Наследие Александры (ЛП) - Н. Уолтерс

— Ты уже сделала свой выбор. — Он неподвижно замер над ней. Она могла чувствовать напряжение, исходящее от него, заполняющее пещеру, пока оно не стало почти осязаемым. — Или ты передумала? — Его пальцы почти неощутимо напряглись на ее лице. — Ты думаешь, что я не могу защитить тебя?

Она пришла в ужас от его неправильного истолкования ее слов.

— Нет, здоровенный ты идиот! Конечно, я доверяю тебе защищать меня. — Честно, ну кто смог бы понять, как работает мужское мышление? — И, Бог знает почему, но я не передумала.

Он разразился лающим смехом, и Алекс почувствовала, как напряжение медленно оставляет его.

— Ты — единственный человек, кто смеет говорить со мной с такой непочтительностью.

— Это — не непочтительность, — запротестовала она. — Но Джошуа, иногда ты берешь на себя слишком много. Ты только человек. Ну ладно, оборотень, вообще-то, если разобраться.

Ее попытка пошутить не заставила его даже усмехнуться. Алекс вздохнула.

— Ты не всезнающий и не всевидящий. — Подняв руку вверх, она нашла его подбородок и любовно обвела его жёсткую линию. — Ты был готов умереть ради меня. Какая женщина может просить о большем?

Одна только мысль о его сегодняшних действиях заставляла таять ее внутренности. Он не облекал в слова свои чувства к ней, выражая их только сексуальным языком, но она полагала, что его действия сами говорили за него.

Он медленно наклонял голову, пока их лбы не соприкоснулись. Алекс ощутила его нерешительность и затаила дыхание, надеясь, что он скажет ей, насколько он подходит, чтобы заботиться о ней. Но он только вздохнул и поцеловал кончик ее носа.

— Ну что мне делать с тобой?

Лично она могла бы подумать о довольно многих вещах.

— Если ты захочешь спросить…, — поддразнила она. У Алекс было чувство, что никто никогда не дразнил Джошуа и не заставлял его смеяться. А он очень нуждался в этом в своей жизни.

Джошуа покачал головой, наклонился вниз и прижался своими губами к ее. Он не смеялся, но она могла бы сказать, что он улыбается. Этот маленький знак сделал ее чрезвычайно довольной собой. Да, наверное, Джошуа не был человеком, с которым будет легко жить, но он был тем, кого она хотела. Она знала, что никакой другой мужчина не сможет заставить ее испытывать такие чувства, как он.

Она раздвинула губы, чтобы попытаться заманить его внутрь, но он отстранился. Быстро перекатившись, он вернулся к их первоначальной позиции, так, чтобы она снова растянулась поверх его тела.

— Хватит об этом. — Он ласково притянул ее голову к себе грудь, а она была утомлена настолько, чтобы не сопротивляться. — Когда я спарюсь с тобой и отмечу тебя, как свою — это произойдёт не в какой-то темной и грязной пещере.

Собственническая нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила ее задрожать. Алекс знала, что он будет требовательным любовником. Ее лоно увлажнилось и смягчилось, внутренние мышцы слегка запульсировали, когда она выгнула свои бедра к выпуклости на его джинсах. Джошуа раздвинул ноги и захватил ее между ними, не давая двигаться, но продолжал прижимать её к себе ещё теснее.

— Спи, — хрипло пробормотал он. Алекс улыбнулась, когда почувствовала кожаную куртку, которая снова была аккуратно подвернута вокруг ее плеч. Он лениво просеивал сквозь пальцы ее волосы, расслабляя ее всё больше. Она снова зевнула и прильнула щекой к мягким волосам на его груди.

Лежа в грязи, в синяках, избитая и раненая, она никогда не чувствовала большего удовлетворения. С биением сердца Джошуа у своего уха, Алекс задремала.

Глава 19

Джеймс вел машину по длинной, извилистой дороге и наблюдал, как солнце медленно садится позади гор. Почувствовав, что напряжение начинает сковывать его мышцы, он подвигал плечами, пытаясь расслабиться.

Он не возвращался этой дорогой уже многие годы, но все было так знакомо. По мере того, как автомобиль неуклонно продвигался вперёд, Джеймс узнавал ориентиры и отмечал изменения ландшафта. Монотонный шелест шин по дорожному покрытию и его ровное дыхание были единственными звуками, которые он слышал. Он не стал возиться с радио, зная заранее, что прием любой волны, которую он сможет поймать, будет в лучшем случае состоять из обрывков.

Джеймс старался не думать об Александре, но это было бесполезно. Он хотел знать, где его дочь. Его пальцы так крепко стиснули руль, что даже костяшки побелели.

После того, как он защищал свою дочь все эти годы, для него было сущей пыткой оставить ее в руках другого мужчины. Но ему все же пришлось это сделать, и он знал, что поступил бы так снова, пусть и с замиранием сердца. Он видел, как Джошуа смотрел на Алекс. Он явно хотел ее.

И Алекс впервые в жизни проявила интерес к мужчине. Джеймс заметил искру в ее глазах, когда она смотрела на молодого Страйкера. Из них получилась бы хорошая пара. А он мог жить и один.

Правильно ли это, что он отослал их вместе, давая время вырасти их влечению? Он хотел иной жизни для дочери, но судьба и генетика пересилили. Алекс была оборотнем, хотела она того или нет. Лучшее, что он мог сделать для нее — это способствовать тому, чтобы она согласилась принять все стороны себя, показав ей, что она тот же самый человек, и только чуть-чуть нечто большее.

Он издал низкое рычание, когда подумал о том, что могло произойти между Джошуа и его дочерью, если они проведут в дороге еще одну ночь. Это было не то, о чем хотелось бы думать отцу, и все же, в первую очередь из-за этого он отослал их вместе.

Джеймс знал, что Джошуа будет защищать Алекс ценой своей жизни. Более того, раз уж он был Нападающим стаи, у него были необходимые навыки, интеллект и сила для этого. Но побеждён может быть любой — хоть человек, хоть оборотень, — независимо от того, насколько он опытен. Их разыскивали оборотни-соперники, не говоря уже об охотниках за головами, которые всегда были проблемой.

Он вдавил ногой педаль газа. Джеймс знал, что ему скоро придется остановиться на ночь. Дневной свет угасал, а ему не хотелось приближаться к Волчьей Бухте после наступления темноты. На данный момент невозможно было узнать, кто там друг, а кто — враг. Он начал обследовать стороны дороги, высматривая место, где бы остановиться и переждать длинную, холодную ночь.

Джошуа открыл глаза и вгляделся в сумеречный свет, что просачивался через небольшое отверстие в скалах. Забрезжил рассвет и — черт его побери, если после такой ночи, как эта, он не заслужил медали за праведность. Алекс, совершенно расслабившись, привольно раскинулась по его телу. Держать ее в объятьях всю ночь — было особым видом утончённой пытки.