Отражения одиночества (СИ) - Залата Светлана

Саша только кивает и закрывает глаза, переживая момент странной, захватывающей разум эмоциональности. Серафим ничего не говорит. Хотя сейчас его присутствие в связи ощутимое и явственное. Несмотря ни на что.

Проходит несколько минут, пока слезы, зачем-то появившиеся под веками, не отступают.

— Пойдем отсюда, Саш, — Серафим говорит теперь совершенно обыденным тоном, словно она просто сидит перед ним на каком-то уроке. — На самолет и домой. Учиться обращаться с полученным, подводить итоги, решать и думать. К тому же тебе Екатерина передала приглашение.

— Приглашение?..

— На свадьбу. Через два дня. Так что пора возвращаться в Краснодар.

Саша кивает и поднимается на ноги.

Она чертовски устала. И очень о многом хочет поговорить. Но пока — самолет и спать Или самолет и вопросы. Но самолет будет потом, а пока Саша просто переставляет ноги вслед за наставником, рядом с Миклошем, не меньшее нее уставшим, но, по крайней мере, живым.

Уже в самолете, каком-то мелком борту, летящему по частному разрешению только с ними троими в качестве пассажиров, Саша, подремав буквально с полчаса, все же, пусть с некоторым сомнением, подсаживается к смотрящему куда-то в ночную темноту по ту сторону иллюминатора Миклошу.

Серафим, кажется, спит. По крайней мере, глаза мага закрыты, а тело расслаблено. Хотя Саша четко чувствует его присутствие в связи. Но пока не похоже, что он собирается вмешиваться в происходящее, хотя и рекомендовал им обоим выспаться, предлагая даже усыпить магически. Впрочем, и Саша, и Миклош отказались наотрез.

Парень поднимает глаза. Без укора — хотя имеет полное право злиться и ненавидеть.

— Прости, Мика. Я тебя едва не убила своим высокомерием.

— Я жив, — чуть пожимает плечами парень, слабо улыбаясь. — Но больше так не делай. Несмотря ни на что, думаю, быть живым все-таки лучше, чем мертвым. Даже в вашем безумном мире.

Саша качает головой.

— Я перед тобой виновата.

— Без тебя я бы торчал в амулете, или чего похуже, так что расслабься по этому поводу. Я твой вечный должник, и я от этого не отказываюсь.

Достаточно долго Миклош молчит, хотя Саша ощущает, что парень не против продолжить разговор.

— Знаешь, мне иногда кажется, что я что-то упускаю в людях и их отношениях. Признаюсь, это всегда меня интересовало. Вот я смотрю на тебя и просто не могу понять: почему для тебе довериться человеку, который сидит у тебя в голове и которого ты знаешь несколько часов в непонятно каком ритуале — возможно, а спросить наставника, у которого ты три года учишься и который тебе уже помогал — нет?

Саша чуть пожимает плечами. Странно, Миклош не злится, не пытается обсудить произошедшее, ничего такого. Спрашивает о причинах ее поступков. Саша усмехается, прокручивая в голове слова Паука. Она глупец — пожалуй.

Ответ приходит после короткого раздумья.

— С тобой… Я была главнее.

— А. Тебе сложно потерять контроль над ситуацией, — понимающе усмехается Миклош. — Воистину, люди не меняются, столько бы поколений не народилось… Но, Саша, правда, Серафим может ошибаться. Но он никогда не откажет в помощи и сделает все, чтобы сохранить жизнь тем, кто ему дорог. Даже если «эти» ему пытаются в этом помешать. Я знаю его чуть дольше, и понимаю что все, что случилось со мной — результат моей глупости. Моей веры в то, что я со всем справлюсь сам, даже в тех местах, где я объективно не мог справиться. И вот результат. Погибли люди. Погибли близкие мне люди.

Саша вздыхает. Она едва сама не стала причиной этого. Как раз потому, что возомнила себя Владычицей Морской. Всесильный властитель менгира, как же… Решил Паук что-то сделать — она и дернуться не успела. Даже если он и правду готовился к этому годами, все равно. Никак ее сила не помогла.

— Сегодня я и сам сглупил, — Миклош чуть разводит руками. — Понял, что вампир может навести на наш отель, ушел оттуда. Сообразил, что лицо-то мое можно спрятать в таком большом городе, а вот что амулеты любой Затронутый издалека заметит, я-то ими был увешен с ног до головы, и теми, что у меня с самого начала были, и теми, что ты отдала, не подумал. Забери их, кстати.

