Роза Марена - Стивен Кинг

Он уже тянулся к дверной ручке, когда взгляд его упал на один из плакатиков в витрине ярко-желтого цвета. Норман никак не мог знать, что именно Рози наклеила сюда эту листовку, он почувствовал, как что-то напряглось в нем еще до того, как он разобрал слова: «Дочери и Сестры».

Он нагнулся, чтобы прочесть листок. Глаза его вдруг сузились и стали очень внимательными, а сердцебиение усилилось и сделалось четким.

ПРИХОДИТЕ И ОТДОХНИТЕ С НАМИ В ПАРКЕ НА ЧУДЕСНОЙ НАБЕРЕЖНОЙ ЭТТИНДЖЕРС, ГДЕ МЫ ОТМЕЧАЕМ НАЧАЛО ЛЕТА И ДЕВЯТУЮ ГОДОВЩИНУ ЛЕТНИХ СЕЗОНОВ «ДОЧЕРЕЙ И СЕСТЕР»

ПИКНИКОМ И КОНЦЕРТОМ.

Суббота, 4 июня

Распродажи Викторины Азартные игры

Аттракционы Дискотека для малышей

!!!ПЛЮС!!!

«ИНДИГО ГЕРЛС» — Живьем на концерте в 20.00!

Родители, мы присмотрим за вашими детьми!

Мы будем рады всем!

Все сборы от вечера пойдут в пользу

«Дочерей и Сестер»,

которые напоминают вам, что насилие против одной женщины — это преступление против всех

Четвертого, в субботу. В эту субботу. А будет ли там она, его беглянка Роза? Разумеется, будет. И она, и все ее беглянки-лесбиянки. Все шлюшки-поблядушки соберутся на опушке.

Норман провел по пятой строчке снизу пальцем, который он искусал. Яркие пятнышки крови уже проступали сквозь намотанный на него платок.

Мы будем рады всем!

Так тут было написано, и Норман подумал, что готов обрадовать этих шлюх своим присутствием.

8

Четверг, почти половина двенадцатого. Рози отпила глоток минералки, прополоскала ею рот, проглотила и снова взяла гранки.

— «Она приближалась, это точно; на сей раз его слух не сыграл с ним никаких шуток. Петерсон слышал нарастающий цокот ее высоких каблучков по коридору. Он представил себе ее с уже раскрытой сумочкой, роющуюся в поисках ключа, тревожащуюся о дьяволе, который может красться за ее спиной, тогда как ей следовало бы беспокоиться о том, кто затаился в ожидании. Он быстро проверил, при нем ли нож, а потом торопливо натянул на голову нейлоновый кулак. Как только ее ключ заскрежетал в замке, Петерсон вытащил нож и…»

— Стоп-стоп-стоп! — раздался раздраженный окрик Роды в динамиках.

Рози подняла глаза и посмотрела сквозь стеклянную стенку. На нее с испугом смотрел Кэрт Гамильтон, сидевший возле своей контрольной панели с опущенными на ключицы наушниками. По-настоящему ее привело в ужас то, что Рода курила одну из своих тонких сигареток прямо в пультовой, не обращая внимания на табличку «Не курить» на стене. Рода выглядела так, словно провела кошмарную ночь, но здесь она была не одинока.

— Рода? Я что-то не так сделала?

— Наверное, нет, если ты носишь нейлоновые кулаки, — сказала Рода и стряхнула пепел в керамическую чашечку, стоявшую перед ней на панели управления. — Было несколько мужиков, которым иногда мешали мои нейлоновые кулаки, но обычно я все же называю их чулками.

Несколько секунд Рози просто не могла взять в толк, о чем та говорит, потом она вспомнила несколько прочитанных ею последних предложений и застонала.

— О-о! Рода, прости…

Кэрт надел наушники и нажал на кнопку.

— «Убей все мои завтра», дубль семьдесят тре…

Рода положила руку ему на плечо и произнесла такое, от чего Рози словно окатило ледяной водой: «Не стоит». Потом она взглянула в окошко, увидела вытянутое лицо Рози и улыбнулась ей — сдержанно, но ободряюще.

— Все в порядке, Рози. Просто я решила сделать перерыв на ленч полчасиком раньше. Выходи и пошли.

Рози поднялась — слишком быстро, сильно ударившись бедром об угол стола, чуть не опрокинув пластиковую бутылку с минеральной водой, — и поспешно вышла из кабинки.

Рода и Кэрт стояли рядом, и на мгновение Рози показалось — нет, она угадала, — что они говорили о ней.

«Если ты и впрямь так думаешь, Рози, тебе следует сходить к врачу, — подала голос Послушная-Разумная. — Такому врачу, который показывает тебе чернильные кляксы и выясняет подробности, как ты, например, ходишь в уборную». Обычно Рози ничуть не помогал этот голос, но на этот раз она ему обрадовалась.

— Я могу читать лучше, — сказала она Роде, — и после ленча буду. Клянусь.

Она была уверена в этом? Нет. Все утро она пыталась погрузиться в «Убей все мои завтра», как раньше окуналась в «Луч Манты», но получалось плохо. Только она начинала проникать в тот мир, где Альму Сант-Джордж преследовал ее психованный почитатель, Петерсон, как тут же вылетала оттуда. Голоса, прозвучавшие по телефону прошлым вечером, все еще были на слуху. Голос Анны, говоривший, что ее бывший муж, человек, отправивший Рози в «Дочери и Сестры», убит. Голос Билла, в котором звучали тревога и растерянность, когда он спрашивал ее, что случилось. И хуже всего — ее собственный, просивший его держаться от нее подальше. Просто держаться подальше.

Кэрт похлопал ее по плечу.

— У тебя день плохого голоса, — сказал он. — Это все равно как день плохой прически, только хуже. Мы не раз сталкивались с этим здесь, в аудиокабине триллеров, верно, Ро?

— Конечно, — подтвердила Рода, но ее изучающий взгляд не отрывался от лица Рози, а та могла себе представить, что видит в нем Рода. Прошлой ночью она спала всего два или три часа, и у нее не было такой косметики, которая могла бы скрыть последствия этого.

А даже если бы и была такая косметика, она все равно не умеет ею пользоваться, подумала Рози.

Когда Рози училась в старших классах, у нее было несколько простейших косметических средств (по иронии судьбы, как раз в то время, когда они меньше всего были ей нужны), но с тех пор как она вышла замуж за Нормана, она не пользовалась ничем, кроме пудры и двух или трех тюбиков с губной помадой самых естественных оттенков. «Если бы я хотел всегда иметь возможность любоваться проституткой, я бы женился именно на такой, размалеванной», — сказал ей однажды Норман. После этого она вообще практически перестала пользоваться косметикой.

Ей показалось, что особенно пристально Рода изучает ее глаза: красные веки, покрасневшие белки и темные круги под глазами. Погасив вчера вечером свет, она в отчаянии проплакала около часа, но слезы не помогли ей уснуть, — это было бы счастьем. В конце концов она успокоилась и просто лежала в темноте без сна, стараясь ни о чем не думать, но из этого ничего не вышло. Когда перевалило за полночь, ей пришла в голову по-настоящему жуткая мысль: она зря лишила себя заботы Билла — и, возможно, его защиты — именно в тот момент, когда так отчаянно нуждалась в ней.