Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь… - Федор Раззаков

Аудитория молчала. Не была готова к такому повороту. Кроме того, как я говорил, подавляющее большинство ничего не знало о его работе в театре. В общем, около минуты сидели молча, после чего Высоцкий поднялся, заявил: «Ну, тогда до свидания», – и быстро ушел. Озадаченные зрители постепенно разошлись.

После концерта администрация лагеря дала дружеский ужин в честь гостя. Я присутствовать не смог и дальнейший ход событий могу восстановить только по рассказам. На ужине из известных мне людей были начальник лагеря Атакуев, нач. учебной части Виктор Овчаров из Киева и врач-стоматолог Илья Лурье, тоже киевлянин, – он-то и был организатором всего мероприятия. Присутствовали также спутники Высоцкого, точнее, свита. Пили, пели до рассвета. Говорят, что Высоцкий при отъезде отказался садиться в салон «Волги» и его каким-то манером укрепили на капоте, в таком виде и выехали из лагеря…»

В те дни, когда Высоцкий был в отъезде, в Москве состоялась премьера легендарного мультика «Ну, погоди!» (выпуск № 1), который родился с легкой руки режиссера Вячеслава Котеночкина и трех сценаристов: Феликса Камова, Александра Курляндского и Александра Хайта. Мало кто знает, но первоначально озвучивать роль Волка Котеночкин хотел пригласить Владимира Высоцкого. Однако высокое начальство наложило на эту кандидатуру табу, и роль была доверена Анатолию Папанову. И все же Высоцкого Котеночкин в картину все равно вставил: его «Песню о друге» насвистывает Волк, забираясь по веревке к Зайцу на балкон.

Тогда же свет увидел новый радиоспектакль с участием Высоцкого – «Богатырь монгольских степей» режиссера Ф. Бермана. Как и в предыдущем радиоспектакле – «Моя знакомая» (1969) – здесь у Высоцкого снова главная роль – основатель коммунистической партии Монголии Сухэ-Батор. В этом же году, но чуть позже, Высоцкий озвучит на радио еще одну роль – Адама Кукхофа в радиопостановке «Альта» – пароль срочного вызова» режиссера В. Иванова (по пьесе Т. Фетисова и С. Демкина «Красная капелла»).

В середине августа в Москву приехала бывшая (первая) жена Высоцкого Иза Жукова. Она работала на Украине в одном из театров, а в столицу приехала по служебной необходимости, а также хотела переговорить с Высоцким относительно судьбы своего нынешнего мужа – тот тоже был актером, но в данный момент сидел без работы. Весть о том, что в город приехала его бывшая жена, застала Высоцкого врасплох: он находился у себя дома, на улице Телевидения, 11, вместе с матерью Ниной Максимовной и другом Давидом Карапетяном. Иза позвонила ему по телефону и попросила разрешения приехать. Высоцкий ее принял. Встреча была короткой – длилась минут 10–15 – и произвела на присутствующих не самые приятные впечатления. Бывшие супруги переговорили о своих делах в соседней комнате, поле чего Жукова покинула дом. Как вспоминает Д. Карапетян, он никогда еще не видел Высоцкого таким раздраженным. Высоцкий клокотал: «Черт-те что! Пришла просить за своего парня. Устроить на работу. Что же это за мужик такой, который согласен на помощь бывшего мужа своей бабы?!» Друг попытался возразить: дескать, откуда ты знаешь, что он в курсе? Но Высоцкий только отмахнулся: «Все он знает. Она же наверняка с ним приехала. Небось дожидается внизу…» Как пишет Д. Карапетян: «Странное впечатление осталось у меня от этой мимолетной сцены. Как часто Володя помогал людям случайным, зачастую вовсе этого не заслуживающим. Здесь же – родная жена (пусть бывшая), юные годы, общие воспоминания. Даже мои азиатские мозги отторгали этот странный максимализм в духе Синей Бороды».

Тем временем Высоцкий надумал съездить на несколько дней в Донецк, где ему пообещали за выступление на тамошней студии звукозаписи заплатить приличные деньги (незадолго до этого у него побывал эмиссар из шахтерской столицы). Однако ехать одному было несподручно, и Высоцкий подрядил на это дело уже хорошо знакомого нам сценариста Давида Карапетяна. Тот с радостью согласился составить другу компанию, поскольку давно мечтал написать сценарий о Несторе Махно и собирал любые материалы о нем. А от Донецка до бывшей ставки атамана в Гуляй-Поле было, как говорится, рукой подать. Кстати, в планах Карапетяна было предложить роль Махно именно Высоцкому, о чем тот знал и был в общем-то согласен.

21 августа Высоцкий пришел в дом Карапетяна на Ленинском проспекте, чтобы провести там последнюю ночь перед отъездом. Было решено взять с собой два джинсовых мешка, чтобы вернуться не с пустыми руками, – приятели задумали привезти с Украины тамошних яблок для своих детей. Рано утром сели в карапетяновский «Москвич» в экспортном исполнении (у него было четыре фары) и тронулись в путь. Правда, была одна загвоздка: автомобиль был оформлен на жену Карапетяна, тоже француженку Мишель Кан, поэтому номера на нем были не обычные – с белыми цифрами на черном фоне, а белые с черными цифрами, как у всех иностранцев. С такими номерами выезжать за пределы Московской Кольцевой дороги без специального разрешения ГАИ было категорически запрещено. Решили действовать внаглую: проскочить пост ГАИ рано утром, когда тамошние обитатели еще не проснулись. Трюк удался. Первую остановку сделали в Обояни, где перекусили в какой-то придорожной столовке. А ночевали уже в Харькове: в центральной гостинице на площади Дзержинского. Далее послушаем рассказ самого Д. Карапетяна: «На ужине в ресторане к нашему столу подсели какие-то подвыпившие альпинисты, с которыми Володя был необычайно сух. Помню, они рассказывали историю гибели молодой альпинистки, видимо, ища у него сочувствия. Заметив его сдержанность, извинились и отошли. Меня удивила такая демонстративная холодность, и на мой вопрос Володя раздраженно ответил:

– Они поддатые, а я трезвый – какой может быть разговор?

Потом мы обнаружили, что у машины село колесо, нужно искать новое. В те времена достать колесо с камерой было непросто, но какой-то харьковчанин, увидев нас в автомагазине, предложил по госцене собственную запаску. Заехали к нему домой, и он сам ее поставил – такой чисто дружеский жест. Володя очень обрадовался: «Наверняка он узнал меня».

В Донецк приехали пополудни 22 августа. На въезде в город нас остановили местные гаишники, поинтересовались, почему это у нас белые номера, попросили документы. Володя отшутился:

– Черные кончились – вот нам и дали белые.

И они нам поверили…»

В Донецке путешественники первым делом отправились к тому человеку, который приезжал к Высоцкому как эмиссар со студии звукозаписи. Но вышел форменный облом: человека на месте не оказалось, и никто из соседей не мог точно сказать, когда он объявится. А времени, чтобы ждать его сутки напролет, у москвичей не было. В раздумьях, что делать дальше, друзья остановились рядом с Оперным театром. И тут к ним подходит молодой человек, который, оказывается, был актером Волгоградского драмтеатра и был шапочно знаком с Высоцким. Он предлагает переночевать в его квартире, которую ему выделили на время гастролей. Вечером того же дня Высоцкий сходил на главпочтамт и отправил большое письмо Марине Влади.