— Я не…

— Забери. Я знаю, ты отдавала мне это с чистым сердцем, но сейчас они точно не нужны. К тому же вероятностный щит все равно выгорел, а перезаряжается он от твоего энергетического контура, для меня он бесполезен.

Саша подняла полные удивления глаза на Миклоша.

— Ты не видишь этого?

Ей только и остается, что помотать головой.

— Надо же. Впрочем, наверное, со стороны виднее, к тому же год учился на специалиста-артефактора, до того как в ритуалогию ударился.

— Выгорел. А в итоге…

— А в итоге я жив. И ты. Ты хоть понимаешь, что выжгла Черный Круг на чистой силе за несколько секунд?

Саша чуть пожимает плечами.

— Я мало знаю об этом ритуале. Да и на его течение все равно давили, подтачивая плетение. Наставник пришел, потому что ты ему написал.

— Ну я решил, что даже если ты меня не слышишь, то нужно все-таки действовать, а не ждать. У меня было надежда, что Серафима ты все-таки сможешь услышать. Но вышло что вышло. Все равно — Черный Круг сломать дорого стоит. Я не смог бы даже с поддержкой концентратора, когда в своем теле был. А я неслабый был маг для своего времени.

— Ты словно удивлен тем, что у меня получилось.

— Не «словно». Я… В теории считается, что в менгире заключены огромные силы, и что получивший к ним доступ черпает даже не из озера воду, а из моря или океана… В Великой Войне их вычерпывали до дна, но даже это случалось не сразу. Годы требовались, чтобы высушить менгир. Годы войны. Но все же, все же… К тому же, создавая или разрушая так чары одним усилием воли, можно стать заложником этой воли… И утратить себя.

Саша склонила голову, вновь словно чувствуя удар по щеке.

— Ты дал мне пощечину.

— Да, — Миклош чуть улыбается. — Я не бью женщин. Обычно.

— Но для меня сделал исключение. Достала тебя?

— Вроде того. У меня возникло четкое ощущение, что с тобой что-то происходит, и это что-то надо быстро прекратить. Больше ничего на ум не пришло.

— А говоришь, что магией не пользуешься.

Миклош качает головой.

— Не пользуюсь. Пока не закончится адаптация, иначе велик шанс разрыва связей между сознанием и телом и смерти. Но я… в некотором роде я могу ощущать отголоски твоих мыслей и эмоций.

Саша хмурится.

— Поясни.

— Не могу. Не потому что не хочу — я не знаю, как это объяснить. Дело не в каком-то моем желании, на самом деле. Сначала я думал, что это как-то связано с моим, хм, статусом в этом теле. Но — нет, это просто какой-то вид ментальной связи. Он почти всегда неактивен, но если ты испытываешь сильные чувства, то я могу ощущать их словно бы как свои, только в разы слабее и как через толщу воды. До этого мне удавалось такое только с Отголосками Отражения, образами, запечатлёнными Изнанкой. Да и то — не самый приятный опыт. И никак не с живыми людьми, даже с Затронутыми.

— Ты — эмпат?

Миклош медленно кивает.

— Возможно в этом дело.

— Или в том, что я в некотором роде побыл частью тебя, пусть и недолго. Не знаю. В общем, именно поэтому я решил вмешаться в происходящее с тобой. Грубо, согласен, но других идей у меня не возникло.

— Спасибо. Это было… своевременно.

Миклош чуть усмехается.

— Если вы оба не настроены отдыхать, то, может быть, тогда подробно расскажете, что именно произошло?

Саша оборачивается. Серафим больше не спит. На деле она не знает, сколько он не спит и что именно слышал…

— Я не вижу никакого смысла в том, чтобы подслушивать чужие разговоры, — довольно мягко говорит наставник, словно отвечая на ее взгляд. — Но, пока есть время, я хотел бы узнать то, что вы готовы мне рассказать. Сейчас. Разумеется, Миша и близнецы захотят повторения. И не только они. Но тем не менее.

Саша вздыхает и на секунду переглядывается с Миклошем. Он явно не очень уверенно чувствует себя рядом с Серафимом, который, напротив, реагирует на своего невиновного, как оказалось, ученика, довольно спокойно.