Малышка (СИ) - Яна Сокол

Звонок мобильного позволил мне удрать от каверзного вопроса. Тем более что я узнал, что хотел.

— Ты что-нибудь нарыл?

— Если позволишь вставить хоть слово, то расскажу, — усмехнулся Алекс. — Друзей у него в части не было. Нелюдимый и дёрганый, — сообщает он. — Начальство его не любило. Ни к чему не годный. Парни, мягко говоря, ненавидели. Если коротко, доносчик, трепло и трус.

— Я знаю причину его дерганности, — усмехаюсь я. — Наркоман он, а значит, неуравновешенный и непредсказуемый.

— А что, у нас теперь уже анализы не берут?

— Думаю, что он подкупал или еще как-то влиял на врача, — предполагаю я.

— Или покровительство генерала ему помогало скрыть свое пристрастие, — озвучивает мои мысли Алекс. — Был тут один парень, с кем он больше всех общался, хочу к нему наведаться.

— Я думал, ты уже?

— Нет. Его в изоляторе держат.

— Понятно. Будь на связи.

— Есть, мамочка.

Несносный.

Набираю Павла, нужно проверить информацию о бабушке Новикова. Хотя боюсь, что в таком состоянии он вряд ли бы к ней поехал, но чем черт не шутит.

— Померла она, полтора года назад, — перезванивает Павел буквально через двадцать минут. — Но только вот странное дело, свидетельство о смерти так и не получили, и пенсию за нее до сих пор кто-то стабильно получает.

— Думаешь, он?

— Не уверен. Его одноклассник и бывший сослуживец поведал мне одну занимательную историю. Новиков наш — тот еще отморозок. На одном из первых заданий мирную… — Павел замер на секунду, будто не зная, как сказать. — Короче, насиловал он всех женщин, что попадались ему на пути, и даже девочек, — выдавил из себя Павел. — Но в тот момент, когда всем казалось, что он достиг дна, его не только из армии не выкидывают, а, наоборот, вдруг дают чин. И откуда ни возьмись, у него и денежки появляются. Как-то раз, нажравшись в хлам, он похвастался в клубе, что теперь он элитный боец и теперь-то уж его все зауважают, и тем более какой-то там Арсений, — на секунду Павел замолкает. — Мне одному кажется, что он о нашем общем знакомом?

— Генерал Лебедев, — подтверждаю я и жду продолжения.

— Именно, только вот что мне кажется странным: слишком уж по-панибратски называет он Лебедева, — выдает он свои сомнения. — Ты так не считаешь?

— Зацикливаться на этом не будем. Давай адрес, проверю дом его бабки.

— Еще большую странность хочешь?

— Ты издеваешься? — рычу недовольно я. — Выкладывай уже все, что у тебя есть.

— Бабка его жила недалеко от того поселка, что мы проверяли, — быстро рапортует он, заставляя меня заскрежетать зубами. — А, вот еще, у него есть дом на побережье. Куплен недавно. Место сейчас скину, — тараторит он и кладет трубку.

Увидев адрес, понимаю, что не успею. Слишком далеко.

— Мне нужна группа, чтобы проверить дом Новикова, — сообщаю Роману, как только тот поднимает трубку. — Адрес я тебе скинул, отправь кого-нибудь.

— Я что, твоя личная гвардия парней на побегушках? — злится Роман. — Мои ребята, вообще-то, заняты на операциях.

— Мне плевать, где и что у тебя занято, я поручил ее тебе, а ты ее проворонил, — цежу я сквозь зубы. — Ты обязан ее найти.

— Черт, — он быстро кладет трубку.

Легко бросать в него обвинения, когда сам виноват.

Не уберег. Не удержал. По моей и только моей вине Малышка сейчас непонятно где. В порядке ли она? Мысль, что Новиков мог причинить ей вред, врывается в мозг, и мне хочется согнуться будто от боли. Это как удар под дых.

«Она в порядке. С ней все будет хорошо», — уговариваю себя, но не особо помогает.

Возвращаюсь на место встречи. Ждать просто невыносимо. Желание хоть что-то сделать распирает изнутри. Мысли не дают покоя.

Если бы не Валид… Жгучая ревность сжигает мое нутро, но при этом и тупая боль не дает вздохнуть свободно.

Кто бы сказал, что любовь такая, я бы лучше застрелился, чем позволил себе во всем этом утонуть.

Глаз сомкнуть не могу. Сны о ней меня преследуют. А днем еще хуже. Отсчитываю время до захода, чтобы снова окунуться в свой собственный мираж, где только и слышу ее плач и зов о помощи.

— Эй! — голос Алекса вырывает меня из моих мыслей. — Ты в порядке?

— В полном, — отрезаю я, не желая, чтобы он в это лез.

— Да по тебе сразу видно, — усмешка друга заставляет подняться в груди что-то темное и жгучее.

Отхожу от него, подальше от греха. Как же хочется сделать больно. Ему, себе, всему миру. Но только это Кире не поможет. Я и так отнял у нее слишком много времени своими заскоками.

Звонок от Романа немного разрядил обстановку.

— Там чисто, — бросает он. — Вряд ли там кто-то жил.

— Что-то еще?

Но Роман, ничего не ответив, отключается. Я понимаю его, хоть и не хочу. Дать слово и не выполнить обещанное — это не для него. Вот и мучается он, так же, как и я. Зря я на него наехал.

— Узнал что-то новое? — спросил я у Алекса, как только он появился.

— Да почти ничего, — покачал он головой. — Дружбан из СИЗО утверждает, что Новиков связался не с теми людьми. Слишком богатые и влиятельные. Новиков с ума сошел от радости, что ему так подфартило. Сорил деньгами налево и направо. Судя по тому, что ты сказал, он подсел на наркотики.

— Боюсь, подсел он на них давно, — качаю я головой. — Употреблял еще на своей старой хате, а ее назвать мечтой денежного парня никак нельзя.

— Получается, что у нас по нему ничего нет? — спрашивает разочарованно Алекс.

— Только дом бабки не проверили, — напоминаю я, не желая думать о том, что мы топчемся все на том же месте.

— Роман хотел туда Валида направить, — бросает Павел. А у меня все тело непроизвольно напрягается от его слов. — Так что… — от тычка Алекса он резко замолкает.

— Мы сами проверим, — бросаю я, отворачиваясь.

Решив спуститься на тросах, а не лететь на ближайшую опушку, откуда вертушка нас забирала, мы сэкономили себе время и уже через пятнадцать минут были у села в двадцати четырех километрах от того поселка, что мы обследовали до этого.

Если четыре дома можно назвать селом.

Причем из них лишь два дома стоят, а от остальных только бревна остались, да и то не везде.

Уже на подступах к хибаре я знал: его здесь нет и никогда не было.

Вдруг передо мной выбежал мальчуган с отгрызенным яблоком в руках.

Он встал истуканом и уставился на меня не мигая. Хорошо, что мы