Мой любимый Метаморф (СИ) - Кривенко Анна

От воспоминаний о том, что со мной чуть не сделали в лаборатории, я вздрогнула, но… внутри все равно зрела уверенность, что Мара сказала правду.

— Нет, Талиэн! Мара не стала бы меня обманывать!

— Какая еще Мара??? — вскричал он. — Может, она их агент!!!

— Ты знаешь ее, как Марка Эйри, — объяснила я, а Талиэн замер, изумленно осмысливая услышанные слова.

— Но…

— Мы же можем трансформироваться, Талиэн, — напомнила я, — мы — метаморфы…

Похоже, как раз этим даром Талиэн совершенно не обладал…

Видя, что он заколебался, я придала голосу крепости и произнесла:

— Талиэн! Как твоя хозяйка, я приказываю тебе остановиться!

Он резко вскинул на меня лицо и посмотрел таким странным взглядом, что мне стало не по себе. Потом его глаза мгновенно потухли, и он опустил руки, убирая их с пульта управления шлюпом.

— Слушаюсь, хозяйка… — пробормотал он глухо, а мне стало так тяжело на душе…

Но сейчас важнее выжить!

Надеюсь, я приняла верное решение…

Знакомство заново…

Пять дней спустя

Маруффа Эйгэ

Шлюп мягко вошел в атмосферу, и изображение в иллюминаторах запестрело разноцветными перинами облаков. Когда же облачный покров истончился, во всю ширь передо мной развернулась панорама скалистой поверхности планеты, куда нас в составе отряда из десяти человек отправил Шин Орейн.

Четверо из десяти — это я, Макс, Энайя и Талиэн Мэйзон, оказавшийся гибридом цвинна и человека, а еще шестеро — это наша охрана во главе с мордоворотом-иширцем, смотрящим на нас, как на грязь под своими ногтями.

Я мазнула взглядом по Энайе, сидящей чуть правее от меня, и едва сдержала тревожный вздох. Она казалась мне такой беззащитной и слабой, и привычный страх о ее благополучии скрутился во мне тяжелым жгутом.

О ее пленении я узнала в тот же день, когда Шин Орейн пытался подчинить сознание моего Макса.

Когда мы вошли в кабинет генерала, по одному только взгляду я поняла, что у него есть план, коварный, но вполне в его духе. И если меня, как представительницу цвиннов, еще можно было завербовать шантажом, то Макса — прожженного и верного своей расе иширца — оставалось только лишить собственной воли.

Я очень испугалась. Так испугалась, что едва смогла сдержать желание вступить в бой. Правда, это был бы мой последний бой в этой жизни…

Но я сдержалась. А Макс… выстоял!

До сих пор не могу понять: как он смог???? Это же просто уму непостижимо! Он не только не лишился своего разума и воли, но и смог скрыть этот факт от самого сильного ментального манипулятора моей расы! Теперь Шин Орейн уверен, что парень полностью под его контролем!

Кто ты, Макс?

Я непроизвольно нащупала его ладонь около своего бедра и легонько сжала. Сейчас, опускаясь в шлюпе на небезызвестную планету Ниол, я жаждала только одного — выжить всем нам!

Макс сжал мою руку в ответ. Внутри меня что-то всколыхнулась, обдало болью и нежностью одновременно.

Проклятье! Прямо до слез прошибло! Пришлось голову опустить… Иногда любить — это так болезненно! Особенно, когда страшно боишься потерять того, кого любишь…

Но вернусь к тому моменту в кабинете Шина Орейна.

Когда генерал закончил «чистку сознания» и Макс открыл глаза, я едва могла дышать. Шин был доволен, задал ему пару вопросов, на которые он ответил покорно и очень спокойно, а у меня все внутри оборвалось от ужаса. Но как только мы встали, чтобы выйти из кабинета, Макс повернулся ко мне с едва заметной улыбкой и… подмигнул.

Я вся покраснела от волнения, ладони вспотели, а генерал, желая, наверное, подсластить пилюлю, сообщил мне, что отныне на наши любовные игры он милостиво закроет глаза. Значит, быть любовниками нам разрешили вполне официально…

Меня начало отпускать, но тут на голову навалилась другая проблема — Энайя.

Шин Орейн вывел нас снова в рубку управления и показал на большом экране два фото. На одном была запечатлена подруга, а на другом — Талиэн, которого мы подозревали в охоте на цвиннов. Они оба тоже на корабле? Но почему вместе???

