Иван Ефремов. Книга 3. Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов

грядущем. Однако вспомнив, что в Индии еще сильнее, чем орфики, верят в перевоплощение и череду повторных рождений, она поняла. Если человек верил в бесконечную длительность своего обитания на земле, то немудрено, что его интересовали события и столь отдаленного будущего. Однако сама Таис не могла верить в возможность бесконечных перевоплощений. Откровения орфиков еще не преодолели всосанных с молоком матери эллинских представлений о преходящести земной жизни. Бесконечное же блуждание во мраке Лида никого не привлекало…

Дорога спустилась к морю и пошла вдоль берегов до самого Тира. Птолемей вдруг заторопился, и они проскакали оставшиеся четыреста стадий за день и часть лунной ночи.

Для Таис, закалившейся уже достаточно, с ее превосходным конем, этот последний бросок не доставил особых затруднений. Финикиянке За-Ашт Таис поручила повозку со своими вещами и Салмаах. Примчавшись в громадный лагерь около Тира, гетера узнала причину спешки Птолемея. У Александра произошла первая крупная стычка с наиболее опытными и старыми военачальниками македонского войска. Дарий прислал письмо, предлагая мир, гигантский выкуп и отдавал всю прибрежную часть Азии с Египтом. Александр отверг предложение, ответив, что до тех пор, пока Дарий не явится сюда для решительного сражения или же для того, чтобы сложить свой титул к ногам Александра, он будет преследовать его до конца ойкумены.

Старейший из македонских военачальников Пармений, сподвижник Филиппа, первый возроптал против столь заносчивого ответа. «Если бы я был Александром, я принял бы условия персов», — сказал Пармений. «И я бы принял, — согласился Александр, — если бы я был Пармением». Старшие полководцы считали, что нельзя без конца испытывать военное счастье, особенно когда у противника еще есть огромные силы. Удаление от моря в глубь страны, в беспредельные равнины, опасно. Армия македонцев может оторваться от путей снабжения, и совершенно неизвестно, где и когда Дарий соберет свои войска для нанесения решительного удара. Хотя армия отдохнула за зиму, но впереди знойное лето. В напряженном походе в неизмеримую даль войско измотается, особенно главная сила македонцев — пехота — фаланга и щитоносцы. Последние теперь назывались аргироаспидами — «серебряными щитами», получив эти украшения за неслыханную отвагу при Иссе. Соображения, подкрепленные подсчетом невиданной добычи, небывалых побед, завоеванных земель и захваченных рабов, были настолько вескими, что старший, более осторожный, состав начальников принял сторону Пармения. Молодые военачальники, среди которых не хватало одного Птолемея, решительно стали за продолжение похода, окончательный разгром Дария и захват земель до края ойкумены.

Александр понимал, что молодежью руководит азарт битв и любовь к приключениям больше, чем какие-либо другие соображения. Сам великий стратег понимал грозную опасность дальнейшей войны, но в отличие от старших видел еще и невозможность прекратить ее. После битвы при Иссе, разгрома финикийских городов и захвата Египта уже нельзя было остановиться на полдороге. Через несколько лет его великолепная армия, рассредоточенная по захваченным землям, частью вернувшаяся на родину ветеранами, перестанет быть той надежной боевой силой, с которой можно было бы противостоять полчищам персов. Даже без войны тридцать тысяч македонцев растворятся по берегам Внутреннего моря, как соль в воде. Для Александра не было выбора. Он с упорством, унаследованным и от матери, и от Филиппа, хотел осуществить давнюю юношескую мечту. Пройти на восток, туда, где вздымается на небо колесница Солнца из-за края земли и вод океана, — предела смертной жизни, до мыса Тамар древних карт…

С последнего перевала лагерь македонцев раскинулся россыпью огоньков. Несмотря на поздний час, маленькие костры еще горели, освещая круги оживленно беседовавших воинов. Другие, почему-либо не поевшие, ожидали, пока испекутся лепешки и поджарится мясо, всю зиму в изобилии доставлявшееся армии по распоряжению Александра.

Птолемей сдержал утомленного коня и повернулся на ноге, чтобы оказаться лицом к лицу с Таис. Гетера подъехала вплотную, видя намерение Птолемея сказать нечто тайное.

— Слушай, орфеянка! Иногда ты как-то прозреваешь верным решением. Как бы ты посоветовала Александру — мириться с Дарием или идти на него?

— Царь не нуждается в советах, тем более моих!

— Я понимаю это более, чем кто другой. Вопрос касается тебя, если бы тебя спросили?

— Я отвечу — вперед, только вперед. Нельзя останавливаться! Это гибель!

— Так и знал! — восхищенно воскликнул Птолемей. — Ты истинная подруга для полководца и, может быть, — царя!

С этими словами Птолемей обнял Таис, привлекая к себе, чтобы поцеловать, и вдруг с криком отпрянул. Пришпоренный пятками конь его прыгнул в темноту. Озадаченная исчезновением македонца, Таис оглянулась и, сообразив, что произошло, начала громко смеяться. Боанергос, ревниво охранявший свою всадницу, больно укусил Птолемея. Через мгновение македонец явился снова.

— Поехали вниз! — И, не посмотрев на гетеру, дал поводья своей лошади.

В боковом приделе шатра Александра горели неяркие светильники. Утомленный полководец лежал на широкой и жесткой постели, слушая Таис. Он призвал к себе гостью накануне выступления, после того как запретил ей танцевать для военачальников. Таис любовалась вспышками внезапного, стремительного любопытства в его глазах под массивным покатым лбом, когда он поднимал тяжелую голову от подложенного под нее локтя.

Черный от времени щит Ахиллеса висел над его ложем. Александр не расставался с ним с тех пор, как взял его в храме на развалинах Трои и повесил вместо него свой. Тяжесть щита свидетельствовала о принадлежности могучему герою, образ которого с детства увлекал македонского царевича. Но Александр носил в своей душе обидное разочарование, испытанное им и многими до него на холме Илиона. Здесь сражались все герои Илиады. Это трудно было представить себе, стоя перед небольшим холмом. Конечно, прошло почти тысячелетие, однако гигантские храмы Египта, дворцы Крита и города Финикии еще старше! Александр примирился с утратой детских фантазий о Трое, лишь когда понял, что с каждым столетием увеличивается число людей на лике Геи, ширятся просторы ойкумены и все больших требуют свершений истинно величественные дела. Он исполнил мечту своего отца Филиппа и воинственные стремления Изократа[235] с лихвою. Теперь, если удастся полностью разгромить Дария и завоевать Персию…

Таис как будто угадала его мысли, спросив:

— А когда ты уничтожишь Дария и откроешь путь в Азию, что тогда?

— На восток, до океана! — ответил Александр, испытывавший необъяснимое доверие к афинской гетере.

— Далек ли путь?

— Имеешь ли ты понятие о диафрагме хребтов, разделяющих сушу?

— Немного знаю.

— Отсюда до восточной оконечности ее — мыса Тамар на дальнем краю суши — тридцать тысяч стадий.

— Иохеэра (стрелометательница Артемис)! И это пройти непрерывно сражаясь?

— Не так уж много. Чтобы добраться сюда из Мемфиса, ты уже проехала больше четырех тысяч стадий. Я думаю, что после победы над Дарием там не останется большого