Елизавета Петровна в любви и борьбе за власть - Николай Федорович Шахмагонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стоп! – вдруг сказал Григорий Орлов. – Охрану усилить, а вы за мной.
И когда расселись за столом, Григорий велел всем, кроме Алехана и Грица, выйти из зала.
Григорий Орлов сообщил:
– Пётр Фёдорович жив. Он перевезён в другое место. Спрятан на Гетманской мызе Разумовского. Государыня поручила мне подменить Петра Фёдоровича другим узником, из острога, как можно более похожим на него. Подменили… Ну и накачали как следует, чтоб доктор осмотреть не мог. Чтоб даже близко не подходил. Но Теплов привёз не того, кого просил бывший император. Он его тем более не узнал. План таков. Подменить его, затем укрыть на какое-то время поблизости, а когда всё поутихнет, перевезти в Шлиссельбургскую крепость, а оттуда на корабле отправить в Голштинию. А там уж им Фридрих займётся. Пётр Фёдорович его за бога земного почитает.
– А что с этим – подставным хотели делать? – спросил Потёмкин.
– Подержать сколь можно да отпустить, когда бывший император в Голштинии своей окажется. Он ведь, этот узник, и не ведает, вернее не ведал, о роли своей. Выхватили из острога, привезли, поместили не по-тюремному, да ещё и напоили! Чем не жизнь?!
Хоть и не было в ту давнюю пору мобильной связи, но иные сведения, особенно рождающиеся на основе сплетен, распространялись с удивительной быстротой. Правда, весть о смерти, причём насильственной смерти сверженного императора, прилетела в Петербург вместе с примчавшимся туда из Ропши графом Тепловым. Первым узнал о ней, разумеется, граф Панин, но он же, приняв меры к тому, чтобы эта весть выплеснулась на улицы, порекомендовал сообщить о случившемся и Екатерине Алексеевне, поскольку Теплов обязан был доложить ей о выполнении поручения.
Он прибыл во дворец и был тут же принят Екатериной Алексеевной.
– Ваше императорское величество! – начал он, склоняя в почтении голову. – К сожалению, лекарь не понадобился. Пётр Фёдорович убит перед самым моим приездом.
Императрица побледнела. Эта бледность выдала её волнение.
– Как? Каким образом? Что вы такое говорите, граф?! – воскликнула она. – Кто сделал это?
Всё было продумано, всё рассчитано графом Паниным. Теплов не мог говорить наверняка, но должен был сказать с намёком.
– Кто же мог? Никто, кроме тех, кто его охранял, проникнуть во дворец возможности не имел. Я оценил организацию охраны. Она, поверьте, на высоте. Григорий Орлов постарался.
Надо обязательно похвалить, обязательно… Ничего личного. Сама объективность. Но тут и к делу. Кому, как не императрице, знать, что никто из охранявших свергнутого императора любви особой к нему не питал. Ну и о действии горячительных как не сказать.
– Думаю, Пётр Фёдорович сам виноват. Не понял, в каком положении. Гордыня… Ну а гвардейцы наши навеселе, уж ясно, что не без этого. Какое великое дело свершили! Ниспровергли тирана и поставили добродетельную государыню!
Императрица отмахнулась от неприкрытой лести, спросила с досадой:
– Так они что там, пьянствуют?
– Ни боже упаси. Так, для снятия напряжения… Ну а Пётр Фёдорович пьёт беспробудно. Он небось и затеял драку, в которой… словом, кто-то воткнул ему кинжал…
Теперь представим положение императрицы. Она ведь распорядилась подменить Петра Фёдоровича. Ну и не знала: успели подменить или не успели? Кто же убит? В любом случае убийство ей не по душе. Ну ещё ладно там кого-то из острога. А если убили свергнутого ею императора? И кто – её же приближённые! Об их отношениях с Григорием Орловым всем известно. Алехан – его брат. Что теперь скажут в столичном обществе? Что скажут в дипкорпусе? Понятно, поставила своего возлюбленного Орлова охранять бывшего супруга, чтобы избавиться от него?!
Она сухо распрощалась с Тепловым, словно он виновен в случившемся, – о том, что он действительно соучастник убийства, она не знала. Теплов почувствовал эту сухость. Ему стало несколько не по себя. Екатерина Алексеевна быстро входила в роль императрицы российской. Нет, не роль. Тут слово «роль» не подходит. Она всё твёрже вставала на престол русских царей и всё увереннее себя на нём ощущала.
Теплов с досадой думал о своей зависимости от Панина, в которую попал по своему же неразумению и непониманию, к чему ведут игры со всякими тайными обществами. Ох, как бы ему сейчас хотелось оказаться полностью на стороне победившей императрицы и не играть под чужую дудку в игры, которые, по его мнению, были весьма опасны.
Он уже покинул покои императрицы, когда увидел входящего в парадный подъезд Алексея Орлова. Поспешно встав за колонну, пронаблюдал за ним. Да, Алехан спешил к императрице. Да и куда ещё он мог направляться во дворце, к кому, как не к ней.
«Всё, завертелось, – понял он, – и куда теперь выведет эта кривая?»
Алексей Орлов попросил доложить о себе и тут же был принят.
Императрица встретила сурово. Алехан понял, что ей уже всё известно. Впрочем, всё, да не всё.
– Матушка государыня! – воскликнул Алехан, картинно падая на колени. – Не вели казнить – вели миловать…
Всё театрально и всё продуманно. Сначала словно бы о самом страшном – о гибели сверженного императора. И только потом о том, что убит тот, кто был подставным лицом.
И быть может, едва ли не первым он пал на колени, едва ли не первым назвал матушкой тридцатитрёхлетнюю Екатерину Алексеевну – он, которому было двадцать пять лет.
Молодые, совсем ещё молодые люди взваливали на свои плечи огромный груз ответственности за Россию. Они могли ошибаться, могли в чём-то перестараться. Им было трудно выработать правильное решение.
Императрице – 33 года, Григорию Орлову – 28 лет, Алехану – 25, Григорию Потёмкину – 23.
А вот у тех, кто им противостоял, жизненного опыта было побольше. Никите Панину шёл сорок четвёртый год, Григорию Теплову – сорок пятый…
А. Г. Орлов-Чесменский. Художник В. Эриксен
– Поднимись, Алехан. Что за фокусы… Докладывай, – сурово потребовала императрица.
– Не уберегли мы подставного-то. Петра Фёдоровича, слава богу, успели на Гетманскую мызу отправить, а вот этого-то, подставного, не уберегли, – поспешно сообщил Алехан.
Было заметно, что у Екатерины Алексеевны отлегло от сердца. Она уже более спокойно проговорила:
– Ну что ж, молва-то, конечно, поползла. Но, коль Пётр Фёдорович жив, и то ладно, хотя не хотелось мне даже и с такой крови начинать правление. Говори, что было-то.
Алехан вкратце поведал о приезде Теплова, о странном его спутнике – слуге, не слуге, об убитом часовом.
– Берегите Петра Фёдоровича пуще прежнего. Если буря
