Прежде чем я усну - С. Уотсон

— О, господи! И сколько лет ты притворялся Беном?

Он как будто удивлен.

— Притворялся?

— Да! — говорю я. — Ты притворялся моим мужем.

Теперь он растерялся. Похоже, он и сам почти забыл, что он не Бен. На его лице искреннее огорчение.

— Думаешь, мне было легко? Вовсе нет. Но это был единственный способ.

Он немного ослабил хватку. И тут со мной произошло что-то странное. Паника улетучилась и, хотя Майк по-прежнему наводил на меня ужас, я наполнилась незыблемым спокойствием. В голове возникла ясная мысль: Я ударю его и убегу. Я должна убежать.

— Майк! Знаешь, я тебя понимаю, — сказала я. — Тебе пришлось нелегко.

Он поднял на меня глаза.

— Понимаешь?

— Да, конечно. И я благодарна тебе за то, что ты сделал для меня. За то, что дал мне дом. Заботился обо мне.

— Серьезно?

— Да! Я подумала: что стало бы со мной без тебя? Я бы просто не выдержала. — Я чувствовала, как он потихоньку расслабляется. Он уже не сжимает мои плечи и руки, но нежно обнимает, что на самом деле еще противнее, но терплю, зная, что это единственный путь к спасению. Я вся сосредоточена на этой цели. Я должна спастись! Какая же я идиотка — сидела тут на полу и читала дневник, пока он был в ванной! Надо было схватить дневник и делать ноги! Конечно, до меня дошло, что, лишь дочитав дневник до конца, я поняла, что нахожусь в смертельной опасности. В голове снова зазвучала фраза: «Я убегу. У меня есть сын, которого я совсем не помню. Я убегу!» Я повернулась к нему лицом и стала гладить его руку, лежавшую на моем плече.

— Отпусти меня, а? И мы обсудим, как нам быть дальше.

— А как же Клэр? Она знает, что я не Бен. Ты ей все рассказала.

— Да она и не помнит уже! — воскликнула я.

Он захохотал, таким пустым придавленным смехом.

— Ты всегда обращалась со мной, как с тупицей! Но я не такой, ясно тебе. Я знаю, что теперь будет. Зачем ты рассказала ей? Ты все разрушила!

— Нет, — быстро нашлась я. — Я позвоню ей и признаюсь, что все напутала. Что я вообще забыла, какой ты. Мол, думала, что ты не Бен, но ошибалась.

Он молчит, и мне уже кажется, что он почти сдался. Но тут он говорит:

— Она ни за что не поверит.

— Поверит! — говорю, хотя уверена, что это невозможно. — Обещаю тебе.

— Ну зачем ты позвонила ей, зачем? — его лицо вдруг искажается от гнева, и он снова больно хватает меня за плечи. — Ну зачем, Крис? Мы ведь отлично жили до этого. Прекрасно! — Он снова трясет меня. — Почему? Ну почему?

— Бен! — воскликнула я. — Мне больно.

Он ударяет меня по лицу. Я отчетливо слышу шлепок ладони по своей щеке, и лишь потом приходит боль. Голова мотнулась в сторону, и нижняя челюсть болезненно щелкает о верхнюю.

— Не смей меня больше так называть! — шипит он.

— Майк, — быстро говорю я, словно пытаясь исправить оплошность. — Майк!

Он не реагирует.

— Меня достало быть Беном, — говорит он. — Теперь называй меня, как прежде, — Майк. Тебе ясно? Поэтому и вернулись сюда, в это место. Чтобы оставить все остальное в прошлом. Ты написала в дневнике, что если только тебе удастся вспомнить, что произошло в этом номере в тот день, то ты вспомнишь и все остальное. Что ж, я выполнил условие, Крис. Мы здесь. Давай вспоминай!

Я не верила своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я вспомнила?

— Да! Конечно, хочу! Я люблю тебя, Кристин. И я хочу, чтобы ты вспомнила, как любишь меня. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Как полагается. Как мы заслужили, — он помолчал и потом продолжил шепотом: — Я больше не хочу быть Беном.

— Но…

Он пристально посмотрел на меня.

— Завтра, когда мы вернемся домой, ты будешь называть меня Майком. — Он снова встряхнул меня. Его лицо близко-близко. — Поняла? — Я чувствую его тяжелое дыхание, к которому примешивается что-то еще. Кажется, он выпил. — У нас все будет хорошо, да, Кристин? Все наладится.

— Наладится? — говорю я. Голова раскалывается, из носа что-то течет. Я думаю, это кровь, хотя и не уверена. От спокойствия не осталось и следа. Я в ярости и кричу, переходя на визг: — Ты хочешь, чтобы я вернулась «домой»? Чтобы все наладилось? Ты что, совсем рехнулся?!

Он протягивает руку, чтобы зажать мне рот, и я чувствую, что моя левая рука свободна. Я подаюсь вперед и бью его по лицу, несильно, — но, как видно, неожиданно. Он падает навзничь, выпуская мою правую руку.

Я вскакиваю на ноги.

— Дрянь! — кричит он. Я перешагиваю через него и хочу добраться до двери.

Я успеваю сделать три шага, и он хватает меня за щиколотку. Я падаю. На моем пути — стул, задвинутый под туалетный столик. Я ударяюсь об него головой. С одной стороны, к счастью он смягчает мое падение. С другой — мое тело неестественно вывернулось, и, когда я рухнула на пол, спину и шею пронзает боль, мне кажется, я что-то сломала. И все-таки я ползу к двери, хотя он держит меня за ногу. Он дергает меня к себе, а потом тяжело падает сверху всем телом, так что его губы оказываются в сантиметре от моего уха.

