Lavondyss_Rus - РОБЕРТ ХОЛДСТОК

Снаружи раздались крики. Сильная рука откинула шкуры на двери и в полутьму, освещенную огнем очага, беспокойно поглядело лицо Первого-борова-лета.

— Огонь. На холме, — сказал он.

Таллис помогла Уину встать на ноги и выйти наружу.

Огонь рвался в небо с холма мертвых; десять потоков пламени лизали облака.

— Райятуки... — выдохнул потрясенный Уинн-Джонс. — Он поджег тотемы.

Таллис, заинтересованная, оставила ненадолго старика и бросилась в лес, лежащий между деревней и холмов. Вынырнув из него у подножия холма, она вгляделась в ярко горящие погребальные костры старой вере. Тиг стоял у стены загородки, вытянув руки в стороны и откинув голову назад. Неясный силуэт на фоне яркого пламени, он открывал и закрывал рот — безусловно пел.

Огни горели в ночи, извещая лес, что эра райятуков закончилась. Землей будет править новая сила. Она призвала свои войска и те играли в умирающем огне, прыгали по пеплу, уносились в небо с вихрями дыма, плясали с пляшущим мальчиком.

Но огни подали сигнал и еще кое-кому...

Прямо перед рассветом Таллис разбудил далекий звук охотничьего рога. Какое-то мгновение она не понимала, что происходит. Скатах сидел рядом и тихо дышал; он прислушивался. Рог прозвучал опять, четыре мощных взрыва; ему ответили другие четыре. В то же мгновение Скатах и Таллис вскочили на ноги и разбудили Уинн-Джонса и всех остальных; тутхнахи бросились собирать пращи, копья, посохи и камни. Таллис выскочила наружу; было еще темно. Собаки лаяли и метались под ногами, возбужденные внезапной паникой в поселении. Дети, разбуженные матерями, плакали; их быстро переносили из маленьких хижин в главный дом.

Первый-боров-лета и остальные охотники подбежали к палисаду и уставились на лес. Скатах подошел к воротам и проверил, крепко ли они закрыты. Таллис стояла неподвижно, накинув плащ на плечи и сжимая в руках копье с железным наконечником. Посмотрев на огромные ильмы, она не заметила за ними никакого движения; только птицы взлетели на короткое время, потом опять успокоились.

У края леса кто-то зашевелился.

Воздух слегка зашипел, тутханахи раскрутили пращи. Скатах окрикнул их, призывая к спокойствию. На деревню опустилась сверхъестественная тишина. Женщины успокоили детей; собак заставили замолчать. Только Озерная Пловчиха беспокойно фыркала и била копытами по земле. Талли метнулась в загон для лошадей и вывела кобылу наружу, гладя ее помятую морду и бока; потом повела к воротам. Скатах открыл тяжелую деревянную дверь и Таллис выпустила лошадь на свободу, послав ее на юг, подальше от возможного сражения. Вскоре кобыла исчезла в тенях деревьев.

Рог пропел в третий раз, один единственный звук, долгий и мрачный. Тутханахи опять раскрутили пращи. Скатах, сбросив тяжелый плащ, вынул копье с бронзовым наконечником и длинный саксонский меч, который он добыл в лесном бою несколько лет назад. Вооружение большинства тутханахов было сделано из кости и полированного камня.

От реки появился всадник, повернул в сторону от загородки, поглядел на низкую защитную стену и заставил своего коня ровно ходить вдоль края деревьев; несколько шагов в одну сторону, несколько в другую. Скоро света стало больше, и Таллис увидела гребенчатый шлем с шипами и тусклую кожу его нагрудника. Его наряд составляли короткие клетчатые штаны и красноватая туника; на ногах покрытые металлом сапоги; на плечах коротких плащ. Эту одежду и вооружение Таллис знала очень хорошо. Она посмотрела на всадника, на Скатаха и улыбнулась. Копье налетчика лежало поперек луки седла, первые лучи солнца блестели на его длинном отполированном наконечнике.

Скатах завистливо поглядел на воина.

Несколько минут они молча разглядывали друг друга, потом налетчик поднес к губам изогнутый рог и трижды дунул в него.

— Началось! — крикнул Скатах. Таллис почувствовала, как во рту все пересохло и, внезапно, она совершенно отчетливо увидела все.

В следующее мгновение лесной полог исторг из себя тучу птиц, испуганных внезапной суетой внизу: восемь всадников, вооруженные копьями и топорами, вылетели из леса и помчались к поселению, сердито покрикивая на лошадей. Никаких военных кличей. Шлемы были только у двоих. У некоторых блестело металлическое оружие и звенели кольчуги, но большинстве носило странную смесь из кожи, металла и мехов. Струились рыжие волосы, порванные плащи развевались за плечами. Достигнув земляной стены, они поскакали вокруг нее.

