некоторому ослаблению диктата центра над республиками Средней Азии и Казахстана. В ряде законов и актов 1957 года права союзных республик были значительно расширены. Вместе с тем протест против политической опеки центра нарастал со стороны партийных лидеров коренной национальности. Этот протест выражался в требованиях больших прав региональным лидерам в национальных республиках, больших инвестиций в собственную республику, против непрекращающегося притока русских в республики, против тенденции к языковой русификации.[623]

Москва еще достаточно жестко реагировала на «националистические» поползновения в среднеазиатских республиках. В 1958–1961 годах высшие партийные руководителями Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии были обвинены в националистических проявлениях и сняты с занимаемых должностей.[624] В республиках, где были проведены эти «чистки», прошли соответствующие пленумы ЦК компартий, которые осудили имевшие место нарушения национальной политики в этих республиках. Однако эти кадровые «чистки» вызвали, в свою очередь, весьма болезненную реакцию со стороны коренной интеллигенции и номенклатуры в этих республиках, которая усматривала в этом проявление имперской сущности центра и его носителей — русскоязычного населения.

К началу 60-х годов миграция русскоязычного населения в Среднюю Азию, и особенно в Казахстан, достигла своего пика. В Казахстане, например, численность приехавших сравнялась с численностью коренного населения республики. В то время переселенцы в большинстве своем были трудовыми мигрантами, т. е. они не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество, а предполагали лишь временное сосуществование с ним — даже если оно растягивалось на целую жизнь.[625]

К тому же многие русскоязычные мигранты с чувством превосходства и пренебрежения относились к местным жителям, считая их ниже своего уровня развития. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей имперства советской власти. Пышным цветом процветал бытовой национализм, который проходил по линии этнического конфликта и возникал между русскими (сюда входили не только русские, но и евреи, украинцы) и коренным населением среднеазиатско-казахстанского региона. В результате увеличивались случаи национальной дискриминации, это проявлялось в расстановке и подборе кадров, приеме в высшие учебные заведения в пользу лиц местной национальности.

Нередки были случаи надписей националистического и антисоветского содержания на бюллетенях во время выборов в местные Советы депутатов трудящихся. По числу таких надписей с характерными лозунгами типа «Выгнать всех русских!» «рекордсменом» выступала Казахская ССР, скорее всего в силу своей многоэтничности и высокой доли русскоговорящего населения.[626] Органами госбезопасности на территории Казахской ССР в 1965 году были отмечены случаи распространения рукописей, листовок, анонимных писем антисоветского и националистического содержания. В частности, автор двух анонимных писем Аменов Тукен писал в них о необходимости образования независимого Казахского государства в связи с тем, что русские презирают казахов.[627]

Особый научный интерес для нашего исследования представляет русское национальное движение, в котором были заметны не столько этнические, сколько «державные» мотивы. Спонтанный национализм, из которого возникло русское движение, никогда не ограничивался рамками Москвы и Ленинграда. Дело в том, что русское население национальных окраин отличалось более быстрым ростом национального самосознания, нежели население центра страны. Во многом этому способствовало усиление русофобских настроений в национальных регионах СССР. Известны случаи антирусских манифестаций узбекской молодежи в Ташкенте, погромы в Алма-Ате и других городах среднеазиатских республик.[628]

Официальная пропаганда не акцентировала внимание на проявлениях межнациональной розни, напротив, утверждала, что народы СССР «с уважением называют русский народ «своим старшим братом», по праву ставят его на первое место среди строителей коммунизма».[629] На самом деле уважение к русским проявлялось лишь в тех случаях, когда речь шла об участии в производстве. Согласно статистическим данным, в 60-е годы лишь 20 % казахских рабочих и служащих принимали участие в развитии народного хозяйства страны, что явно не пропорционально даже общей численности казахов в республике.[630] Между тем в Казахстане широкое распространение получили слухи о том, что республика якобы обеспечивает хлебом и мясом Россию и Украину, из-за чего возникают трудности в местном снабжении. Реально РСФСР и Украина производили 76,6 % от общесоюзного производства зерна (РСФСР — 54,8 %, Украина — 21,8 %) при доле населения 71,3 %. Зерно, произведенное Казахстаном, составило лишь 11,8 % от общего сбора. Столь же показательны статистические данные по производству мяса: РСФСР — 49,8 %, Украина — 22,7 %, Казахстан — 7,1 %.[631]

Советский исследователь М. Н. Росенко отметил, что только в середине 50-х годов «отпала необходимость в преимущественно односторонней материальной помощи со стороны русского народа»,[632] хотя сама тенденция сохранялась до конца 80-х годов. По данным Д. О. Рогозина, Россия отдавала в общесоюзную кооперацию до 87,2 % своего производства, ее доля в экспорте страны составляла 81 %, тогда как по импорту всего 70 %. В результате она недополучала 12 миллиардов рублей, которые распределялись среди других республик.[633] Закономерно, что ущемление интересов русского народа оценивается современными исследователями весьма эмоционально: «Россия ежегодно отрывала от себя в пользу других на десятки миллиардов рублей товаров и услуг… а так называемое Нечерноземье — центр расселения, колыбель русской нации — пустело, зарастало бурьяном».[634] Е. С. Троицкий отметил, что в сформировавшейся политической системе РСФСР отсутствовали Компартия Российской Федерации, Республиканский совет профсоюзов, комсомол, не было российского канала телевидения, русской радиопрограммы, перестала существовать Российская Академия наук…[635]