Железные бабочки - Андрэ Нортон

– Они ушли разведать дорогу, – Труда нахмурилась. – Мы не можем оставаться здесь. Нас ищут…

Так не хотелось волноваться, а теперь придётся.

– Но ты, Труда, ты и Кристофер, как вы здесь оказались?

Девушка короткими простыми фразами рассказала свою историю, не упоминая об ужасе и отчаянии, которые наверняка не меньше моего терзали её. Вечером после визита Конрада в мою спальню Труда обнаружила, что её закрыли в комнате прислуги. Она попросила разрешения вернуться ко мне, но ей ничего не ответили. Потом ей заявили, что я уехала со своим «мужем», показали вереницу карет и сообщили, что в них отбыл барон и его супруга. После этого служанке приказали приготовиться к возвращению в Аксельбург. Но здравый смысл предупредил её, что если она покинет Кестерхоф, то отправится не в столицу, а на смерть.

Однако до того, как был организован отъезд, в дом явились солдаты с приказом задержать графиню и её приближённых. С солдатами прибыл и Кристофер. Он уже встревожился из-за отсутствия полковника; в городе ходило множество слухов, и он решил не принимать участия ни в чём дурном.

– Он хороший человек, – говорила Труда. – Слышал многое, и это заставило его опасаться… за полковника, за меня… даже за себя самого. Тех, кого отправили с тайным заданием, легко можно обвинить в совершении зла, которое им приказали причинить. И потом, когда он увидел вторую карету и вас в ней…

– Вторую карету? – меня так заинтересовал её рассказ, что я забыла про еду.

– Да, первую отправили для обмана. В ней уехал барон, да, я его видела. А ночью снарядили вторую карету, и Кристофер в это время стоял на страже. Карету сопровождали не люди графини, но Кристофер их узнал, это были люди принцессы, принцессы Аделаиды. Графиню закрыли в её собственной комнате, а вас увезли. Кристофер сказал мне, что сначала подумал, будто вы умерли, но потом заметил, как вы пошевелились. С вами была женщина, одетая, как монахиня. Она всем распоряжалась. И так вас увезли. Потом Кристофер узнал, что вас увезли в это злое место, в Валленштейн. Он знал, что вы крови курфюрста и нам всем грозит опасность. И поэтому в ту же ночь, вернее, рано утром, мы убежали. Кристоферу пришлось сразиться с одним из лесников… если его найдут… – девушка так сильно сжала руки, что побелели пальцы. – Сейчас его считают дезертиром, миледи. И повесят, если схватят. Но он узнал, что и полковника заточили в этом злом месте. И мы ждали, надеялись найти какой-нибудь способ… Бродили по лесу… А я молилась, миледи, всё время молилась. И видите – добрый Бог меня услышал. Он помог нам и поможет ещё. Он не забудет о нас…

Я отставила чашку с ложкой и взяла её руки в свои.

– Не забудет, Труда, не забудет!

Глава девятнадцатая

Снаружи стемнело, и мы развели костёр, давший достаточно света, чтобы можно было видеть и читать выражение лиц четверых, собравшихся у костра на военный совет в разрушенной церкви. Мы все признавали, что скрываться здесь слишком рискованно, и наперебой обсуждали проблему, куда и как идти. Полковник не отдавал приказы, он внимательно выслушивал предложения. Кристофер вначале говорил несмело, но потом, увидев, что его мнение ценит человек, которого он считал намного превосходящим себя, стал держаться уверенней.

Нам нужен был какой-нибудь транспорт и маскировка, чтобы пройти по стране.

– В Граце есть рынок. И ярмарка лошадей, хотя не такая большая, как раньше, – сказал Кристофер медленно, словно думая вслух, соединяя одну мысль с другой, как лоскутья одеяла. – Фермеры на ней покупают рабочих лошадей. Там может стоять небольшой гарнизон. Наверное, ярмарку будет обыскивать полиция. Так что риск есть…

Полковник провёл рукой по небритому подбородку. У него уже отросла борода, такая чёрная, что черты его лица приобрели зловещее выражение. Глядя на него со стороны, я подумала, что не хотела бы в одиночку встретиться с таким человеком на лесной дороге.

Мы все переоделись в одежду, которую Труда и Кристофер сумели унести из Кестерхофа. Мы с Трудой были одеты в платья с длинными юбками, небольшие шали и передники крестьянок. Вся эта одежда покрылась грязью и порвалась после блужданий в колючем кустарнике между часовней и ручьём. Зато мои перевязанные ноги теперь защищали башмаки с толстыми подошвами, а Труда ходила босиком, утверждая, что она привыкла так ходить летом. И действительно, она показала мне свои твёрдые мозолистые подошвы.

Брюки полковника так истрепались, что их можно было принять за солдатские обноски, какие продают из вторых или третьих рук на тряпичных рынках. Побитые ботинки также могли сойти за находку на таком рынке. Рубашка и куртка у него с Кристофером были одинаковыми, а волосы такие взлохмаченные, словно никогда не знали гребня. Переводя взгляд с одного своего спутника на другого, я начинала верить, что мы можем смело идти на ярмарку. Нас сможет узнать только человек, который хорошо знает обоих и специально ищет.

Однако у меня имелся свой вопрос.

– У нас есть золото. Разве нас не спросят, где мы его взяли, когда мы попытаемся открыто им расплатиться?

Кристофер и полковник нахмурились, как будто сразу поняли, что я права. Но Труда чуть наклонилась вперёд.

– Добыча… – тихо прошипела она. – Добыча, погребённая, найденная… Так бывало и раньше. А может, золото досталось нам от заблудившегося путника, который забрёл не в тот дом…

Полковник коротко рассмеялся.

– Труда, девочка моя, в каком обществе ты выросла?

– Я просто слушала, когда прислуживала в гостинице. Помнишь Хирша, Кристофер?

Тот энергично кивнул.

– Да, его хорошо знали. Ганзель Хирш, сэр. Нищий, жил в такой хижине, в которую и кур не поселишь. И вдруг у него завелись деньги в кармане. Говорят, он долго бродил по местам, где сошлись французы с русскими и где обе армии понесли такие большие потери, что даже не собрали брошенное имущество. За них это сделали другие. О, я знаю, война давно закончилась. Но сколько их тут было. Допустим, раненый офицер уполз в лес и умер. И кто-то нашёл его тело. Или припрятал добычу, а потом не сумел её взять.

– Моё золото – английские и американские монеты… – я поняла, что это может принести нам неприятности.

– Золото есть золото, – возразил полковник. – Монеты можно пропустить через огонь, превратить в слитки. Да… – снова он потеребил пальцами бороду. – Можно придумать неплохую историю. Откровенно говоря, я другого выхода не вижу, – он критично взглянул на меня. – Эти ваши светлые волосы, миледи, нельзя ли их затемнить?

Труда энергично кивнула.

– Мои тоже, и Кристофера. Я знаю, что можно прокипятить кору и сделать свою кожу темнее. Будем похожи на бродяг, хотя не очень-то хорошо на них походить. Солдаты к ним всегда подозрительно относятся. Но сейчас много таких, кто утратил свою землю из-за налогов или… – она пожала плечами и подняла руки. – Мы, конечно, сможем придумать правдоподобную историю!