Крылья Урагана - Кристофер Банч

Голос короля стал еще более торжественным.

— Сержант Хэл Кэйлис, выйдите вперед.

Хэл разинул от изумления рот да так и остался стоять, пока Сэслик не пнула его в лодыжку.

— Давай же, балда!

Хэл повиновался, сложившись чуть ли не пополам перед королевской особой, как того требовал армейский устав. Представив, как по-дурацки это смотрится, должно быть, со стороны, он чуть не споткнулся и покраснел, когда услышал донесшиеся из рядов знати смешки.

Но удержался на ногах и отсалютовал королю.

— Преклоните колени, сэр.

Хэл подчинился, ощутив тройное прикосновение меча, и вместе с этими легкими прикосновениями на него обрушилась вся тяжесть ответственности, которую несли эти символы.

— Встаньте, сэр Хэл Кэйлис, — сказал король. Хэл поднялся, отсалютовал улыбающемуся королю и вернулся в свою шеренгу, причем никогда впоследствии не мог вспомнить как.

— Не просто какая-нибудь вшивая медалишка, — как мальчишка радовался Фаррен Мария. — Теперь-то мне точно ничего не придется тырить, чтобы показать матушке. Да еще и увольнительная на целую неделю! Может, я и вовсе не вернусь обратно. И что ты тогда будешь делать, сэр Хэл?

— Выслежу тебя в том теплом углу, где ты будешь прятаться, и отволоку обратно на войну. И можешь сколько угодно вопить и брыкаться.

— Нет, ни один уважающий себя рыцарь не станет пятнать свое рыцарское достоинство таким поведением, — жалобным голосом сказал Фаррен. — Кстати, как ты сам собираешься провести эту неделю?

Хэл спустился с небес на землю, осознав, что ему некуда идти. Другой семьи, кроме как в Каэрли, у него не было, а туда его совершенно не тянуло.

— Будь я проклят, если знаю, — сказал Хэл. — Благодарение богам, нам заплатили, так что я могу раскошелиться на гостиницу.

— Успеешь еще пожить в гостиницах, — сказал сэр Лоурен. — Ты всегда можешь погостить у меня. У меня нет сестры, за которой ты мог бы приволокнуться, так что ты, Сэслик, можешь быть спокойна. Хотя мой старый замок каменный и мрачный, тебе там всегда хватит места.

— А если ты не хочешь слоняться по какому-то замшелому замку, — вставил Фаррен, — у одного из моих многочисленных дядюшек есть отличный чердак, который очень давно пустует.

Хэл взглянул на Сэслик.

— Я собираюсь навестить своих, — сказала Сэслик. — Не знаю, по вкусу ли тебе постоянно толкущиеся вокруг драконы и подозрительные отцы, пусть даже и хранители королевских зверинцев, но место там для тебя найдется.

— О жилище для сэра Хэла уже позаботились, — раздался голос, и все трое обернулись, увидев сказителя Тома Лоуэсса. — Я заявляю свои права на этого человека, хотя, разумеется, он свободен навещать любого из вас.

— Мой особняк всего в десяти минутах езды от зверинца, сержант Дайнапур, — продолжал Лоуэсс. — А я по ночам не слишком-то подозрителен.

— Э-э-гм, — только и ответил Хэл.

— Сэр Хэл, вас никто не спрашивает. Вам приказывают, — твердо заявил Лоуэсс, крепко ухватив его под локоть. — А теперь идемте со мной.

Все четверо принялись поспешно царапать свои адреса и пояснять друг другу, как до них добраться, затем разошлись.

— А теперь, юноша, настала пора расплаты, — сказал Лоуэсс.

— За что?

— За ваше рыцарство.

— Э-э?

— Я попросил бы немного уважения, сэр, — сказал Лоуэсс. — Кто, по-вашему, горбатился дни и ночи напролет, чтобы ваше имя было на устах у всех и каждого, чтобы даже при дворе только и разговаривали, что о вашей отваге?

— О... Вы хотите сказать... — Хэлу вспомнились слова короля.

— Я хочу сказать, что продвигал вас так, как будто нахожусь у вас на жалованье.

— Зачем? — Хэлом внезапно овладела подозрительность.

Лоуэсс развел руками, мягко улыбнувшись.

— Зачем? А что еще остается делать сказителю, можно сказать — голосу нации, как не помогать хорошим людям? Тем более если они этого заслужили?

Хэл бросил на него настороженный взгляд.

— Не уверен, что правильно вас понимаю.

— А вам и не надо, — весело сказал Лоуэсс. — Можете считать это эксцентричным хобби эксцентричного человека. А теперь идемте, а не то мы опоздаем к обеду. Некоторые придворные дамы весьма прозрачно мне намекнули, что я навсегда лишусь их милостей, если не предоставлю им возможности познакомиться с вами.

Особняк Тома Лоуэсса был обустроен с явным намерением рассказать его посетителям о бесчисленных странствиях Лоуэсса по неведомым странам и о его замечательных друзьях, как цивилизованных, так и диких, которых он в этих странствиях приобрел.

Свою цель он выполнял превосходно. Стены были увешаны полотнами, оружием, различными экзотическими диковинами. Кроме того, сразу становилось понятно, что в этом доме нет ни жены, ни какой-либо другой хозяйки, постоянно живущей здесь. Он просто-таки источал мужественность, весь отделанный кожей и темным деревом. На вкус Хэла, этой мужественности в нем было даже с избытком.

И обед у Лоуэсса тоже был чем-то из ряда вон выходящим. Многих блюд Хэл никогда в жизни не пробовал и слышал о них разве что от хвастливых вельмож. Из-под рук поваров Лоуэсса выходили кулинарные шедевры, а расторопные и незаметные слуги заботились о том, чтобы ни одна тарелка и ни один стакан не пустовали больше нескольких секунд.

Кроме того, среди присутствующих была некая леди Хири Карстерз, которой едва минуло семнадцать, но искорки, плясавшие в ее глазах, выдавали опытность, далеко не соответствующую возрасту. Она была стройной и высокой, почти не уступая в росте Хэлу, с небольшой грудью и темными волосами, завитыми и переброшенными на одно плечо.

Хэл так и не смог решить, были ли ее глаза фиолетовыми, зелеными или какого-то невиданного оттенка синего.

Она была очень живой, смешливой и способной заставить рассмеяться кого угодно. Похоже, она внимательно следила за новостями с фронта, а деяния Хэла ей были известны чуть ли не лучше, чем ему самому.

Хэл внезапно почувствовал себя неуклюжей куропаткой, преследуемой неутомимым ястребом. Но потом решительно подавил в себе это чувство, решив, что просто слишком долго находился в обществе почти исключительно мужчин, и страшно заскучал по Сэслик.

После застолья в огромном бальном зале начались танцы. Играл небольшой оркестрик. Хэл попытался уклониться, но Хири заявила, что она превосходная учительница, а «покоритель драконов наверняка в два счета освоит такой пустяк, как танцы».

Кэйлис не был в этом уверен, но все же умудрился ни разу не наступить ей на ногу и даже не споткнуться.

При воспоминании о людях, лежащих сейчас в грязи в окопах по ту сторону пролива, он ощутил укол совести, но потом посмеялся над самим собой. Они точно не стали бы на него обижаться, а если бы вдруг оказались на его месте, то уж явно ни на миг не побеспокоились бы о бедном одиноком всаднике.