Однажды разбитое сердце - Стефани Гарбер

прервал другой звук снизу, словно несущийся вверх по лестнице раскат грома.

Не сказав больше ни слова, они бросились к выходу.

Снаружи холодная зимняя ночь оказалась слишком светлой. Луна выскользнула из-за туч и уделила особое внимание Джексу, осветив его идеальную челюсть, длинные ресницы и изгиб капризного рта. Эта неземная красота разбивала сердце. Ей хотелось повернуть голову и бросить на него еще один взгляд, но Эванджелина знала, что это проделки вампирского очарования. Неизбежная притягательность опасной красоты и силы.

– Почему ты не убегаешь? – поинтересовался он.

– Учитывая то, как ты смотришь на меня, я думаю, что ты бросишься в погоню или найдешь другого человека, из-за укуса которого не будешь чувствовать себя виноватым.

«Я бы не чувствовал себя виноватым за то, что укусил тебя».

Эванджелина не знала, был ли голос в ее голове угрозой, потерей контроля Джекса или просто предупреждением о том, что у нее заканчивается время.

– Ты должна уйти, – надавил он.

Она проигнорировала его, еще раз осмотрев темное кладбище. Отчаянная, но, возможно, гениальная идея пришла в голову Эванджелине, когда она увидела мавзолей, увитый цветущими лозами ангельских слез, что светились молочно-белым светом под луной.

– Туда. – Она указала на строение. – Мы зайдем внутрь. Семьи проливают ангельские слезы, когда хотят защитить тела своих близких от демонических духов. – Эванджелина знала, потому что сделала это ради обоих своих родителей. – Мавзолей покрыт растением, а значит, внутри, вероятно, есть и другие средства защиты: ворота с замком для сохранности гробов, к примеру.

Вены на шее Джекса запульсировали.

– Ты хочешь запереть меня в гробу?

– Не в гробу, а по другую сторону врат, и лишь до рассвета.

– Мне не нужно сидеть взаперти. Я могу контролировать себя.

– Тогда почему ты постоянно говоришь мне уходить? – Она подняла голову, чтобы встретиться с Джексом взглядом.

Через долю секунды Джекс придавил ее к ближайшему дереву. Ее спина ударилась о дерево, его разгоряченная грудь плотно прижалась к ее груди, а его руки потянулись к ее горлу, обжигая кожу горячим огнем.

– Джекс, – выдохнула Эванджелина. – Отпусти меня.

Он отодвинулся так же быстро, как и схватил ее.

От столь резкого движения она отлетела к дереву, когда он ее отпустил. Когда Эванджелина пришла в себя, Джекс уже направлялся к склепу.

Эванджелина потерла шею и последовала за ним. Джекс не сильно удерживал ее, но кожа все еще горела от прикосновений его рук.

– Я думала, вампиры должны быть холодными.

А Джекс всегда был холодным.

– Вампирский яд горяч, особенно когда они голодны, – прохрипел Джекс, рывком открывая дверь в мавзолей.

Как она и предполагала, это сооружение было возведено суеверными людьми. Неустанно горящие факелы висели на стенах, выделяя немного тепла и отбрасывая отсвет на внушительные железные ворота от пола до потолка, ворота, отделявшие потенциальных посетителей от четырех каменных гробов на противоположной стороне.

– Что теперь? – грубо спросил Джекс.

Эванджелина быстро подошла к воротам. Она не узнала защитных символов, нанесенных на конструкцию, но прутья выглядели достаточно толстыми, чтобы удерживать Джекса по крайней мере еще несколько часов, пока не взойдет солнце. Ей бы хотелось, чтобы замок на воротах был крепче, но придется обойтись и этим.

– Ты видишь ключ, висящий на стене? – спросила она.

– Нет. – Голос Джекса был напряженным. Затем он едва слышно сказал: – Используй руки. Уколи один из пальцев, чтобы выступила кровь, и попроси дверь открыться.

Эванджелина резко обернулась.

Джекс прижимался к самой дальней стене, а кожа приняла болезненный бледно-белый оттенок.

Не совершила ли она ошибку, снова посмотрев на него? На лице Джекса читалось, что он едва сдерживается.

Она собиралась спросить, не пытается ли он просто заставить ее пролить кровь, но решила не терять времени. Уколов палец об один из наиболее острых узоров железных ворот, она выдавила каплю крови и быстро прижала ее к замку.

– Откройся, пожалуйста.

Волшебство сработало мгновенно. Замок щелкнул, и дверь широко распахнулась, отчего у Эванджелины отвисла челюсть.

– Как ты узнал, что это сработает? – спросила она.

Джекс двигался слишком быстро, чтобы Эванджелина могла поспевать за ним.

– Сейчас не время и не место говорить об этом, – сказал он с другой стороны ворот, а затем захлопнул их.

Замок, который она только что открыла, закрылся с тихим щелчком, заставив ее с болью осознать, столь мало отделяло их с Джексом друг от друга. Казалось, он тоже думал об этом. Он добровольно вошел в клетку, но теперь рассматривал замок, словно вор, обдумывающий все возможные способы его взлома.

44

Если Джекс решит выбраться из своей тюрьмы, Эванджелина сомневалась, что это потребует больших усилий.

Ей нужно было найти способ отвлечь его.

Эванджелина могла бы расспросить его о чем-нибудь, что показалось бы ему интересным. Она хотела расспросить его о замке́ и о том, почему ее кровь открыла его. Но он отмахнулся от этой темы. Эванджелина также подумала, не знает ли она уже ответ – не связана ли ее способность магически открывать замок с Аркой Доблестей. Когда Аполлон рассказал ей о пророчестве, запершем арку, он сказал, что, когда каждая его строчка исполнится, будет создан ключ, который откроет арку. Что, если она и есть тот ключ?

Могло ли быть это возможным? Или просто все невероятные события, произошедшие сегодняшним вечером, наконец-то дошли до разума Эванджелины и подарили ей иллюзию волшебного чуда? Только это не было похоже на иллюзию, стоило ей вспомнить каждый раз, когда она проходила через арку. Все они шептали слова, которые имели бы гораздо больше смысла, если бы она была этим пророческим ключом.

«Мы так рады, что ты нашла нас».

«Мы ждали тебя…»

«Ты тоже могла бы отпереть меня».

Неприятная дрожь промчалась по телу. Она не хотела иметь ничего общего с Аркой Доблестей. И уж точно не хотела быть ключом, даже если эта способность помогла ей спасти жизнь. Хотя, если она хотела остаться в живых, ей нужно было занять Джекса.

К счастью, Эванджелина не растерялась. Был один вопрос, который терзал ее уже некоторое время.

– Расскажи, что произошло между тобой и принцессой из Меридианной империи, о которой Хаос и ЛаЛа упоминали ранее. Донателле.

– Нет. – Голос Джекса был полон язвительности. – Я не буду говорить о ней. Никогда.

Тема была идеальной.

Раньше при упоминании принцессы Джекс просто вздрагивал, а затем быстро скрывал выражение своего лица. Но либо у него были проблемы с самоконтролем, либо вампирский яд усилил его эмоции. Эванджелина снова почувствовала пристальный взгляд Джекса, но он больше не давил на ее шею или пульсирующую