Солнце для мертвых глаз - Рут Ренделл

Если что-то одно, причем крупное, идет хорошо, то за ним следуют и другие удачи. Как будто первоначальный успех накладывает чары на все последующие мероприятия, бросает свет на тропу, ведущую к ним. У Тедди все не получалось зашпаклевать стену на том месте, где когда-то была дверь в подвал. Снова взявшись за работу, он обнаружил, что не может накладывать шпаклевку неправильно, вернее, не может сделать шпателем неверное движение.

Шпаклевка была нужной консистенции, не густая и не жидкая. Она ложилась, как масло. Его уверенные движения создавали гладкую, ровную поверхность, которая после покраски не будет отличаться от стен коридора. Тедди установил на место недостающий кусок плинтуса и подумал, что тот смотрится лучше, чем существующий.

Когда работа была закончена и шпаклевке предстояло сохнуть, он не смог удержаться от громкого смеха. Все будет выглядеть так, будто проема никогда и не было. Можно даже повесить сюда картину. Как насчет того натюрморта Саймона Элфетона? Он заслуживает того, чтобы иметь целую стену, а не крохотный кусочек среди тех посредственностей, что висят в столовой.

Скоро придет Франсин. Золотистые чары его успеха простираются и на ее визит, и он строит планы на него, чего с ним никогда не было. Тедди будет благоразумным, он осознает, что причиной его неудачи стало перенапряжение, усталость и беспокойство. Сегодня он не будет предпринимать никаких попыток. Пусть она делает из этого любые выводы, Тедди не обязан потакать всем ее желаниям.

Они поедут кататься в «Эдселе». Он подберет Франсин недалеко от ее дома, и они доедут до Имперского военного музея и сходят на выставку моды сороковых. Ему очень интересна эта выставка, да и девчонки любят моду, думал он. Затем они вернутся сюда, и Тедди покажет ей новую стену и понаблюдает за ее лицом. Возможно, она даже зааплодирует ему, его это не удивит. Франсин будет ждать, когда он попросит ее снять одежду и попозировать ему в шелках и драгоценностях, но не станет ни о чем просить ее. Не сегодня.

Тедди купит для нее вино, дорогое, а после этого они сходят куда-нибудь поесть. Не важно куда. Не исключено, что он купит ей платье, белое или черное. Хорошо бы найти черное бархатное платье с длинной юбкой, скроенной по косой, с драпировкой по вырезу. У «Эдсела» будет полный бак бензина, так что Тедди сможет отвезти ее домой, и если Франсин захочет уйти пораньше, он не будет возражать. Завтра, в воскресенье, он снова вставит карточку в банкомат и снимет еще две сотни фунтов.

Проснувшись в четыре часа утра от голода, Джулия спустилась вниз и съела два «язычка» с белым шоколадом. Затем, зная, что если она ляжет на голодный желудок, то вскоре ей опять придется спускаться вниз, она доела все «язычки» из упаковки. Как ни странно, по ночам, в отличие от часто появляющейся потребности есть, желания ходить взад-вперед у нее не возникало. Джулия неторопливо прошла от одного окна к другому, глядя в никуда, на пустую, омытую светом улицу, на островок безопасности с одиноким бетонным столбом посередине проезжей части.

Она понимала, что юные девушки любят поспать подольше. Мама Миранды рассказывала, что ее дочь иногда спит до двух. Джулия никогда этого не разрешала. Франсин позволялось спать до десяти, да и то только по выходным. Но вчера она рано рассталась с Джонатаном Николсоном и рано вернулась домой. В это воскресенье ее падчерица встала раньше мачехи. Джулия, не выспавшаяся, с опухшими глазами, спустилась вниз в девять и обнаружила за кухонным столом Франсин, которая ела кукурузные хлопья.

– Давай я приготовлю обед? – предложила она. – Ты все время готовишь для меня, и мне хотелось бы ради разнообразия заняться обедом самой. Договорились?

– Нет, если ты будешь готовить бобы мунг, или тофу, или что-то в этом роде. – Франсин тяготела именно к таким блюдам, когда бралась за готовку. – Можешь взять мясо из морозилки, а еще у меня есть курица, причем не бройлер, а обычная, с фермы.

Падчерица сказала, что приготовит курицу и испечет картошку. И нарежет, как она называла, свой особый салат с авокадо и перцем.

– Тебе не придется ничего делать. Я все приготовлю, уберу и помою или хотя бы сложу посуду в посудомойку, прежде чем уйти.

Только последняя часть ее реплики дошла до сознания Джулии. Франсин собирается уйти. Мачеха встала из-за стола, отрезала себе толстый ломоть хлеба, намазала его маслом и сливовым джемом и принялась обеими руками запихивать себе в рот. На Франсин она не смотрела и поэтому не знала, наблюдает девочка за ней или нет.

