Быть человеком (СИ) - Максимова Анна Анна Дарк

— Мне жутко от осознания, какое я равнодушное чудовище где-то внутри, — прошептал Эрен. — И я не понимаю, как ты можешь прикасаться ко мне после всего, что я сделал и наговорил тебе.

— Для меня это был не ты, — отозвалась Милена искренне.

— Милена, прости, — произнёс Эрен, самую малость расслабившись в её объятиях, — но мне сейчас правда нужно побыть одному.

Он мягко расцепил руки Милены на своём животе, после чего прошёл к кровати и накрылся там одеялом, что только макушку было видно. Руки у Милены повисли безвольными плетьми. Снова захотелось плакать. Она всей душой ненавидела сейчас Ивана Юрьевича и всех обитателей этого места за боль Эрена. За его потерю веры в себя и чувство вины, что распространялось от него волнами.

Эрен просил дать побыть ему одному, но она не позволит ему замкнуться в себе и изгрызть себя. Многие люди, когда они разбиты, стремятся к одиночеству, но большинству это идёт только во вред. Милена не даст ему снова оттолкнуть себя и погрузиться в своё отчаяние. Решительно вздохнув, она забралась на кровать и обняла кокон из одеяла. Эрен издал какие-то невнятные звуки протеста, но Милена их проигнорировала.

— Тише, мой хороший, — прошептала она, обнимая крепче и целуя тёмную макушку. — Поспи, Эрен. Когда проснёшься, станет легче.

Ей хотелось назвать его любимым, но слово будто застряло в горле. Прошлый раз он ей не особо поверил или ему было всё равно, и сейчас Милене было слишком страшно снова получить подобный ответ. Даже если Эрен её не любит, она-то может делать это тихо, молча, показывая свои чувства действиями.

* * *

Это была долгая ночь. Эрен лежал, притворяясь спящим, чувствуя объятия Милены через одеяло и думал, думал, думал.

Мысли устроили в голове настоящие побоище. Кружились, сталкивались с друг другом, исчезали и снова возникали. И так по кругу. Он отчаянно пытался примириться с произошедшим. С тем, что внутри, без налёта впитанных с детства догм, он хладнокровное чудовище, которому убить как плюнуть. От такой истины Эрена прошибал холодный пот. Было страшно, что всё может вернуться. Вдруг у сыворотки есть какой побочный отсроченный эффект, и он неожиданно снова станет той озабоченной скотиной?

Хорошо запомнились и чувства, и мысли в те часы. Самым жутким было то, что Эрен был счастлив. Его более чем устраивало, что страхи и сомнения ушли. Были лишь его желания, преобладающими из которых была похоть и жажда свободы. Но если свободы он хотел и сейчас, то похоть… Отрицать влечение к той же Милене глупо. Да и к другим девушкам он испытывал желание, чисто на уровне физиологии, стоило учуять в воздухе выброс феромонов. Но всё-таки сейчас, по-настоящему, душой, Эрен желал лишь Милену. А в тот момент было не столь важно, кто, лишь бы женщина и не больная чем. Это заставляло чувствовать себя животным, и даже хуже. Животные ведь спариваются ради потомства, а он просто <i>хотел</i>.

Сильнее пугало лишь безразличие к чужим жизням. Он хорошо помнил, что после убийства Лейры ему долгое время было не по себе, это при том, что он защищал жизнь Милены и свою собственную. Данные обстоятельства помогли справиться с чувством вины. Сейчас было сложнее. Два человека погибли лишь потому, что оказались у него на пути. Эрен пытался оправдывать себя, что грабитель мог кого-то убить, а бомж и вовсе вряд ли бы долго прожил… Помогало мало.

В таких размышлениях прошли долгие часы. Постепенно пришло мучительное понимание — надо жить дальше. Отпустить и постараться забыть. Он сколько угодно может посыпать голову пеплом, захлёбываться в страхе и чувстве вины, даже ненавидеть себя за случившееся, и при этом ничего не изменится. Всё уже произошло. Надо смириться, иначе и спятить не долго. Кроме того, Эрену было мучительно стыдно перед Миленой. В очередной раз он показал всю глубину своей слабости и ущербности. Не мужчина, а девица нежная, ей-богу! И чего только она в нём нашла?

