Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером - Александр Бородыня

Из остановившегося фургона выпрыгивали милиционеры. Все спокойно, тихо, как-то по-домашнему. Будто не на убийство приехали, а демонстрацию охранять. Из третьей машины — округлого, белого, импортного микроавтобуса — появились несколько человек в штатском. Оживленно обсуждая что-то, кажется, футбольный матч, они взяли свои чемоданчики, фотоаппараты и быстро скрылись в подъезде.

— Вот он, — сказал телохранитель и показал на Д.Д. пальцем.

— Отойди, — мягко, как ребенка, попросил его следователь. — Не мешай.

— Добрый день, — угрюмо сказал Д.Д. — Насколько я понимаю, Павел Викентьевич? — Человек из прокуратуры кивнул и присел рядом вместо верзилы.

Конечно, это была подставка с самого начала. Можно было предположить, что Чекан обманет, вот и обманул.

— Вы хотели меня о чем-то спросить? — молодой человек лукаво улыбался. — Были какие-то вопросы? Я слышал, вам нужна какая-то справка?

— Вопросы? — Д.Д. посмотрел удивленными глазами. — Были какие-то. — Он с трудом поднялся со скамьи. — Но больше нет.

— Да постойте вы, куда же вы? Если хотите, я вас подвезу.

С трудом переставляя ноги, немного задыхаясь, Д.Д. прошел через, двор. Никто не преследовал его. Сзади раздавались оживленные голоса и звуки невыключенных моторов. Человек из прокуратуры догнал старика только на троллейбусной остановке.

Отражая всеми своими квадратными стеклами осеннее солнце, как раз подкатил троллейбус. Раскрылись двери-гармошки. Д.Д. сделал быстрый шаг. До раскрывшейся прямо перед ним двери было только два шага, но следователь, удержав за рукав плаща, не дал уехать.

Д.Д. нарочно засопел, будто от злости, хотя он уже полностью взял себя в руки и никаких чувств больше не испытывал.

— Ну зачем нам друг друга пугать? — спросил человек из прокуратуры. — Зачем вам убегать от меня? Честное слово, я знаю ваш вопрос! Вы же очень опытный человек. Вы должны понимать ситуацию.

— Вы знаете мой вопрос?! — удивился Д.Д., провожая глазами яркий троллейбус.

— Ну конечно, вы хотели свериться с картотекой убийств, я угадал?

— Угадал, не угадал, — буркнул Д.Д. — Все вы знаете! — Д.Д. вырвал свой рукав из цепких длинных пальцев. — Вы извините, но меня ждут.

— Ну, конечно, я вас отпущу, хотя и не имею на это права, вы единственный свидетель убийства. — Человек из прокуратуры поправил волосы. — Конечно, поезжайте! И, мой хороший совет, возьмите ваши вещички на вокзале, а то уведут! — Он подмигнул. — Камера хранения, она автоматическая, она сама откроется, если долго не платить!

— И это вы тоже знаете, — вздохнул Д.Д. — Но это все равно. Пустите руку!

Троллейбус подошел и опять укатил. Подуло. Д.Д. крепче завернулся в плащ. Настроение его отчетливо исправилось. Боль под лопаткой прошла.

— Что вы от меня хотите? — спросил он.

— Я знаю ваш вопрос. — Молодой человек будто получал удовольствие от этого разговора. — Вы хотели бы узнать что-нибудь о случаях нераскрытых убийств, когда на горле потерпевшего обнаруживается след удушения, как от шелкового шнурка. — Павел Викентьевич чиркнул себя по чистому горлу ребром ладони. — Вот здесь. — Шрама у него самого никакого не было, как не было шрама и у Чекана. — Должен вас проинформировать, подобные случаи не зарегистрированы, по крайней мере, как мне известно, за последние восемь лет, не считая, конечно, сегодняшнего случая — три солдата и все убиты из огнестрельного оружия. Если хотите, могу подтвердить все сказанное документально. Вы мне не верите?

— Верю, не нужно подтверждать.

— А вы уезжайте из города. Ваши деньги мы вам привезем сами в Москву, все в целости, до копеечки, без никаких вычетов. А хотите, билет вам купим? А хотите, я вас сам на служебной машине на вокзал отвезу?

Бессмысленный этот разговор продолжался еще некоторое время. Солнце бегало в тучах и, радостное, слепило старика, грело сухое лицо.

«Почему они не хотят меня убить? — Опять рассматривая город из окна троллейбуса, размышлял Д.Д. — Мое любопытство им мешает, оно их раздражает, это понятно. Куда уж проще заставить потерять чувство любопытства к жизни вместе с жизнью, нежели уговаривать. Почему же они меня уговаривают? Ну, тут все ясно, от меня уже и не пытаются скрыть, что я на правильном пути… Вот только они просят, чтобы я поехал домой, а у меня совсем другая идея!»

