Оскал Анубиса - Виктор Бурцев

Вот он какой бессердечный! Его я желаю обнять, а ему невдомек. Хочу, чтоб у матери выпросил в жены меня, А ему невдогад.

Если тебе Золотою заступницей женщин

Я предназначена, Брат,

Приходи, чтобы я любовалась твоей красотой,

Чтобы мать и отец ликовали,

Чтобы люди чужие тобой восхищались,

Двойник мой прекрасный!

Великий Дом только удивлялся переменам, произошедшим с его возлюбленной.

Пару месяцев назад все наконец-то прояснилось. Причиной резких изменений в характере Бентрешит явилась… беременность юной жрицы, понесшей от своего возлюбленного и повелителя.

Он не знал, радоваться ему или огорчаться. После некоторых раздумий Менмаатра решил посоветоваться с Иунмутефом. Старый жрец не был фанатиком, хоть и искренне верил в богов. Он поймет. Нужно будет попросить его разрешить Бентрешит от святых обетов. Отпустить ее в мир. А там Сети купит ей небольшой домик на окраине Уасет. Царица Туйа не ревнива. Они уже столько лет вместе. У них взрослые дети. Еще один незаконнорожденный ребенок не станет серьезной помехой для семейного счастья.

Спешные государственные дела, связанные с организацией очередного похода в Ливию, призвали царя в столицу. Он так и не успел переговорить с Иунмутефом. Какая разница? Месяцем раньше, месяцем позже.

Вырваться в Абидос удалось вот только сейчас, на праздники в честь Осириса.

Однако где же это Бентрешит? Или уже подошло время, и она просто не может показываться на людях из-за величины своего живота?

Менмаатра призвал к себе верховного жреца.

Прямо спросить Иунмутефа об интересующем его предмете он сразу не решился. Сначала поинтересовался, как идут работы по завершению строительства святилищ Ра-Хорахте и Птаха. Затем они обсудили, что еще нужно для украшений заупокойного храма в честь фараона. Жрец попросил заменить старшего в бригаде художников, расписывающих храм Исиды. Мастер стал стар и уже не может как следует руководить людьми. Плавно и незаметно Сети перешел к обсуждению прошедшего празднества.

— Кстати, кто это нынче представлял Исиду? — как бы невзначай поинтересовался он.

— Его величество обратил внимание на девушку? Она и впрямь обладает редкостным артистическим талантом. Моя внучка, — не без гордости сообщил Иунмутеф.

— А где та жрица, которая обычно исполняла эту роль?

Осторожно. Главное, чтобы не показать заинтересованности.

— Она умерла, — сухо процедил сквозь зубы жрец. Боль. Сердце сжала тяжелая рука.

— Как это произошло?

— Его величеству лучше не знать. Это грязная история. Бентрешит, так ее звали, оказалась недостойной служанкой богов. И великие ее покарали!

— Однако…

— Государь, — сурово посмотрел жрец в глаза Сети, нарушив придворный этикет, — не стоит копаться в навозе. Он может забрызгать царские одеяния. Будет смердеть.

Фараону ясно дали понять, что дальнейшие расспросы не приведут ни к чему хорошему. Происшедшее с Бентрешит — это внутреннее дело жреческой касты. А жрецы не любят выносить сор из дома.

Отпустив Иунмутефа, владыка Обеих Земель погрузился в горькие раздумья. Как выяснить, что же на самом деле произошло с его возлюбленной. Боги, хоть вы помогите!

Наверное, молитва сына Амона-Ра была услышана кем-то из небожителей. В помещение “Дома Жизни”, где Сети предавался печали и унынию, просочился гладко выбритый человек средних лет, одетый в леопардовую шкуру.

— Ты кто? — вскинулся Менмаатра и схватился за кинжал. — Тебе чего?

— Жизнь, здоровье, сила его величеству! — запричитал жрец бабьим голосом. — Я Небуненеф, великий жреи Хатор в Дендера!

— Чего хочешь?

— Справедливости, государь, справедливости!

— Ну! — грозно насупил брови Сети.

Разбираться в жреческих интригах ему сейчас ох как не хотелось. Но может быть, слуга Хатор знает что-либо о судьбе Бентрешит. Посмотрим, послушаем.

Небуненеф донес о святотатственных поступках своих собратьев из храма в Дендера. Оказывается, жрецы Хатор нарушают законы древней религии. Они невероятно жадные и свои личные сокровища, золотые монеты, драгоценные камни, прячут прямо в саркофаге Хатор в ее усыпальнице, находящейся под самой кровлей храма.

— Неслыханно! — восклицал толстяк. — Я до этого был великим жрецом Инхара в Тине. Принял должность в Дендера как великую честь, будучи много наслышан о благочестии тамошней братии. А на поверку вышло, что все их благочестие показное.

Сети милостиво кивал. Вот кого нужно поставить верховным жрецом Амона в столице. Он-то уж наведет там порядок. А то зарвались святые отцы. Совсем зарвались. Хотят стать выше фараона.

— А здесь, в Абидосе, ты не заметил ничего необычного?

— Боги великие! Его величество, жизнь, здоровье, сила, зрит в самый корень. Неслыханное святотатство! Одна из здешних жриц Исиды спуталась неизвестно с кем, нарушила обеты девства и забрюхатела.

— И где она сейчас? Говори!

— Ее схватили и пытали. Жестоко пытали, государь. Хотели узнать имя богохульника. Девчонка не выдержала мук и покончила жизнь самоубийством. Так и не выдав милого дружка. Вот мерзавка-то…

— Довольно! — сдавленным голосом прервал его Великий Дом. — Ступай! Я подумаю, как мне наградить тебя.

“За что, о Хентиаменти? За что? — в который раз с горькими словами молитвы обращался Сети к статуе Пе-сиголовца, таинственно скалившейся на него из полумрака. — Чем я прогневил тебя? Я ли не украшал храмы богов и твои в том числе? Я ли не был щедр к жрецам? А то, что я посягнул на Бентрешит, так тебе ведомо, что помыслы мои были чисты. И собирался же уладить все это по закону. Да ведь тебе, знаю, нет дела до суеты живых. Ты хранишь покой мертвых…

Ужели моя вина в том, что пренебрег твоим предупреждением и потревожил многовековой покой камня Бен-Бен? Будь он проклят во веки веков! Или прав был мудрец Джедефхор, заклинавший не ворошить прах давно минувших времен?

Прости же меня, о Хентиаменти! И дай мне возможность вновь встретиться с Ней!”

Фараон совершил возлияние и, на что-то надеясь, продолжал всматриваться в оскаленную морду бронзового Анубиса.

На какой-то неуловимо короткий миг ему показалось, что Песиголовец оскалился еще шире и… кивнул.

Или это просто заслезились утомленные глаза? Или отбросил блик мигнувший факел? Или…

На следующий день его величество Сети Мернептах Менмаатра покинул Абидос, увозя с собой в .столицу найденную им “благую тяжесть”.

Через два месяца во время охоты на крокодилов государь погиб.

Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?..

Глава четырнадцатая

ЗМЕЯ