В воздухе зажужжали камни тутханахов и два всадника упали на спины лошадей. В дерево втыкались копья. Резкие гортанные крики смешивались с топотом копыт. Предводитель бросился к воротам. Его конь, огромный черный жеребец, встал на дыбы и ударил копытами по воротам, которые не выдержал и рухнули.

Воин крикнул, послал коня вперед и Первый-боров-лета бросился ему навстречу. Камень, брошенный из пращи, пролетел мимо и меч всадника резко ударил. Первый-боров упал на колени, прижимая руки к горлу. Таллис с ужасом подумала, что он выглядит так, как будто молится. Она побежала к нему. Предводитель повернулся, опять взмахнул мечом и Первый-боров упал на бок; его голова была раскроена над ухом. На темные штаны из оленьей кожи хлынула кровь. Лучи всходящего солнца отразились от гребенчатого шлема воина, он повернулся и поскакал прямо на Таллис.

Увидев скачущего на нее всадника Таллис застыла на месте. На мгновение ей показалось, что это Скатах, в голове вспыхнуло видение: дуб; окровавленный юноша в такой же одежде сражается со смертью...

Черный жеребец уже дышал ей в лицо. Бородатый всадник усмехнулся, наклонился вниз и занес руку с копьем; сверкающий бронзовый наконечник понесся к ней. Она метнулась в сторону. Острие срезало прядь волос. Лошадь заржала, повернулась и нависла над ней, но в это мгновение Скатах схватился за древко копья. Мужчина против мужчины, сила против силы; налетчик тянул вверх, охотник вниз.

Кругом царил кавардак: дерево ударялось о дерево; крики и вопли; собаки с бешенным лаем носились через переплетение ног и копыт.

На ее лицо брызнула кровь: Скатаха, наконечник копья ударил его в плечо. Он покачнулся; неглубокая рана, но на мгновение его оглушило. Запятнанное красным бронзовое острие метнулось к ней, но Таллис бросилась с его пути, вцепилась в ногу всадника и изо всех сил дернула.

Налетчик тяжело упал на землю. Таллис встала над ним, направив на него копье, но в это мгновение каменный топор ударил его в голову; глаза предводителя помутнели, губы безвольно раскрылись. Он медленно повалился на правое плечо. Скатах оттолкнул ее в сторону и резко повернулся, как раз во время, чтобы отразить удар другого всадника. Камень из пращи ударил налетчика в грудь, сбросил на землю и Скатах заколол его. Таллис посмотрела на предводителя. Тот медленно садился, нащупывая рукой меч. Скатах вырос за ним, взмахнул мечом и, вложив всю свою силу, одним ударом снес ему голову.

Две женщины тутханахов успели закрыть ворота. Внутри еще оставались четыре налетчика, но им не давали покоя собаки, постоянно хватавшие лошадей за ноги; те брыкались и вставали на дыбы.

Таллис почувствовала ветер на лице: в нескольких дюймах от нее просвистел камень. Она пригнулась. Налетчики падали один за другим, дорого продавая свою жизнь: трое жителей деревни лежали в луже своей крови, еще одного ослепил камень из пращи. Но всадники, кто бы они ни были, не ожидали камня, и сегодня в жестокой схватке камень победил металл.

Скатах снимал одежду с всадника. Таллис, опершись на копье, глядела на него. Понюхав штаны, он сморщил нос. Стянув с трупа кожаный нагрудник и тунику, он смыл с них кровь, потом снял сапоги. Проверил тяжелый гребенчатый шлем, по краю которого шел воротник из меха; его удар прорезал воротник и повредил нащечник. Но, надев его, он, тем не менее, стал выглядеть как принц.

Он улыбнулся Таллис и снял шлем. Поднял меч убитого всадника и прикрепил ножны к поясу, поверх тяжелых мехов.

Нагруженный трофеями, он повернулся к Таллис, но в его глазах горел огонь кровавого боя. Он видел ее, но видел и пожар великой битвы. И он дышал почти как охотничья собака, преследующая оленя.

— Более подходящая одежда для того, что ждет меня на севере.

— Там холодно.

— Я имею в виду битву. — Он поднял одежду солдата. — В разгар боя мне не понадобятся меховые брюки.

Тутханахи собирали своих мертвых. Уинн-Джонс осматривал трупы, опираясь на руку молодого человека; тела лежали на боку, колени слегка согнуты, руки закрывали лица. Стояла неожиданная и странная тишина. Ни воя, ни стука барабанов, ни рыданий. Даже собаки притихли.

Таллис посмотрела вдаль, на невероятно синее сверкающее небо с темными полосками. Новый день, ее последний день здесь, теперь она знала это совершенно точно. В небеса еще поднимался дым от сожженных райятуков. Внезапно Таллис поняла причину жуткого и растерянного молчания людей клана.