Тайное братство - Робин Янг

— Граф Раймунд, в отличие от де Ридфора, человек образованный и мудрый, хорошо знал обычаи мусульман. Он предложил Саладину перемирие. Тот, разгневанный нападением на его караван, нехотя согласился. Саладин выдвинул условие графу позволить его сыну с небольшим египетским войском пройти по Галилее, которой тогда Раймунд владел. Они подписали соглашение, и граф приказал своим людям не трогать мусульман. К несчастью, в это время по Галилее двигался отряд под водительством де Ридфора и великого магистра госпитальеров. Де Ридфор, зная о соглашении, решил устроить египтянам засаду. Но египтян насчитывалось почти семь тысяч, а наших всего сто пятьдесят человек. По словам одного из тех, кому повезло уцелеть, госпитальеры отказывались от этой затеи, но де Ридфор обвинил их магистра в трусости и спровоцировал нападение рыцарей на мусульман, разбивших лагерь у Назарета. Живыми из этой бойни вышли только трое, в том числе и де Ридфор. Великий магистр рыцарей Святого Иоанна погиб. Вот когда начался раздор между нашими орденами.

Эврар приложился к кубку.

— Раздор? — спросил Уилл. — Но ведь госпитальеры никогда не были нашими ближайшими союзниками.

— Тогда ты не знаешь ни нашей истории, ни устава. Чье знамя развевалось в битвах рядом с «Пестрым стягом»?[27] — Эврар не стал ждать ответа. — Знамя Святого Иоанна. Нет, сержант, мы были союзниками многие годы. Несмотря на наши различия, вернее, сходство. И мы оставались бы, если бы не… — Он нахмурился. — Больше меня не перебивай!

Уилл кивнул.

— После выходки де Ридфора ни о каком мире не могло быть и речи. Граф Раймунд больше не имел возможности вести переговоры с Саладином, нацелившимся на войну. Король Иерусалима Ги начал собирать войско со всех Заморских территорий, а Саладин тем временем осадил Тивериаду, где по случайности находились жена и дети графа Раймунда. Несмотря на это, он советовал королю Иерусалима подождать до лета, когда жара истощит силы мусульман. Де Ридфор с гневом отверг предложение графа, обвинив его в предательстве, и побудил короля начать наступление. Король Ги, посаженный на трон великим магистром, человек слабовольный, без размышлений согласился. На следующий день войско выступило в поход через бесплодную холмистую пустыню без единого колодца. Они еле двигались, к радости мусульманских лучников, расстреливавших наших рыцарей почти в упор. В конце дня передовой отряд, измотанный лучниками и палящей жарой, подошел к Тивериаде. Он занял позиции на ровной долине у горного массива, называемого Рогами Хаттина, недалеко от Галилейского моря. На берегу этого моря их ждал Саладин с сорока тысячами войска. — Эврар осушил кубок. — Проведя ночь без воды, наши рыцари проснулись, когда все вокруг было окутано дымом. Сарацины подожгли в долине траву. Дождавшись смятения, Саладин двинул вперед войско. Атаки не прекращались весь этот день и следующий. Причем многие рыцари пали даже не от вражеских мечей, а от жажды. Граф Раймунд вместе со своим отрядом уцелел, но большинство рыцарей погибли или попали в плен. И самое главное, во всем этом не было никакой нужды.

— Как это не было нужды? — возмутился Уилл. — Мы защищали наши земли и людей. Сарацины убивали наших мужчин, насиловали женщин, продавали детей в рабство.

— А мы что, вели себя как святые? — проворчал Эврар. — А кто начал эту войну, мальчик? Мусульмане? Нет. Ее начали мы. Мы явились к ним, разграбили их города, изгнали семьи из домов, лишили средств к существованию. Кромсали мечами невинных мужчин, женщин и детей так, что по улицам текли ручьи крови. На месте их мечетей мы построили свои церкви, потому что считаем нашего Бога единственным истинным Богом.

— А мусульмане, — возразил Уилл, — разве они не думают точно так же? И евреи. Каждый народ считает своего Бога истинным. Кто из нас прав?

Эврар вздохнул:

— Возможно, все. Не знаю. Но на войне мы одинаковы. Это я знаю определенно. Мы насилуем, грабим, убиваем, оскверняем. И не имеет значения, во имя чего это делается. Мы все равно разрушители. Разве в Хаттине мы защищали наши земли и людей? Нет, мы воевали за Жерара де Ридфора против графа Раймунда! Вот почему наши рыцари оказались в этой долине. Им вообще там не следовало быть! И они там и не появились, если бы не подстрекательство нашего великого магистра. Он случайно остался жив, стал пленником Саладина, а больше двухсот рыцарей обезглавили. Поражение при Хаттине помогло Саладину потом отвоевать Иерусалим. Я рад, — горячо добавил Эврар, — что де Ридфор дожил до поры, когда Святой город вырвали из его хищных лап.

