Мутанты - Сергей Алексеев

- И мне! - взмолился переводчик. - Сейчас упаду…

- Я тебе упаду! - пригрозил Дременко. - Переводи, что он там бормочет?

- Речь уже бессвязная… Вы - русские партизаны… Русская мафия… И еще что-то про авианосец к нашим берегам…

Дед поднес ему полстакана и огурец.

- Пульс? - спросила Оксана.

Бабка подержала запястье слабеющей рукой:

- Нормальный, как у кролика… Сват, а кто его подстрелил-то?

- Не видел я, кто! - в отчаянии воскликнул Дременко. - Я же как приманка был. Думал, ко мне мутант бежит, а это сэр Джон. И уже вся задница в крови. И кричит: партизаны! Сватья, а этот телефон и правда на свинарник?

- Нет, почему? Теперь международный…

- Как - международный? Откуда?

- Свинарник-то на Украине остался.

Тарас Опанасович набрал номер, и вдруг на том конце кто-то ответил.

- Пан Кушнер! - трагично обрадовался он. - Сильвестр Маркович. Докладывает голова администрации… Кто? Президент Соединенных Штатов? Это ранчо пана Буша? Какая ферма? Ты как мне отвечаешь, свинья?!

И бросил громко хохочущую трубку.

- Не могу ухватить, в айбасы его, - проговорила Оксана. - Тыала кундал сохнут!

- Дай я… Айбасы кириккитте! Лабба тутан хатыныны!

- Сама! Тампон! В тундары ее так… Дременко вытаращил глаза:

- Это вы что там говорите? На какой мове?

- На латыни шпарят! - Дед под шумок налил горилки и себе. - Медицинский разговор! Чтоб больной не понимал. Выпей, сват, не суетись. Все равно уже ничем не поможешь.

- Как - не поможешь?

Американец обмяк и погрузился в сон. Дременко присел, заглянул ему в лицо, зачем-то посмотрел в рот.

- Ксана… Он живой?

- Пока живой. - Она что-то наконец зацепила и с трудом извлекла из раны. - А крови, как в поросенке… Вроде осколок.

И бросила окровавленный предмет в таз. Куров всучил стакан Дременко:

- Пей! Чтоб кондрашка не хватил!

А сам незаметно спер осколок из таза, отмыл под краном, повертел в руках и тоже заговорил на шаманском языке. Это был костяной наконечник стрелы…

Глава 12

Батько проснулся оттого, что телохранитель долго и панибратски таскал его за усы, приговаривая при этом отвратительным, хрюкающим голосом:

- Вставай, батько! Нам пора, светает. Батько, пора, просыпайся! Нам еще через границу надо махнуть! Батько, вставай!

Гуменник кое-как приподнялся, ощупал пространство вокруг себя - оказывается, спал в стогу сена.

- Мы где, Лях? - спросил он. - Почему здесь?

- Ты что, батько, ничего не помнишь? - Телохранитель заботливо охлопал его одежду. - Вставай и пойдем. Надо затемно уйти за границу. Потом расскажу.

- Сейчас говори! - Батько ощупал переносицу. - Как я оказался в стогу? И почему у меня здесь болит?

Лях виновато поерзал:

- У тебя, батько, под обоими глазами по фингалу.

- Кто? Почему ты не охранял мое тело?!

- Я охранял… Но тебе захотелось поваляться на сене, с Тамарой Шалвовной.

- Ах, да! - мечтательно вспомнил он. - Тамара! Какая женщина, Лях! Это же мечта всякого козака! Обожаю больших женщин… А где она?

- Ушла, батько…

- Почему ушла? Зачем отпустил?!

- 

- Попробуй удержи ее! Еще и ругалась.

- Погоди, мы же на охоту за мутантом пошли?

- Точно так, батько, за мутантом, - озираясь, подтвердил телохранитель. - А Тамара Шалвовна была в качестве приманки. Но потом ты захотел выпить с ней на брудершафт. И она захотела…

- Ну-ну! Дальше-то что?