Приняв решение с утра попытаться жить, будто всё как надо, Эрен смог заснуть. Снилась какая-то неясная муть, что-то очень тревожное. Проснувшись, он вовсе был готов побиться головой о стену. Идиот! Как есть дурак! Знал же, чувствовал — его телу необходимо восстановиться. Жар, пылающий внутри и не имеющий никакого отношения к возбуждению, намекал — сползи с кровати и смени ипостась. Но он со своими моральными терзаниями игнорировал эти позывы. Итог — он перекинулся во сне и сейчас лежал в ворохе местами рваного постельного белья, тесно прижимая к себе Милену. Хорошо хоть шипы и когти втянул на каком-то инстинкте. Это не отменяло того, что он крайне боялся смотреть дальше милого сердцу лица, боясь увидеть повреждения.

Хвостом он оплёл талию Милены, и попытка незаметно убрать его обернулась тем, что она проснулась. Серые глаза распахнулись напротив его собственных, Эрен замер, боясь вдохнуть, не зная, какой ожидать реакции. Испугается спросонья? Или уже настолько сжилась с пониманием, кто он, что сразу всё осознает?

— С добрым утром, — мягко улыбнулась Милена.

Она чуть пошевелилась, а Эрен поспешил убрать все свои конечности и вообще принять человеческий облик. Пусть она, похоже, уже привыкла, ему самому было некомфортно быть перед ней монстром.

— С добрым, — пробормотал он.

— Ты как? — спросила она как-то неуверенно, приподнимаясь на локте.

— Нормально, — Эрен попытался улыбнуться, сев на постели. — Как ты и говорила, стало значительно легче.

— Я рада, — просияла Милена и потянулась к его губам за поцелуем.

Сначала Эрен замер, неуверенный, что имеет право вообще касаться её, но затем усилием заставил себя расслабиться и ответить на поцелуй. Поддавшись ей ещё там, на берегу реки, он допустил фатальную ошибку. Впал в натуральную зависимость от этой девушки. Последующие события и дни только укрепили нужду Эрена в ней. Теперь без Милены он не выдержит. Не сможет. Она стала нужной, как кислород. Он понятия не имел, любовь ли это, потому не стремился бросаться громкими словами, но она стала необходимостью. Даже тот Эрен, чудовище без принципов, испытывал перед ней слабость, не смог причинить вред. Сейчас оттолкнуть Милену вовсе казалось смерти подобно.

Губы Милены сладки, но реальность требует не увлекаться. Он по-прежнему может быть опасен, позволь себе большее, да и место со временем неудачные. Пришлось буквально сбежать от неё в душ и торчать там, смывая возбуждение ледяной водой, пока зубы на начали отбивать дробь.

С утренним моционом было покончено и явилось кислое понимание, сколько у него проблем. Ещё ночью Эрен подумал, что теперь, после того, как он отнял две жизни, договорённость с Иваном Юрьевичем, вполне возможно, утратила свою силу. Люди погибли, и в этом надо кого-то обвинить. Милена может сколько угодно говорить, будто не его то вина, но тогда чья? Учёных, что не приготовили вовремя антидот? Вряд ли, выбирая между ним и людьми в белых халатах, выберут его. Он ведь даже не человек. Конечно, присутствие Милены и нахождение в комнате вместо бокса вселяло надежду, но Эрен ни в чём уверен не был. Значит, срочно нужна информация о собственном будущем.

Также он хотел знать, чем закончилась операция по поимке Дейва. Закончилась ли она вообще? Сколько было гибридов в гнезде и поймали ли его нежданного отпрыска? Не хотелось думать, что его душу протащили сквозь ад, а тело провернули через мясорубку впустую.

Эрен уже давно усвоил: спрашивать что-то у солдат или учёных — гиблое дело. Они или косились на него с испугом, стремясь быстрее скрыться с глаз, или молчали, как рыбы. Значит, нужен Иван Юрьевич.

Выглянув за дверь, он увидел двух солдат у входа. Мгновенно всколыхнулась паника. Спокойнее, они и раньше тут были, ничего нового. Передав желание пообщаться с руководителем комплекса, Эрен уселся на постель и принялся ждать. Милена, устроившись сзади, перебирала пальцами его волосы, заставляя млеть от удовольствия, и что-то напевала себе под нос. Это расслабляло. К сожалению, этого было мало, чтобы унять тревогу в душе. Если договор потерял свою силу, то Эрен не представлял, как ему быть. Мысль навсегда остаться тут подопытным кроликом ужасала, и смерть казалась избавлением. Усилием воли заставляя себя сидеть на месте, Эрен ждал. Ждал встречи с Иваном Юрьевичем и собственного приговора.