Естественно, та никуда не пойдет. Она-то думает иначе, но сильно ошибается. Джонатан Николсон может ждать ее на автобусной остановке часами или прятаться за изгородью или чьим-то мусорным баком, но Франсин не придет. Потому что с нее, Джулии, хватит. Она месяцами, годами мирилась с поведением падчерицы, с ее уходами когда ей вздумается, ее поздними возвращениями, ее отношением в дому как к гостинице и намеренным терзанием Джулии. Это не беспечность и не юношеское непонимание того, как надо себя вести, не нарушение умственной деятельности, теперь она это знала. Это осознанный злой умысел и подлость.

Но больше такое не повторится. Джулия с набитым ртом громко произнесла:

– Терпение лопнуло.

– Извини, что ты сказала?

– Ничего, – ответила Джулия и, наслаждаясь звучанием этого слова, повторила еще несколько раз: – Ничего, ничего, ничего…

Франсин вышла из комнаты. Она не поднялась наверх. Джулия прислушалась, пытаясь понять, что та делает. Прошла в подсобку, судя по звукам, что-то гладит. Гладит платье, чтобы уйти в нем из дома. Только она никуда не пойдет. Джулия позаботится об этом.

Она позвонила Ноэль и Эми Тейлор. У Эми был сын семнадцати лет и пятнадцатилетняя дочь, и они немного поговорили о проблемах, которые возникают, когда живешь с детьми-подростками. Эми рассказала, что однажды дочь пришла домой в два ночи, даже не предупредив, что задерживается, а Джулия на это воскликнула «какой ужас» и в одном даже похвалила Франсин, сказав, что та не посмела бы так поступить.

Разговор взбодрил ее. Она сварила кофе для себя и падчерицы и впервые не испытала желания съесть что-нибудь, вкусного эспрессо оказалось достаточно как такового. Хлопоча по дому, убирая гостиную, вытирая пыль, Джулия напевала песни, которые были популярны в дни ее собственной юности. Находившаяся на кухне Франсин услышала мелодию «Заштопанной любви» и вспомнила, как разбила мамину пластинку и ее отправили за это в свою комнату, как пришел тот мужчина…

Как только Джулия поняла, что Франсин занята обедом – она видела, как та разделяет на листья латук и счищает кожицу с авокадо, – так тут же приступила к приготовлениям. Достав чистую банную простыню и чистое банное полотенце, Джулия вытащила ключи из дверей в подсобку и в гардеробную и поднялась наверх. Еще раньше она предположила, что один из них должен подойти к двери спальни Франсин. Это типично для домов вроде этого, когда один ключ подходит к половине замков, а другой – к остальным. Ключ от гардеробной легко вошел в скважину и беспрепятственно повернулся. Джулия положила его в карман своей юбки.

Затем она очень тихо открыла дверь и вошла в спальню Франсин. На прикроватной тумбочке она увидела мобильный телефон. Совершенно очевидно, что его нужно забрать. Когда мачеха выходила из ванной, то услышала шаги Франсин на лестнице. Она поспешно бросила мобильник на пол и затолкала его ногой под гардероб – на большее времени не оставалось.

– Вот, меняю полотенца в твоей ванной, – сказала она.

Чуть позже часа Франсин выставила на стол жареную курицу и печеную картошку. Салат в стеклянной миске – бледно-зеленые ломтики авокадо и длинные палочки красного перца на фоне темно-зеленых листьев латука – выглядел очаровательно. Джулия не собиралась открывать вино, но вдруг передумала: надо быть доброй с Франсин; это, в конце концов, будет милосердием, если та проспит остальную часть дня.

«Мне противно это делать, – говорила себе Джулия, – но я должна. Теперь я понимаю, что имели в виду викторианцы, когда били своих детей и приговаривали: «Мне больнее, чем тебе».

Франсин выпила только один бокал вина, а вот бокал Джулии она наполнила во второй раз, а потом и в третий.

– Ты сегодня куда-нибудь собираешься? – спросила она. – К нам кто-нибудь придет?

Это в ней заговорила совесть, подумала Джулия.

– Я буду сидеть одна.

– Я слышала твой разговор с Ноэль и решила, что она зайдет к тебе.

– Франсин, если ты намерена выполнить свое обещание, – сказала мачеха, – и все убрать, я бы попросила тебя поторопиться. Или ты намерена оставить уборку мне?

– Нет, я все сделаю, – сказала Франсин.

Она вымыла сковородку и салатник, убрала в посудомойку тарелки, бокалы и столовые приборы, засыпала порошок, закрыла дверцу и включила машину. Затем спросила у Джулии, не хочет ли та кофе. Джулия ответила: