Последний джинн - Василий Головачев

Теперь удивился он:

— Как ты сказала? Дыра?

— Мне так кажется. В этом цветке спит бездна.

— По моим впечатлениям, эти колечки держат большой запас энергии.

— Тогда почему ты назвал эту вещь цветком?

— На цветок он похож мало, — согласился Игнат, — но все равно красивый. Я нашел его в спальне, лежал в ящике с экранировкой.

— Положи на место. — Лилия протянула ему огненный шарик.

— Пусть будет у тебя, — покачал он головой. — Заберем с собой. Тут ему не место.

Пол под ногами задрожал, начал оседать.

Переглянувшись, они снова выбежали на крыльцо.

Белоснежный ранее пейзаж на стенками купола стал серым и темнел на глазах. Высокие перья, казавшиеся издали сказочными «соснами», «пальмами» и не то птичьими, не то стрекозиными крыльями, оплывали, превращаясь в пузырящиеся холмы.

Небо над куполом тоже потемнело, из конца в конец его пересекли бурлящие дымные полосы, похожие на выхлопы ракетных дюз.

Вся полусфера с земным пейзажем внутри начала погружаться в серую, с черными клочьями, пузырчатую пену, содрогаясь и раскачиваясь.

Лилия вцепилась в руку Игната, прошептав:

— Как быстро идет процесс!

— Какой? — машинально спросил он, чувствуя шатание всего пространства вокруг ламкиной «базы».

— Процесс вырождения континуума. Мы послужили ядрами кристаллизации континуума другой мерности.

— Это я виноват…

— Что ты заладил одно и то же? Я тебя не обвиняю.

— Все равно, — он прижал девушку к себе, — прости. Хотя, может быть, ламкин рай выдержит катаклизм?

Словно в ответ на его слова луг, на котором пасся полюсидский нагирус, разорвали трещины. Животное, похожее на помесь шестилапого медведя и крокодила, с утробным ревом понеслось к коттеджу.

— Неужели это конец? — подняла девушка лицо, с надеждой глядя на Игната снизу вверх. — Я чувствую, как кипит и тает гиперптеридский мир за куполом.

— Ну уж нет! — сказал Игнат, уловив приближение какого-то события. — Нам помогут!

— Кто?

Он вытянул руку вверх.

— Скорая помощь летит.

В куполе над коттеджем появилась белесая опухоль, лопнула, порождая систему колец на пленке, похожую на волну на воде, и на коттедж спикировала двойная звезда, увеличиваясь в размерах, превращаясь в фигуру человека и черепаху.

— Кто это?!

— Человекомоллюскор, — пробормотал Игнат, несмотря на свою уверенность не ожидавший увидеть Селима фон Хорста.

Хорст-старший заметил стоящих на крыльце, метнулся к ним.

— Извините… — начал Игнат.

— Потом! В доме должен быть блокер.

— Что?

— Аварийный бункер с выходом. Твой дед упросил Лам-ку оставить в доме генератор выхода на «струну».

— Подвал! — догадался Игнат. — Идемте.

— Быстрей! Сейчас здесь все рухнет!

Они бегом спустились на самый нижний этаж коттеджа, втиснулись в комнатку с колючками по стенам.

Дверь за ними закрылась, отрезая глухой шум.

— Здесь где-то должен быть и аварон.

— Не он? — Игнат вынул у Лилии из руки клубочек пламени в кольцах.

— Откуда он у вас?

— Нашли в спальне.

— Да, это аварон. — Селим взял шарик, осмотрел его со всех сторон, лицо его повеселело. — Что ж, путешественники, убираемся отсюда подальше.

— Селим фон Хорст, — представил Игнат Лилии бывшего полковника. — Селим — это Лиля, внучка Шоммера.

Селим бросил на девушку прицеливающийся взгляд.

— То-то мне показалось, что вы мне кого-то напоминаете. Кстати, странно, что мир еще держится. Вы тут ничего дополнительно не включали?

— Мы просто хотели, чтобы коттедж уцелел.

— Удивительно. Однако нам пора, мальчики и девочки, потом поговорим. Обнимите меня.

Игнат и Лилия встали к нему вплотную.

Хорст вгляделся в мерцающий клубок пламени на ладони, глаза его почернели, кожа на лице поголубела, обрела муаровый рисунок, стала металлической на вид.

Шарик пламени в кольцах шевельнулся, выбрасывая язычки во все стороны, превратился в огненного ежика, а затем прижавшихся друг к другу людей охватило неяркое и нежгучее пламя…

Глава 20

Я ВАС ХОЧУ, ЧЕГО ЖЕ БОЛЕ?

Дворцовый комплекс Хенералифе в Андалусии был построен в девятом веке при султане Мухаммаде Ибн аль-Ахмаре, основателе династии Насиридов. Строительство дворца началось в ущелье, разделяющем город надвое, с крепости, имеющей, по слухам, более тысячи ста башен. Развалины старой крепости и поныне возвышаются на склоне горы над крутым обрывом реки Дарро как величественное обрамление Хенералифе.

В пору своего расцвета в четырнадцатом веке, при Мухаммаде V, этот гранадский эмират стал богатейшей провинцией королевства, а Хенералифе — шумным городом с многочисленными ремесленными мастерскими. Здесь изготавливались шелковые ткани, богато украшенные золотым орнаментом, вышивали золотой нитью, ковали оружие, делали ювелирные украшения, пекли хлеб.

Андалусия считалась также центром словесности, музыки и медицины. Однако с падением эмирата все арабские книги по воле толедского кардинала де Синеросы предали огню, пощадив лишь научные трактаты. А крепость сохранилась, по-прежнему оставаясь королевским дворцом, только теперь в ней вместо султана поселились уже христианские правители Кастилии. Правда, уже к середине двадцать первого века Испания превратилась в Арабское Королевство, и ею снова стал управлять эмир.

Реставрации дворцовые ансамбли Хенералифе подвергались не однажды, последний раз — в две тысячи сто сороковом году. Таковым Хенералифе и дожил до двадцать четвертого века, сменив множество владельцев, государственных и частных. В двадцать третьем веке в результате аукциона комплекс достался какому-то миллиардеру, пожелавшему остаться неизвестным, и мало кто знал, что Хенералифе стал резиденцией масонского Ордена Черной Короны.

В начале двадцать четвертого столетия владельцем Хенералифе был уже Орден Белого Крыла, преемник Ордена Черной Короны.

Впрочем, ни история комплекса, ни его красоты Ульриха Хорста, появившегося в Миртовом дворе ансамбля, у входа во дворец Комарес, не интересовали. Он был возбужден, зол и не скрывал этого.

Его встречали трое: секретарь Ордена Белого Крыла Дамиан Бейлис, магистр и патронесса Ордена Сара Лярво-Фрейберга и молчаливый служитель дворца, охранник-витс, прячущий под складками белого хитона мощное вооружение.

Небо над стенами дворцовых построек было чистым и голубым: над Хенералифе не располагались воздушные транспортные линии и не летали прогулочные катера. Геометрически строго подстриженные миртовые кусты вдоль стен и берегов прямоугольного пруда дышали тишиной. Ярко освещенный солнцем двор граничил с сумраком глубин аркады, добавляющей к игре контрастов свое метафизическое обаяние. Ничто не нарушало величавого покоя многовекового строения, и только люди казались здесь лишними.