Платная нянька

Везде были заметны приготовления к празднику. Удивляли привычные транспаранты, еще не закрепленные, не поднятые на стены домов, а стоящие на тротуарах. Рабочие в черных новеньких ватниках лениво красили фасады домов.

«А ведь до даты еще четыре дня, — отметил Д.Д. — Как к сороковинам готовятся, загодя. Молодцы, коммунисты!»

Недоукрепленная гирлянда из красных лампочек, изображающая цифру «семьдесят три», позвякивала над полупустой магистралью. В лампочках, в каждой отдельно, отражалось солнце. Д.Д. прищурился, и это множество жестковатых белых солнц показалось ему неприятным, как множество человеческих лиц. В одном месте ремонтировали дорогу, двигался каток, наполняя воздух запахом горячего асфальта. Рабочие раскидывали черное жирное месиво, так же лениво заравнивали остриями своих штыковых. В этом месте пройдут танки.

«Здесь, наверное, и парад предполагается? Городишко — дрянь, провинция, а какую-нибудь ракету протащат. Найдут и протащат, длинную, белую! Через проспект, под солнцем, через толпу, через всю эту серую скуку!»

Но обстановка в городе была привычной, такой она бывала на протяжении всей его жизни, каждый раз в этих числах появлялись транспаранты и танки. Танки в праздник на улице были необходимы, как пуговицы на штанах.

В столице все было иначе. Когда Д.Д. садился в поезд, к празднику готовились как к погрому — перестроились! Во взгляде каждого прохожего каменная баррикада. Иногда Д.Д. чувствовал будущее. Не знал, не угадывал, а физически чувствовал его в изменяющихся предметах, в нарастающем шуме вокзала и улицы. Уезжая из столицы, он был почти уверен: скоро, очень скоро из этих танков будут стрелять, но ему было все равно. Ему было наплевать, что произойдет, ему было одинаково неприятно как прошлое этой страны, так и ее будущее. Он видел, как еще не поднятый транспарант побьют камнями и растопчут… Видел дым, серо-черными флагами льющийся с телевизионных экранов прямо в мокрое столичное небо…

«Они тоже знают! — думал он. — Знают, поэтому все спрятано. Но это в Москве. А здесь еще ничего не началось, не докатилось сюда. Здесь, в провинции, до безумия все гладко и чинно. Никаких перемен».

Привычка к постоянному анализу своих мыслей и чувств заставила вернуться немного назад, порыться в себе. Д.Д. понял — на этот раз, как никогда, предстоящая демонстрация, этот большой всенародный праздник волнует его, он ждет нарядной толпы, которая последует за танками, он хочет ее увидеть, глаза в глаза, один на один. Почему? Ведь всю жизнь это разляпистое людское месиво, эти гогочущие пьяные рожи, эти сверкающие репродукторы и одинаковые песни раздражали его, они были частью другого лагеря — лагеря врага. Почему он теперь замирает от ожидания?

Двери троллейбуса захлопнулись за его спиной, и он сразу потерял предыдущую мысль, упустил ее. Не нужна. Д.Д. чувствовал себя опять стариком. Отмечая движение своих шаркающих ног, он заковылял по уже знакомому маршруту от остановки к дому Лили.

По старой привычке память удерживала ненужные детали: номера домов, дверные ручки, вывески. Булочная-кондитерская, газетный ларек, матерная надпись на стене, открытый канализационный люк, дальше парикмахерская… Парикмахерская находилась на темной стороне улицы.

Отражения в черном стекле двигались. Подкатил желтый милицейский «Жигуль» (вероятно, все это время он следовал за троллейбусом), из него вывалились два телохранителя. Оживленно они что-то обсуждали между собой, размахивали руками в перчатках.

Поднимаясь в лифте, Д.Д. щелкнул пальцами, когда, подтверждая маленький расчет, хлопнула дверь подъезда.

Он улыбнулся и прислушался. Навязчивые мальчики, не торопясь, вероятно, знали номер квартиры, поднимались по лестнице, а в квартире навстречу старику, будто он и не выходил никуда, кричали радостные детские голоса. Похоже, близнецы так увлеклись игрой в пожарников, что до сих пор так и не смогли остановиться.

Все еще улыбаясь, Д.Д. поднял руку к звонку, но кнопку не нажал. На этот раз он ясно почувствовал опасность.

Глубоко в квартире, почти перекрытый детскими воплями раздавался незнакомый женский голос. Позади, внизу топали по лестнице телохранители. Они продолжали свой разговор, но таким простым существам прервать сальный анекдот на полуслове и выстрелить по живому старику труда на составит.

С сожалением Д.Д. рассматривал свой сломанный ноготь. Нашел в кармане плаща обломок бритвы, без труда, тихо, почти как ногтем, открыл замок. Он знал, что дверь не скрипнет, и она скрипнула еле слышно.