Марк Твен - Морис Мендельсон

Выпьем еще раз за милосердный английский закон!»

Сарказм Твена жалит. Почти вся повесть строится на иронии.

Когда нищий мальчик Том Кенти впервые встречается с принцем Эдуардом, он и принц просто не могут понять друг друга. Эдуард думает, например, что у каждого, даже у сестер нищего мальчугана, должны быть служанки.

«— Как же, скажи на милость, — спрашивает принц Тома, — могут они обойтись без служанок? Кто помогает им снимать на ночь одежду? Кто одевает их, когда они встают поутру?»

И Том Кенти отвечает:

«— Никто, сэр. Вы хотите, чтобы на ночь они раздевались и спали без одежды, как звери?

— Без одежды? Разве у них по одному только платью?

— Ах, ваша милость, да на что же им больше? Ведь не два же у них тела у каждой».

Твен остроумно, очень рельефно показывает, как привычное становится абсурдным, если взглянуть на него с иных классовых позиций.

Королевский двор — это мир нелепых условностей и ненужной роскоши. Когда нищий, ставший принцем, захотел почесать нос, он поверг в смущение всех придворных. Снова Твен утрирует, использует комические гиперболы, чтобы крупным планом показать фальшь изображаемых нравов. Вот эта сцена из «Принца и нищего». Мальчик говорит:

«— Прошу снисхождения, милорды: у меня мучительно чешется нос. Каковы обряды и обычаи, соблюдаемые здесь при этих чрезвычайных обстоятельствах? Пожалуйста, поспешите с ответом, дольше я не в силах терпеть!

Никто не улыбнулся. Напротив: у всех были скорбные, растерянные лица, все смущенно переглядывались, как бы спрашивая друг у друга совета… Увы! Наследственного чесальщика в Англии не существовало. Тем временем слезы вышли из своих берегов и потекли у Тома по щекам. Нос все настойчивее требовал, чтобы его почесали, и, наконец, природа прорвалась сквозь преграды придворного этикета, и Том, мысленно молясь о прощении, если он поступает неправильно, облегчил удрученные сердца приближенных, собственноручно почесав свой нос».

Марк Твен высмеивает порядки, узаконенные дворянством. Он показывает на просветительский лад, что все люди по природе своей равны. Ведь если бы принц и нищий «вышли нагишом», то никто не смог бы сказать: кто из них бедняк, а кто властитель. Тем абсурднее выглядят придворные нравы: например, церемония одевания. Твен описывает ее так:

«Прежде всего лорд обер-шталмейстер взял рубашку и передал ее первому лорду егермейстеру, тот передал ее второму лорду опочивальни, этот, в свою очередь, — главному лесничему Виндзорского леса, тот — третьему обер-камергеру, этот — королевскому канцлеру герцогства Ланкастерского, тот — хранителю королевской одежды, этот — герольдмейстеру Норройскому, тот — коменданту Тауэра, этот лорду, заведующему дворцовым хозяйством, тот — главному наследственному подвязывателю королевской салфетки, этот — первому лорду адмиралтейства, тот — архиепископу Кентерберийскому, и, наконец, архиепископ — первому лорду опочивальни, который надел рубашку — или, вернее, то, что от нее осталось, — на Тома. Бедный мальчик не знал, что и подумать; это напомнило ему передачу из рук и руки ведер во время пожара».

Писатель глядит на королевский двор глазами нищего — вот его истинная позиция. И Том Кенти выражает мысли самого Твена, когда с бессознательной издевкой (у Твена эта издевка носит, конечно, вполне осознанный характер) доказывает придворным, что короли — тунеядцы и могут обойтись без дворцов и слуг. Надо, говорит он, «снять домик поменьше и распустить большинство наших слуг, которые все равно ни на что не годны, только болтаются под ногами и покрывают нашу душу позором, оказывая нам такие услуги, какие нужны разве что кукле, не имеющей ни рассудка, ни рук, чтобы самой управиться со своими делами».

Твен вводит и в это произведение простонародные, даже грубоватые шутки. Снова «дикий юмор» помогает ему раскрывать высокие гуманистические и демократические идеи. В «Принце и нищем» есть, например, гротескный образ «мальчика для порки», который в экстравагантных выражениях благодарит Тома за обещание учиться худо, ибо это заставит сохранить его… должность. «Моя спина — хлеб мой!.. — восклицает ребенок. — Если она не получит ударов, я умру с голода».

Ближе и дороже всего Твену образ Тома Кенти. Человек из народа, знающий жизнь и нужду простых людей, он смело протестует против лицемерных обычаев и добивается моральной победы своей прямотой, правдивостью и трезвым умом. Вспомним, что, сделавшись королем, нищий мальчик Том проявляет мудрость и величие, которыми не обладают ни придворные, ни «прирожденные» короли. Справедливо, проявляя подлинную человечность, решает Том все государственные вопросы.

«Так пусть же отныне воля короля будет законом милости, а не законом крови!» — восклицает Том Кенти. И подданные с радостью подхватывают его слова. «Кончилось царство крови!» — кричат они.

Читая «Принца и нищего», и дети и взрослые обращаются умом и сердцем не только к тому, более или менее условному историческому периоду, о котором идет речь в повести, но и к современности. И в королевстве Генриха VIII и в буржуазном мире царит все тот же закон крови, хотя и не всегда его власть принимала в XIX веке такие откровенно-жестокие формы, как в Англии эпохи первоначального накопления. В Америке отсутствует наследственная аристократия. Но разве в дворцах богачей нет такой же бессмысленной роскоши и чопорности, как в резиденции короля?! Разве в США бедняки не страдают от голода и жестокости властей?! На родине писателя между жизнью миллионеров и жизнью бедняков лежит пропасть.

Твен начинает яснее видеть зло, видеть его даже там, где он раньше его не замечал. Сказка «Принц и нищий» заканчивается, как все сказки, счастливо. Кенти уступил случайно занятый им трон Эдуарду, но остался его любимцем. Принц же, став королем Эдуардом VI, царствовал «на редкость» милосердно и кротко. Вообще на протяжении большей части повести принц показан мальчиком, способным сочувствовать страданиям народа. Однако писатель вкладывает в его уста несколько многозначительных слов, больше говорящих о подлинном характере представителей королевской власти, нежели заключительные фразы повести. Когда маленький Эдуард был несправедливо обвинен толпой в воровстве, он крикнул своему избавителю Майлсу: «Повелеваю тебе, изруби эту толпу негодяев в куски!»

В «Принце и нищем» возникает, пусть в приглушенной форме, и тема отрицательного воздействия богатства и лести на самых хороших людей.

Вначале Том Кенти чувствовал себя при дворе крайне плохо. Он не хотел быть ни принцем, ни королем. Но постепенно Том научился, пишет Твен, «находить удовольствие в заседаниях совета в тронном зале и притворяться, будто он не только повторяет слова, которые шепчет ему лорд-протектор». Писатель обнаруживает все больше и больше отрицательных сторон в своем герое. Оказывается, и простой человек способен подвергаться дурным моральным влияниям. Став королем, Том Кенти «любил свои роскошные наряды и заказывал себе новые. Он нашел, что четырехсот слуг недостаточно для его величия, и утроил их число. Лесть придворных звучала для его слуха сладкой музыкой».