Быть человеком (СИ) - Максимова Анна Анна Дарк

— Зачем? Думаю, когда она делала запись, понимала, что с тобой быть не сможет, и не хотела давать тебе лишний повод переживать. И уж тем более не желала, чтобы ты горевал ещё больше, сообщая такую истину на последних минутах жизни. Всё это уже не важно. Её нет, а ты жив. Живи и помни её.

Да, он по-прежнему жив, и у него даже есть надежда на счастливое будущее. Значит, он поступит, как говорит Милена — будет идти сквозь года, бережно храня память о маме.

Прошли сутки. Время — самая странная штука. Оно то еле тянется, то летит с сумасшедшей скоростью. Иногда вовсе умудряется сочетать первое со вторым, именно так казалось Эрену все эти дни. Они промелькнули, как один миг, и одновременно были бесконечными.

Его снова таскали по анализам, исследовали вдоль и поперёк, как они сказали, хотят убедиться, что действие сыворотки полностью уничтожено. По мнению Эрена, они делали запасы его крови и прочих составляющих. Лишь на третий день, наконец, подошли к решению столь волнующего его вопроса — безопасность при сексе. Казалось бы, зачем делать проблему на пустом месте? Пользуйся презервативами, и будет тебе счастье, да только они порой рвутся, и это может оказаться фатальным.

— Мы долго размышляли над возможностью решения данной проблемы и пришли к выводу, что единственный стопроцентный способ — вазэктомия. Решение радикальное и не всегда обратимое. После, даже в случае обратной операции, способность иметь потомство будет сомнительной. Советую хорошенько подумать.

Потомство… И обращение совершенно обезличенное. Его явно не считают за человека, но и оскорбить боятся, чтобы не вызвать гнев начальства.

Думать тут, в принципе, не о чем. Эрен уже давно решил, никаких детей у него не будет. Это слишком опасно для потенциальной матери. В лучшем случае, пострадает психика, в худшем — она может погибнуть. Нет уж, на такой риск он не согласен. Да и есть у него сын, которого лучше бы не было. От одной мысли снова породить нечто подобное Эрена передёргивало. Зато стало ясно, зачем им надо было столько его спермы. Явно будут экспериментировать, уроды.

— Я согласен, — ответил он коротко.

Хирургическое вмешательство пугало Эрена. Кроме того, была ещё такая проблема, как его быстрая регенерация. Потому делать всё собирались под общим наркозом и с большим размахом, чтобы наверняка. Перед самой процедурой заглянул Иван Юрьевич, припугнуть сотрудников, сказав, что в случае самодеятельности он позаботится о том, чтобы верхом их карьерной лестницы было мытьё туалетов. Судя по лицам, учёные прониклись, а Эрену стало спокойнее.

Возможно, вскоре покой ему будет только сниться. Он не был уверен, что ему удастся скрыть от Милены, что ему провели операцию. Даже с его темпами восстановления нужно время, чтобы всё зажило, включая шрам. Она и так ему весь мозг вынесла, спрашивая, что за секреты у него в Иваном Юрьевичем. Они даже повздорили несколько раз, но Эрен молчал. Зачем рассказывать заранее, если нет уверенности в успехе? Вот если всё получится, тогда и поведает, что к чему. И то, он бы хотел это сделать не сразу.

Вся проблема в том, что пусть у него кровь закипала от поцелуев Милены и он жаждал её бесконечно, Эрен не был уверен, что смог бы решиться на близость в ближайшее время. Слишком свежи были в памяти воспоминания, каким он был под действием сыворотки. Тот Эрен нынешнему был отвратителен, он его ужасал, а главной потребностью того Эрена была похоть. Потому сейчас он избегал даже мыслей о сексе.

Когда всё закончилось, Эрен чувствовал себя отвратительно. В крови бродил наркоз, делая его вялым и апатичным. Болел низ живота. Даже хвалёной регенерации требовалось время, а его как раз не было. Как объяснить Милене своё убитое состояние?

Вернувшись в комнату, он храбрился, старался улыбаться. Она что-то говорила, но смысл фраз ускользал от Эрена.

— С тобой точно всё в порядке? — уже который раз спрашивала Милена.

— Да. Немного устал. Я посплю немного, хорошо?

Отвернувшись, он быстро скинул одежду, с трудом сменил ипостась и свернулся в клубок на полу.