- Выпили. И ты сразу потребовал стог сена. А она говорит: мы еще поваляемся в стогу, сначала хочу прелюдию.

- Чего?

- Вступление, так сказать, - нетерпеливо объяснил Геббельс. - Сказала, мол, у нее высшее сексуальное образование, заочное отделение. И она не хочет, чтоб сразу в стог.

- Мы же должны были ловить мутанта! На живца!

- Должны были… Но ты, батько, захотел показать живцу настоящую козачью прелюдию. И это ей понравилось. Мы взяли тачку и поехали в Теткино, в кабак

Гуменник потряс головой:

- Кабак я помню… Ну?

- Вы с Тамарой Шалвовной плясали гопака. А какому-то москалю не понравилось.

- Это он меня ударил? Ты почему не контролировал ситуацию?

- Не он, батько, наоборот. Ты москаля отходил стеком. И стал требовать свою саблюку.

- Зарубить хотел?

- Нет, на Москву собирался идти, рубать москалей. - Лях достал из сена оброненный стек и бинокль. - Идем, батько, светает. Вон уже петухи орут…

- И что, пошел на Москву?

- Мы с Тамарой тебя удержали. Но ей это понравилось, сказала: какой темпераментный козак! - Телохранитель поставил Гуменника на ноги. - Все, батько, пора ! По дороге расскажу!

Взял его под руку и чуть ли не насильно повел в сторону села. Батько обшарил себя и остановился:

- Погоди… Где мой шмайсер?

- Ты его подарил, батько, Тамаре Шалвовне. - Лях потянул его за собой. - Ей очень твой автомат понравился. Помнишь, как вы с ней стреляли по козлам?

- По каким… козлам? По москалям?

- Нет, там стадо паслось. Это когда мы мутанта на живца…

- Надо было назад забрать. Не контролировал…

- Контролировал, батько! Каждый твой шаг, по инструкции… Но она не отдала шмайсер.

- Мы теперь оказались безоружными, - должно быть трезвея, заключил Гуменник. - На территории чужого государства… Должен отметить - весьма недружелюбного. Хоть сейчас гляди в оба!

- Гляжу, батько! Рано еще, народу никого, проскочим…

- Не хочу пешком. Свяжись с Сильвой, пускай машину шлет.

- Ты же велел мобилу подарить, батько!

- Кому?

- Тамаре Шалвовне!

Гуменник недовольно боднул головой воздух:

- Еще и без связи остались… Лях, я тебя уволю!

- Сам же сказал: запорожские козаки щедрые! Им для женщины ничего не жалко… Ты же хотел настоящую прелюдию показать Тамаре Шалвовне.

- Ты обязан сдерживать мои порывы, Лях! Предупреждать неосмотрительные шаги… Лидера партии охраняешь, личного представителя президента!

- Это я всегда помню, батько! И горжусь…

Сумеречные улицы Братково были еще пустынными, однако Гуменник с Ляхом шли, соблюдая меры предосторожности, прижимались к строениям и палисадам, чтоб не светиться на чужой территории.

- Ну и показал я прелюдию?

- Показа-ал! - нараспев и с гордостью произнес телохранитель. - Тамара Шалвовна была очарована! Особенно - как ты подарил ей жемчужное ожерелье.

- Ожерелье? А где я его взял?

- По твоему приказу, батько, я выторговал его у цыганки в таборе. За полторы штуки баксов.

- Разгулялся я - пробурчал Гуменник. - Ладно, вычтем из бюджета на добычу мутанта… Но такая женщина, Лях! Настоящая козачка! Генофонд нации! И что потом было?

Геббельс несколько смутился, глянул в бинокль в сторону таможни:

- Тамара Шалвовна сдалась… В общем, сама разделась. Ну и тут началось… М-м-м, как бы это сказать…