Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

Май Бао, как и любой другой обитатель Шанхая, слышала предания о какой-то пророческой костяной реликвии, но не относилась к ним всерьез, полагая, что это чепуха, придуманная даосскими священниками, чтобы держать невежественный народ в страхе.

— Значит, вся эта история — правда, матушка?

— Это самая правдивая история из всех, что я слышала за свою жизнь. Даже более правдивая, чем существование тебя и твоей сестры. И именно тебе передаю я эту правду вместе с обязательствами Договора Бивня, всем, что я имею, и в придачу имя Цзян. Но только при том условии, если ты примешь главное из обязательств — взять и хранить Бивень Нарвала Первого императора и надежно обеспечить его сохранность.

Май Бао смотрела на мать. Множество фрагментов ее жизни, казавшихся ей раньше кусочками головоломки, встали теперь на место. Множество маленьких загадок получили ответ. Внезапно к ней закралась мысль: а был ли случайным тот эпизод, когда она вошла к матери и застала ее плачущей после того, как фань куэй выкопали из могилы останки ее подруги? А может, после того как Май Бао дала жизнь двум дочерям, мать все подстроила, чтобы она встретилась с Сайласом и стала его женой? Ее муж определенно являлся тем самым Человеком с Книгой, которой наверняка был опиумный дневник Ричарда Хордуна. Уж Сайлас-то точно знал, куда и как спрятать Бивень Нарвала Первого императора, чтобы уберечь его от любой опасности.

Но как бы правдоподобны ни были ее подозрения, Май Бао отмахнулась от них. Ведь ей оказана честь представлять свою семью в Договоре Бивня! После того как мать познакомила ее с Конфуцианцем и Убийцей, она дала обещание обеспечить надежное место для самой могучей реликвии из всех существующих на земле.

— Где Бивень находится сейчас, матушка? — спросила Май Бао.

— Совсем рядом. Расскажи мне свой план, и я тебе покажу это место.

— Вы не доверяете мне, матушка?

— Доверяю, иначе я не раскрыла бы тебе свою самую великую тайну и не передала бы тебе этот драгоценный дар. Но в том случае, если твой план меня не удовлетворит, мне придется приказать Лоа Вэй Фэню устранить тебя и предложить то, что я предложила тебе, твоей младшей сестре. Это не конкурс красоты и не состязание в певческом искусстве. От сохранности Бивня зависит будущее народа черноволосых. Как сказал Первый император, Китай либо станет великим, либо хищные птицы растащат его на куски. Мои обязательства по отношению к Договору Бивня стоят намного выше, чем мои обязательства по отношению к дочерям. Ты понимаешь это, Май Бао?

— Понимаю, матушка. Как и то, что мои обязательства по отношению к Договору Бивня стоят выше, чем мои обязательства по отношению к двум моим дочерям.

Цзян улыбнулась и прикоснулась к красивому лицу дочери. Христиане назвали бы этот жест материнским благословением.

— Как поживают мои внучки? — убрав руку, осведомилась она.

— Прекрасно. Одна очень похожа на вас, матушка.

— Счастливы ли они на вашем ипподроме?

— Вполне, матушка.

— Мне бы хотелось увидеть их, прежде чем я умру.

— Я позабочусь об этом, обещаю. Но поскольку они живут вместе с другими восемью детьми, которых мы подобрали на улице, и пользуются равными с ними правами, вам придется повидать их всех.

— Ну и ладно. Уверена, я сумею отличить родных внучек от приемных.

— Не сомневаюсь.

— Когда же ты собираешься рассказать им о том, кем они являются на самом деле?

— В тот день, когда вы, матушка, покинете этот мир и мы осиротеем.

Цзян понимающе кивнула. Внезапно на нее навалилась такая усталость, что стало трудно стоять.

— Хорошо. Да. Очень хорошо, Май Бао. И вскоре после этого тебе придется начать испытывать их.

— Как вы испытывали меня, матушка?

— Да, как я испытывала тебя и Инь Бао. Ведь только одна дочь может стать наследницей матери в Договоре Бивня.

Май Бао кивнула и приложила пальцы к еще прекрасным губам матери. Впервые она увидела, как мать плачет, и ни на секунду не усомнилась в том, что эти слезы настоящие.

Когда началось совещание, созванное бандитом Ту, Лоа Вэй Фэнь в тысячный раз подумал: а не убить ли его прямо сейчас? Ту с одержимостью фанатика искал предателя среди приближенных, и Лоа Вэй Фэнь чувствовал, что кольцо поисков быстро сужается вокруг него. Ему пришлось напомнить себе, что сейчас обязательства по отношению к Договору Бивня не позволяют ему отправить Ушастого Ту к праотцам. Еще существовала, пусть призрачная, надежда на то, что он является Человеком с Книгой, а его влияние, хотя и ослабленное противостоянием с вдовствующей императрицей, оставалось пока весьма значительным.

Как обычно бывало на сходках, созываемых Ушастым Ту, говорил в основном он сам и его прихлебатель по прозвищу Соломенная Сандалия. Что касается Мастера Благовоний, то он весьма своеобразным образом комментировал замечания Соломенной Сандалии, делая это с помощью громкого нарочитого кашля и демонстративных плевков на пол.

Лоа Вэй Фэнь молчал, отчетливо ощущая, как невидимая петля на его шее затягивается.

— Дай мне свой нож, — шагнув к нему, приказал Ту.

Кобра на спине Убийцы расправила кольца, а ее капюшон наполнился кровью. Отобрать у него нож было равносильно тому, чтобы вырвать зубы у змеи. Лоа Вэй Фэнь пошевелил пальцами, и рукоятка ножа немедленно оказалась зажатой в руке. Лезвие повернулось в сторону потенциальной цели, готовое ринуться в атаку, повинуясь команде.

Лоа Вэй Фэнь подкинул нож вверх, поймал его на раскрытую ладонь и протянул бандиту Ту рукояткой вперед.

Ту взял нож и резким движением всадил лезвие в сердце Мастера Благовоний, после чего брезгливо оттолкнул от себя уже мертвое тело, выдернув нож из его груди.

— Почему вы убили его? — взяв протянутый ему нож, спросил Лоа Вэй Фэнь.

— Друзей следует держать близко от себя, а врагов — еще ближе, не так ли? — со скрытым намеком проговорил Ту Юэсэнь, глядя в глаза Лоа Вэй Фэню. — Пока — все. Я должен посоветоваться с «Ицзин», чтобы решить, что делать дальше.

— Идем, — скомандовал он Соломенной Сандалии.

Оставшись один на один с трупом Мастера Благовоний, Лоа Вэй Фэнь тщательно вытер окровавленное лезвие ножа о шелковые одежды мертвеца, затем закинул его на плечо и понес — точно так же, как меньше недели назад нес завернутый в ковер Бивень Нарвала. Он заметил, что покойник весил значительно меньше, чем Бивень Первого императора, и философски подумал, что так обычно и бывает: бремя судьбы всегда тяжелее, чем жизнь.

Потом он подумал о скрытой угрозе Ту Юэсэня относительно того, что врагов следует держать ближе, чем друзей, о его болезненном пристрастии к «Ицзин» и о Соломенной Сандалии, утверждавшем, что умеет толковать ее. Лоа Вэй Фэнь был уверен, что Ту не является долгожданным Человеком с Книгой, открывшимся во втором портале Бивня, но Ту был поручен ему, и он не предаст своих обязательств по отношению к Договору Бивня.