— Майк… — всхлипываю я. — Майк!

Вижу перед собой брошенную на пол фотографию Адама и Хелен. И в эту страшную минуту я думаю: а как же он сумел ее достать? До меня доходит: Адам прислал мне их снимок в клинику, а Майк забрал его вместе с остальными, когда меня выписали.

— Тупая, глупая баба, — шипит он мне прямо в ухо. Одной рукой он сжимает мне горло, другой хватает в кулак мои волосы. Дергает мою голову вверх, чуть не ломая мне шею. — На хрена ты побежала, на что ты надеялась, сука?

— Прости меня, — прошептала я. Я не могла пошевелиться. Одна рука была придавлена моим телом, вторая прижата его ногой к моей спине.

— Куда это ты собралась, можно узнать, а? — он рычит почти как дикий зверь, источая животную ненависть.

— Прости меня, — повторяю я. Это все, что приходит мне в голову. — Прости.

Я помню время, когда этого было достаточно, чтобы он помог мне выпутаться из любой беды.

— Хватит талдычить одно и то же, ты, сучка! — сипит он. Запрокидывает мою голову еще больше назад, затем резко дергает вниз. Мой лоб, нос, рот вдавлены в ковер. Слышу жуткий звук, хруст, и чувствую застарелый табачный запах. Я кричу. Во рту вкус крови: я прикусила язык. — Ну и куда бы ты двинула, интересно знать? Водить ты не умеешь. У тебя никого нет. Обычно ты даже не помнишь, кто ты такая. Тебе некуда бежать, просто некуда, ты понимаешь? Жалкая тварь.

Я начинаю плакать: ведь он абсолютно прав! Я жалкое существо. Клэр так и не появилась. Друзей у меня нет. Я совершенно одна, и, как ни чудовищно, могу положиться лишь на монстра, который со мной это сотворил. А главное, завтра — если я останусь в живых — я позабуду и про этот вечер.

Если останусь в живых. Эти слова пронзают мой мозг, и я понимаю, что он способен на все и что на этот раз не так много шансов, что я выберусь из этого номера живой. Меня снова поглощает ужас. Но одновременно я слышу тихий внутренний голос: Ты не умрешь здесь и от его руки. Не здесь. Не сейчас… Что угодно, только не это.

На пределе сил я выгибаюсь и освобождаю левую руку. Потянувшись вперед, я хватаю ножку стула. Он тяжелый, а я под неудобным углом, но все же мне удается вывернуться и со всей мочи закинуть его куда-то за свою голову — туда, где, как мне кажется, должна быть голова Майка. Стул обрушивается с характерным хрустом, и я слышу сдавленный выдох. Майк выпускает мои волосы.

Я оглядываюсь. Он повалился навзничь, закрывая голову руками. Между пальцев струится кровь. Он смотрит на меня сквозь пальцы, как будто ничего не соображая.

Позже я сожалела, что не ударила его еще раз. Стулом, кулаком, чем угодно. Жаль, что я не сделала этого, чтобы обезвредить его окончательно. Тогда я могла бы выбраться из номера, побежать вниз, а может, и вообще в город, постучаться в любую дверь и попросить о помощи.

Но я этого не сделала. Я поднялась на ноги и встала, глядя на него, скорчившегося на полу. «Что бы я сейчас ни сделала, — пронеслось в голове, — он все равно победил. Он отобрал у меня все, даже знание того, что именно он со мной сделал». Я поворачиваюсь и иду к двери.

Со стоном он бросается на меня и наваливается всем телом. Вместе мы врезаемся в комод, потом в дверь.

— Кристин! — кричит он. — Крис! Не бросай меня!

Я высвобождаю одну руку. Если мне удастся открыть дверь, тогда нас уж точно кто-нибудь услышит и придет на помощь, правда?

Он обхватывает меня за талию. Словно неповоротливый, двуглавый великан, мы с ним продвигаемся вперед, точнее, я перемещаю нас обоих.

— Крис! Я же люблю тебя! — кричит он, и этот отчаянный крик, и нелепость этих слов придают мне сил. Я почти добралась. Почти дотянулась до двери.

В этот момент все происходит. Я вспоминаю ту ночь, много лет назад. Я стою в этом же номере, на том же самом месте. Протягиваю руку к двери. Я счастлива, просто невероятно. Стены отсвечивают бледно-оранжевым из-за множества свечей, расставленных по комнате и уже горевших, когда я вошла; на кровати букет цветов, благоухающий ароматом роз. В букете записка: «Я поднимусь в номер около семи, дорогая». Я на секунду удивилась, что это Бен делает внизу, но на самом деле была даже рада немного побыть наедине с собой перед его приходом. Мне надо собраться с мыслями, осознать, что я чуть было не потеряла его, почувствовать легкость от окончательного разрыва с Майком. Понять, как я счастлива с Беном и пойти с ним дальше рука об руку. Как мне могло казаться, что я хочу уйти к Майку? Он неспособен ни на что подобное: устроить романтическое свидание в отеле на побережье, чтобы показать мне, как он любит меня и будет любить всегда, несмотря на все недоразумения. Майк слишком зациклен на «правильности» отношений; я уже поняла это. Каждое действие для него проверка, он словно вычисляет уровень страсти, сколько он дал и сколько получил в ответ, и гармония чем дальше, тем больше его раздражает.