Погоня за счастьем - Джоанна Линдсей

— Я и сам так думаю, — кивнул Линкольн. — А ты женился?

— Нет, только старшие братья женаты, да и то не все. Трудно найти девушку, которая бы терпела мою семейку да и меня самого больше нескольких дней. Зато у меня есть сын.

Брови Линкольна взлетели вверх.

— Значит, ты пошел в отца?

— Вовсе нет. Я даже не уверен, что он мой, но очень уж хочется так думать. Он похож на меня.

— А что говорит его мать? — поинтересовался Линкольн.

— Все отрицает.

— Но ты сомневаешься. Почему?

— Потому что она меня ненавидит, — признался Дуги. — И уже была замужем, когда мы… э-э…

На этот раз Линкольну удалось поднять только одну бровь.

— Совращаешь замужних женщин, Дуги?!

— Нет, я понятия не имел, что она замужем, — оправдывался Дугал, слегка краснея. — Когда мне нравится девушка, я обычно узнаю такие вещи заранее. Но она сама вешалась мне на шею, я не хвастаю! Она бросала на меня зазывные взгляды. Конечно, я не такой красавец, как братья. Им-то хорошо, они пошли в отца, а я больше удался в мать. У них от девушек отбоя нет! Не то что у меня!

Внешность Дугала и вправду была ничем не примечательной по сравнению с остальным выводком дикарей. Но если их не сравнивать, он очень даже неплох! Однако в этой части нагорья их постоянно сравнивали, что было неизбежно, поскольку Макферсонов уродилось чересчур много, и в этом случае он явно проигрывая.

— Это случилось на празднестве, которое устраивал Макгрегор, — продолжал Дугал. — Он дает такие вечеринки раза четыре в год. А она живет здесь. — Он перешел на шепот, словно боялся, что эта самая «она» подслушивает за дверью. — В ту ночь все напились до зеленых чертиков.

Он разошелся и продолжал в подробностях описывать единственную ночь греха с замужней женщиной, словно за прошедшие девятнадцать лет ему было некому исповедаться. Впрочем, вероятно, так оно и было. Братья ревностно оберегали его, но он никогда не был по-настоящему близок ни с кем из них.

Они полночи провели за задушевной беседой, как и полагалось старым друзьям. Беда только в том, что их дружбу насильственно оборвали. Но сейчас Линкольн был так полон ожиданием счастья, что впервые за все это время сумел забыть прошлую боль.

Глава 50

Быть единственным ребенком в семье — вовсе не такое уж преимущество, как кажется окружающим! Вот и в случае с Мелиссой любое незначительное недомогание превращалось в трагедию, поскольку родителям некого было нежить и лелеять, кроме нее. Обычно она сбегала от них, но теперь ее попросту не выпускали из комнаты, хотя, по мнению девушки, особой необходимости в этом не было. Оставалось надеяться, что это в последний раз, и Линкольн не заразится от родителей этой довольно-таки раздражающей привычкой.

Ей с утра до вечера твердили, что она невыносимо капризная пациентка. Возможно, все дело было в том, что она терпеть не могла, когда с ней вот так нянчились. Правда, с тех пор из ее жизни ушли все невзгоды и наступили солнечные дни, больше просто не из-за чего было расстраиваться. А когда настанет день свадьбы, счастливее ее не будет на земле. И она ничуть не жалела о том, что едва не пришлось умереть, ради того чтобы отец все-таки «увидел свет истины». Ничуть. Потому что была на седьмом небе. Родные наконец признали Линкольна, а все остальное — пустяки. Хорошо бы они окончательно успокоились!

Они постепенно сдавались, хотя и неохотно. Все же у нее было предчувствие, что они всегда будут исподтишка, но пристально наблюдать за Линкольном. Он, разумеется, рано или поздно это заметит и еще больше их невзлюбит.

Ее дурное настроение, причиной которого она считала свое долгое заточение в комнате, появилось, однако, благодаря сочетанию нескольких факторов, для понимания которых у нее не хватало опыта. Свадьба была назначена через месяц — слишком долгий срок, тем более что она уже теперь должна была делить постель с Линкольном, если бы не капризничала и согласилась на венчание в поместье жениха. А сейчас… Стоило ей приблизиться к Линкольну, как рядом непременно кто-то появлялся. Нет, в Крегоре собралось чересчур много народу! До чего же все они ей надоели!

А отец при каждой встрече непременно щупает ей лоб. Правда, она наловчилась легонько ударять его по руке, прежде чем он успеет совершить свое благое деяние, но это лишь заставляло его немедленно обращаться за помощью к Кимберли, чтобы та проверила, нет ли жара. Ну у кого хватит духу ударить по руке заботливую мать?!

Мелисса получила письмо утром. Это дало ей законный предлог отправиться на поиски Линкольна. Не то чтобы она нуждалась в предлогах. Но им по-прежнему не позволяли оставаться наедине. У нее не было компаньонки, но если они не всегда находились в поле зрения посторонних, отец немедленно требовал объяснений. Однако они могли беседовать друг с другом, пока не делали попыток уединиться в укромном уголке.

Она нашла Линкольна на конюшне. Его жеребец был найден и возвращен несколько дней назад, но после такого приключения сделался чересчур пуглив и неуправляем. Конюхи боялись к нему подступиться: негодник скалил зубы и пытался достать дерзкого копытом. Линкольну приходилось самому чистить стойло и работать скребницей.

Мелисса немного постояла, наблюдая за Линкольном, пока он ее не заметит. В последнем стойле трудился Йен Третий. Он сразу увидел племянницу и кивнул, очевидно, не собираясь уделять им особого внимания. В любом случае он стоял слишком далеко, чтобы услышать разговор.

Она так и не дала знать Линкольну о своем присутствии: так приятно было смотреть на него! Он сбросил сюртук, закатал рукава батистовой рубашки, уже промокшей от пота. Да и на лбу собрались крупные капли. По ее мнению, он давно нуждался в стрижке. Волнистые волосы ниспадали почти до плеч.

Никогда еще он не казался ей настолько… шотландцем. Отец Мелиссы никогда не чурался тяжелого труда, не то что английские лорды.

— Ты уже делал это раньше? — заметила она наконец. — А я думала, что такой важный господин оставит подобное занятие конюхам.

При виде Мелиссы карие глаза зажглись радостью. Линкольн выпрямился, вытирая пот со лба.

— Я предпочитаю жеребцов. Этот у меня несколько лет, — пояснил он. — Мои конюхи привыкли к нему, знают, что он способен выкидывать всякие фортели, но здешние люди его побаиваются, вот и приходится делать работу за них. Правда, я ничуть не возражаю. Скорее наоборот, очень люблю лошадей.

Она подошла, облокотилась на перегородку.

— А почему ты предпочитаешь жеребцов?

Линкольн пожал плечами и продолжал расчесывать гриву животного.

— Сам не знаю. Возможно, потому, что мне нравится поединок характеров. Нравится доказывать, кто над кем хозяин.