Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов

крейсера и восемь эсминцев, но и всю группу тральщиков, с помощью которых акватория вокруг Данцига и Гдыни поддерживалась безопасной. Союз, впрочем, новых мин не ставил.

Зачем их впустую «сливать»?

Вместо этого он перешел к полной и тотальной блокаде, перехватывая и досматривая все корабли, которые приближались к польским территориальным водам. Действуя с опорой на дирижабль. Проблемы с авиацией у поляков позволяло использовать его безнаказанно и совершенно безопасно…

Раннее утро.

Туман.

Полутьма.

Все три легких крейсера, семь нормальных и шесть малых эсминцев вышли в атаку. Стремясь как можно сильнее укусить Балтийскую группировку РККФ. Расслабившуюся. По их ожиданиям. После столь действенной демонстрации недавно…

Расположение мобильной морской базы Советов им было примерно известно. Поэтому они старались выйти прямо на нее. По приборам, ибо в тумане и плохой видимости иначе было невозможно. Но тем лучше для, внезапной ее атаки, дабы на время выключить корабли РККФ из активной деятельности в акватории. Во всяком случае — их основную массу.

После ухода эскадры Королевского флота эта мобильная база переместилась в акваторию Польши. Разместившись этаким морским караван-сараем в самом удобном месте для перехвата судов, идущих в Данциг и Гдыню.

Иной день их даже было видно с мыса Хельской косы.

Дирижабль уж точно. Который обеспечивал полное и тотальное перекрытие акватории Данцингского залима, «болтаясь» на высоте трех километров. Заодно прослушивая радиопереговоры и пытаясь взять на них пеленг, играясь с направленными антеннами. Получалось не очень хорошо, но с этим вопросом только пытались разобраться…

Первыми шли малые эсминцы.

Широким веером.

Они прощупывали туман.

За ними продвигались полноценные эсминцы. Идущие строем фронта. И замыкали построение легкие крейсера, выступающие просто группой поддержки. Для прикрытия и обеспечения отхода…

Хранить радиомолчание не было смысла.

В регионе много радио.

И переговоры по ним шли постоянно. Поэтому польские корабли постоянно обменивались по радио короткими сообщениями. Чтобы не заблудиться и друг друга не перепутать с кораблями Советов. Видимость все-таки была, мягко говоря, не очень.

Но что-то пошло не так…

После того внезапного встречного боя у Данцига Фрунзе «накрутил хвосты» морякам. И те держались очень собрано. Из-за чего их полная боевая готовность была именно что полной.

Они ожидали круглосуточно чего угодно.

Посменно дежуря. В том числе и на радиостанциях. Так что всплеск зашифрованных радиопереговоров заметили заблаговременно. Еще до выхода польского флота в море. А потом сумели заметить усиление сигнала по мере его приближение. Что позволило своевременно развернуться в боевые порядки и подготовиться к бою.

Чтобы ускорить и упростить коммуникацию в боевой обстановке на РККФ применялась передача радиосообщений открытым текстом. Без предварительной шифрации. А чтобы неприятель был не в состоянии их оперативно понимать при перехвате, использовались так называемые — национальные смены. То есть, группы военнослужащих, говорящих на достаточно редких языках Союза. Разных. Со сменой раз в несколько дней сразу на всех кораблях. Произвольной смены без всякой системы.

Так что английские радисты, на приближающихся польских кораблях, начали перехватывать бессмысленный набор звуков. Что уже бывало не раз. Какие-то попытки их анализировать собственными силами не давало никакого результата. Потому что перехваты очень сильно отличались день ото дня. Так что эти ребята накапливали материалы. Специально для того, чтобы их сдать в метрополии на расшифровку. Полагая, что столкнулись с какой-то новой системой достаточно надежной и быстрой шифровки.

Вот и сегодня они с умным видом они фиксировали переговоры на табасаранском языке из лезгинской ветви нахско-дагестанских языков. Не понимая этого, впрочем. А в предыдущий раз — записывали фразы на калмыцком языке. Ну и так далее. Редкий день шло совпадение. Тем более, что «национальные смены» активно использовали одним им понятный сленг, в том числе специальный, разработанный в рамках повышения стойкости шифрования этими группами.

Активность советских радиопереговоров польские англичане тоже зафиксировали. Однако вида не предали. Она спорадически возрастала время от времени по неизвестным им причинам. И они это связывали с морскими перехватами, например, транспорта или рыболовецкого баркаса, которые занесло в территориальные воды Польши. А последнее время всякое бывало. Морская блокада, конечно, перерезала почти всякое судоходство в районе. Но случалось разное. В том числе и из-за несовершенной навигации. Особенно на гражданских судах класса «рабочая лошадка».

И вот — туман.

Малые эсминцы уверенно шли вперед. Хоть и не очень быстро. Все-таки видимость — дрянь.

И тут, прямо на них, из «молочных лохмотьев» вынырнули эсминцы типа «Новик», идущие строем фронта. Почти в упор. Кабельтовых десять, может пятнадцать. Не больше.

Мгновение.

И орудия кораблей РККФ начали стрелять, так как их загодя зарядили и изготовили к бою. Сразу. И довольно прицельно, ибо дистанции были смехотворные. Почти в упор. С такой дистанции промахнуться было сложно. Поэтому тот, кто первым открыл огонь и получил решительное преимущество. Вон — даже один 102-мм снаряд, взорвавшийся на палубе малого эсминца — выглядел катастрофой. А когда их там взрывалось два-три в течение минуты? А если больше?

Так что первый эшелон польского наступления отвернул и попытался ретироваться. Кто смог. Потому что «Новики» долбили из своих орудий как безумные, буквально засыпая противника снарядами. Взамен же почти не получая ничего. Ибо расчеты открыто расположенных орудий противника выкосило почти сразу при такой плотности попаданий.

И тут из тумана вынырнули английские эсминцы, проданные полякам. Все семь штук.

Они с ходу открыли огонь. Так как слышали канонаду и изготовились.

Тут уже «новикам» пришлось ретироваться.

Шустро.

Так как открыто расположенные орудия их почти что утратили способность «огрызаться» с первых же попаданий. Осколками людей посекло. То есть, их накрыла та же беда, что и малые эсминцы поляков чуть ранее.

Отвернули.

Включили дымогенераторы. И постарались отойти, огрызаясь из тех орудий, где еще осталась боеспособная прислуга. Прежде всего — кормовых. Но при активных маневрах этот огонь не отличался результативностью.

Польские эсминцы осмелели.

Ринулись вперед.

Бабах!

Раздался громкий взрыв торпеды. Слишком резонирующий в перестрелке.

Кто-то подумал, что это случайный снаряд попал куда-то в торпеду, заряженную в торпедный аппарат. Но нет. Это «Новики» пустили широкий веер своих «рыбок» на отходе. По азимуту движения противника. С тем, чтобы те в дымах на них нарвались.

По возможности.

Понятно, что с такого ракурса далеко не каждая торпеда взведется и сможет нормально отработать. Но не все, не значит, что все вообще в пустую. Вот — одна и нашла свою цель. А несколько секунд спустя прогремело еще пара взрывов. Это еще две «рыбки» нашли своих «рыбаков».

Для корабля водоизмещением в тысячу тонн даже одна торпеда — тяжелое испытание. Как