Уилла потрясло, как капеллан говорит о бывшем великом магистре. Нынешний глава ордена тамплиеров, Томас Берар, пребывающий в Акре, был, по крайней мере для него, подобием живого Бога. Во всяком случае, о нем упоминали с глубочайшим почтением все без исключения. Ему казалось богохульством бранить человека, пусть даже покойного, прежде занимавшего такой высокий пост.

— Годы правления де Ридфора, — продолжил Эврар, — стали для ордена сущим бедствием, но зато смерть, когда она наконец его настигла, ознаменовала рождение нового братства. Спустя четыре года после битвы при Хаттине — я родился как раз в это время — преемником де Ридфора избрали Робера де Сабле. Он являлся соратником английского короля Ричарда Львиное Сердце и обладал многими его качествами. Глубоко уважал Саладина, завладевшего Иерусалимом с гораздо меньшей кровью, чем наши рыцари почти век назад. Война приносит выгоду лишь победителю, но мир выгоден всем. Робер де Сабле это понимал, как и значение своего поста. Тогда, как, впрочем, и сейчас, тамплиеры были самым мощным орденом на земле. Все сто пятьдесят лет после его основания, когда Гуго де Пейн впервые надел белую мантию, мы свергали или возводили королей на трон, побеждали в войнах, создавали государства и строили свою империю. Над орденом тамплиеров властен лишь один папа. Мы воины Христа, которым святая мать Церковь препоручила воплощать власть Божью на земле. Мы есть меч небесный в руках великого магистра. Это тяжкая ответственность. Де Ридфор использовал мощь ордена для себя, для своей вендетты графу, которая привела к гибели тысяч людей и потрясению Заморских территорий. Де Сабле не хотел повторения Хаттина и добивался, чтобы магистр не мог использовать тамплиеров в своих целях. Он задумал вернуть нас снова в Божьи руки. И для защиты чистоты и единства ордена создал тайное братство, названное «Анима Темпли» — «Душа Храма». Де Сабле придирчиво подобрал членов братства из тех, кто, используя свое положение, мог исполнять его волю в глубокой тайне. Туда вошли девять рыцарей, два капеллана и один сержант. Всего двенадцать — по числу апостолов Христа, призванных хранить и укреплять веру. А члены тайного братства хранили и укрепляли орден. Там был еще тринадцатый хранитель, который не принадлежал к ордену и мог рассудить споры братьев, дать совет и оказать помощь. Хранителем де Сабле выбрал своего доброго друга, короля Ричарда Львиное Сердце. Вначале, по замыслу де Сабле, тайное братство предназначалось для защиты тамплиеров от желающих использовать их мощь для исполнения своих желаний. Позднее он направил его силы для прекращения войн. Я уже говорил, что из войны пользу извлекает лишь победитель, а мир выгоден всем. Это хорошо понимал де Сабле. Он стремился развивать торговлю с Востоком и обмениваться знаниями, потому что арабы были более сведущи в медицине, механике и математике. Так что тайное братство заводило дружеские связи с влиятельными людьми на Востоке и накапливало знания, способствующие развитию образования. Орден тамплиеров стал просто ширмой, за которой удобно скрываться, используя его силы в своих целях. Когда перемирие оказывалось под угрозой, члены братства втайне брали деньги из казны ордена, чтобы компенсировать какой-то проступок одной из сторон. Они вели переговоры и предлагали компромиссы. Да, сражения по-прежнему случались, но большую войну усилиями тайного братства удавалось предотвратить. Оно принесло на Заморские территории стабильность, разрушенную тщеславием нашего великого магистра Жерара де Ридфора. Де Сабле умер через три года, но его дело продолжало жить. После него больше ни один великий магистр не знал о нашем существовании, пока не пришел Арман де Перигорд, тридцать лет назад.

— А почему «Анима Темпли» нужно было таиться? — спросил Уилл. — Цели братства отличались благородством, зачем же их скрывать?

— Потому что далеко не все в ордене тамплиеров понимали благородство наших целей. Да-да, там нашлось немало людей, подобно де Ридфору жаждавших власти. А встречались и просто продажные. И потому мы действовали скрытно. Только так можно было оградить себя от внутренних и внешних врагов. Тем более что наши цели начали меняться. Для большинства они заслуживали предания анафеме. Будучи раскрыты, мы бы погибли, а вместе с нами и весь орден. Ибо братство не может существовать без ордена, без его мощи.