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Узнаёшь? — осведомился генерал, внимательно разглядывая мое лицо.

Я испуганно сглотнула и кивнула.

— Тогда поговори с ней, — он ткнул в сторону изображения Энайи, — и предупреди, что как только они покинут звездолет, будут расстреляны из плазменных пушек…

Я вздрогнула. Сердце бешено заколотилось, и я дрожащими руками приняла в руки небольшой черный пульт, служащий на иширском межпланетном транспорте переговорным устройством…

К счастью, Энайя послушалась тогда, доверилась моим словам, а я безумно надеялась на то, что Шин Орейн посчитает подругу полезной для своего дела также, как и меня.

Когда ее и Талиэна привели под конвоем в рубку управления, я поразилась тому, как Энайя незримо жалась к нашему бывшему противнику. При виде меня ее лицо странно дернулось, но она смогла сохранить непроницаемое выражение, а я послала ей максимально легко читаемый импульс любви и успокоения. Наверняка Шин Орейн этот импульс тоже распознал, но мне было в тот момент совершенно все равно. Я хотела только одного: чтобы Энайя оказалась в порядке.

Генерал дал распоряжение увести Талиэна прочь, но Энайя вдруг вцепилась в него руками и отчаянно замотала головой.

— Я… я не расстанусь с ним, — проговорила она слегка дрожащим голосом, но в глазах засияла такая решимость, что Шин Орейн усмехнулся и задумался.

Я не могла понять мотивов подруги и допустила мысль, что Талиэн мог ее ментально подчинить. Меня это испугало. Однако, когда я взглянула в лицо самого Талиэна и заметила его руку, притянувшую Энайю к себе, то догадалась: между ними что-то произошло!

Неужели… они стали парой? Это же бред полный! Но Шин Орейн, похоже, посчитал это забавным и вдруг громогласно произнёс:

— Значит, приобрела себе раба, Энайя?

Подруга вздрогнула, а потом, к моему изумлению, кивнула. А я опешила. Шин Орейн, как сильнейший менталист, видел то, что было недоступно моему глазу: ментальные ауры и потоки существ вокруг.

О ментальном рабстве мне рассказывать было не нужно: об этом у нас на Цвинне знали все. Да буквально несколько минут назад генерал пытался проделать нечто подобное с Максом, и у него только великим чудом ничего не получилось. Однако рабство бывает разным: от уровня легкого подчинения до полного порабощения воли. Талиэн не выглядел зомбированным. Но то, что Энайя могла стать его хозяйкой — было вполне возможно…

Этот факт в корне изменил ситуацию, и генерал отправил всех нас четверых в одну камеру.

Нет, это была вовсе не милость, а холодный и разумный расчет. Я имею влияние на Энайю, а она — на Талиэна. Если я связана по рукам и ногам, то и они оба никуда не денутся.

Я прямо слышу, как генерал думает сам в себе: «А теперь, деточки, пообщайтесь и решите держаться вместе и до конца, а там… а там всегда можно немного подтереть память или подкорректировать личность…»

Когда мы остались одни в камере, и я шагнула навстречу подруге, Талиэн очень даже нагло заграбастал Энайю к себе поближе, смотря на меня хмуро и подозрительно.

Энайя ткнула его локтем в бок и прошипела:

— Это моя подруга, успокойся!

Талиэн как будто только сейчас очнулся и заскользил по моей фигуре взглядом, остановившись на очевидно выпирающей груди. Слегка растерялся, но Энайю тут же отпустил. Его поведение меня слегка раздражало, но… поразмыслив, я решила, что появление у подруги защитника — это все же хорошо.

Мы с Энайей обнялись и замерли. На меня нахлынула тоска, сожаление, и она мгновенно уловила мои эмоции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мара, спасибо, что остановила нас! Я бы ни за что не улетела зная, что ты тут…

Когда мы расцепили объятия, я решила, что нам всем пора серьезно поговорить. Заново представиться, что ли…

Сели прямо на пол, кружком.

— Раз уж мы все попали в такое непростое положение, — я обвела всех проникновенным взглядом, — то отныне предлагаю сотрудничать и держаться вместе… Мое имя — Маруффа Эйгэ, и я принадлежу к расе цвиннов…