— Врушка ты, Эрен, — говорила Милена, поглаживая по голове. — Отдыхай. Я буду рядом.

Послышался шелест постельного белья, и ему показалось, он расслышал что-то похожее на «Убью этих козлов», затем сознание Эрена наконец погрузилось в сон. Тело получило столь вожделенный отдых, а вот разум…

Туман. Густой серый туман плыл вокруг. Ни зги не видать. У Эрена было чувство, что он висит в этом сером мареве, у которого нет конца и края. Он не видел земли, но ноги ощущали твёрдую поверхность. Это место пугало его. Никакой видимой угрозы не было, а у него всё внутри замирало от неясного ужаса.

Понимая, что стоять на месте глупо, он пошёл вперёд. Нужно как-то выбираться отсюда. В реальный мир, к людям и солнцу. Ощущения времени не было. Сколько он тут бродит: несколько минут или лет? Эрен не знал. Усталости не было. Желания и мысли тоже стали угасать.

Неожиданно что-то изменилось. Клубы тумана стали гуще. Чувство страха максимально обострилось. Причиной ему стал силуэт, скрытый сизой дымкой. От него веяло угрозой. У Эрена возникло желание бежать от него, не разбирая дороги, и так же он откуда-то знал — бесполезно.

— Кто ты? — крикнул Эрен, набравшись смелости.

— Я — это ты, — ответила тень.

— Что?

Силуэт приблизился и Эрен увидел… себя. И от этого стало невыносимо жутко. Он видел самого себя и понимал — это невозможно. Попытался перекинуться, и ничего не вышло. А его двойник захохотал, наблюдая за этими потугами.

— Что тебе нужно? — прошептал Эрен, обмирая от ужаса.

— Мне? Ничего, — ответил двойник. — Важнее, что нужно тебе?

— Сгинь! — крикнул он. — Исчезни!

— От себя не сбежать, — говорило отражение. — Как ни пытайся!

И двойник снова захохотал. Казалось, этот чудовищный смех проникает в каждую клетку тела. Хотелось сбежать, скрыться, но не получалось и пошевелиться. А чудовище, напротив, всё веселилось. Да, именно чудовище, потому что никогда прежде, ни в чьих глазах, Эрен не видел такого жестокого, холодного безразличия.

Распахнув глаза, Эрен чувствовал, ему не хватает кислорода. Он хватал ртом воздух, не в силах осознать себя в пространстве.

— Тише, — услышал он сквозь грохот крови в ушах. — Всё хорошо, родной. Успокойся. Тебе приснился кошмар. Это всего лишь сон.

Стащив с постели покрывало, он с трудом принял человеческий облик, позволяя Милене себя обнять и сам ища силы в её тепле. Постепенно сонный ужас начал отступать, и, осмотревшись, Эрен недоумённо моргнул.

— Это всё я? — спросил он.

Две ножки кровати были сломаны, стул превратился в щепки, да и стол щеголял подломившейся опорой. На полу рядом были выбоины. Вот так поспал!

— Не знаю, что тебе снилось, — ответила Милена, — но ты так метался во сне, что я никак не могла приблизиться без риска получить когтями или хвостом. У мебели выбора не было, и она пала в неравном бою.

— Иван Юрьевич будет в восторге, — хмыкнул Эрен.

Он быстро принял душ, где смог оценить, что пусть снилась ему редкостная жуть, тело восстанавливалось изумительно. От яркого кровавого шрама осталась едва заметная полоса. Такими темпами скоро никаких следов не будет.

Ещё сутки Эрена мурыжили учёные. Проверяли эффективность проведённой операции. Обследовали различными приборами. Проводили разные тесты, и конечно же, собирали анализы. Под конец дня он чувствовал себя выжатым до предела.

— Вот и всё, — сказал Иван Юрьевич тем же вечером. — Наше сотрудничество подошло к концу. Через час вас на вертолёте доставят обратно в S. Через день-два я прибуду туда, уладим формальности. Пока что вот, — он протянул Эрену папку, — тут копия подписанного президентом приказа о твоей неприкосновенности и документы, удостоверяющие личность. На этот раз настоящие. Хотя подделки, что вручила тебе мать, тоже весьма хороши.

При слове «мать» внутри Эрена всё в очередной раз перевернулось. Как бы ни обстояли дела, Светлану Петровну он любил, и её потеря навсегда останется рубцом на его сердце.