Укрощение герцога - Элоиза Джеймс

Джиллиан не могла бы сказать, на какое из этих деяний Гризелда взирала с большим ужасом, но склонялась к мысли, что на второе.

– Мужчина, которого вы выберете, не будет интересоваться деревенскими простушками. Но вы получите удовольствие от роли Белинды. – Видя, что ей не удалось убедить Гризелду, Джиллиан добавила: – Она очень красивая женщина.

– Не имеет значения, – возразила Гризелда. – При том количестве румян, какие используют в любительских спектаклях, красота – скорее дело искусства, чем природы.

– Знаешь, Гризелда, не исключено, что это ты должна подумывать о ярмарке невест, – сказала Ансилла. – Например, есть герцог Холбрук. Выражаясь вульгарно, он хорошая добыча, особенно теперь, когда покончил с виски.

Внезапно Джиллиан осознала, что забыла сообщить матери о своих намерениях в отношении герцога.

– Вовсе нет. – Гризелда передернула плечами. – Хотя я отношусь к Рейфу с большой теплотой: он был школьным приятелем моего брата. Он называет меня Гриззи.

Ансилла водрузила бровь на место.

– Понимаю. А как насчет других джентльменов, моя дорогая? Ты ведь еще молода.

– Я размышляю об этом, – сказала Гризелда. – Подумаю основательнее, когда откроется сезон.

«Чудесно, – пронеслось в голове Джиллиан. – Те немногие мужчины, которых не захомутала Имоджин, попадут в сети Гризелды».

Глава 25

Вульгарное поведение замечено, осуждено и наказано

Конечно, Имоджин не собиралась этим вечером в Силчестер. Хотела ли она отираться среди женщин вроде Кристабель? После недавней эскапады, выставив себя на обозрение жителей графства, она вернулась в свою комнату, благоухая дешевым вином и усталая до изнеможения.

Должно быть, поэтому она нетвердой рукой намалевала черным вокруг глаз. А в уме не переставала приводить доводы в пользу такого приключения. А почему, собственно говоря, ей не поехать? Поцелуи Рейфа не значили ничего. Это был знак утешения. Каждый мог бы таким образом осушить слезы подвернувшейся под руку женщины, которой случилось похлюпать носом в его жилетку. Но ее предательское тело не признавало этих доводов здравого смысла.

За столом она несколько раз встречалась взглядом с Гейбом, однако он казался настолько незаинтересованным, что у нее начинался озноб. Как она могла целовать того, кто никак на нее не реагировал? Это потому, успокаивала она себя, что он хороший актер. В карете, когда он целовал ее, глаза его не были бесстрастными. Но за обедом голос его звучал отчужденно…

Дверь отворилась.

– Имоджин! – воскликнула ее младшая сестра, стремительно захлопывая за собой дверь. – Что ты надумала?

– Собираюсь выйти, – раздраженно ответила Имоджин, пожалев, что Джози не осталась в Шотландии. – И право же, тебе следовало сначала послать горничную узнать, приму ли я тебя, Джози.

– Если бы мне пришло в голову, что я застану тебя за нечестивым занятием, я бы так и сделала. Могу лишь предположить, что ты снова отправляешься в Силчестер. Мне следовало догадаться об этом, как только ты сообщила Гризелде о своей головной боли.

– Откровенно говоря, я именно туда и собираюсь. Я получила удовольствие от первого приключения.

– Мистер Спенсер тобой не интересуется, – заявила Джози.

– Когда ты успела стать экспертом в этих вопросах? – спросила Имоджин, накладывая на щеки такое количество румян, что стала похожей на прачку в день стирки.

– С тех пор как они стали меня интересовать. Имоджин, мистер Спенсер не смотрит на тебя с должным вниманием и восхищением. Уж конечно, этого достаточно, чтобы не пренебрегать осмотрительностью. К чему рисковать репутацией ради человека, который выглядит столь же заинтересованным тобой, как женатый викарий?

– Гейбриел Спенсер не из тех, кто открыто проявляет чувства, и именно потому, что опасается за мою репутацию, – с достоинством возразила Имоджин.

– Ну, если он столь хороший актер, то остается только догадываться, сколько у него было таких маленьких интрижек, – заметила Джози. – При том, что он доктор богословия.

Имоджин была вынуждена признать справедливость этого наблюдения. Гейб вполне мог бы пойти на сцену. Никогда бы и за миллион лет она не подумала, что это тот же самый мужчина, что со смехом вытаскивал ее из бочонка с вином.

– В качестве вдовы я могу провести вечер в обществе мужчины без надзора, – парировала она. – Если бы мы были в Лондоне, он мог бы вечером повести меня в театр.

– Пойти в театр посмотреть приличную пьесу – не то же самое, что переодетой ускользнуть тайком в злачное место и, будем называть вещи своими именами, Имоджин, с недостойным спутником.

– Ты только что сказала, что он профессор богословия. Едва ли можно назвать такого человека недостойным.

– Я бы не стала его так называть, если бы мне не стало известно, что он выманивает из дома одну из моих сестер и отвозит в сомнительную гостиницу, где она поет дуэтом с особой легкого поведения. – Джози взяла румяна и как бы невзначай потерла ими губы. – Разве этот факт не свидетельствует о его недостойном поведении?

Имоджин уставилась на свое отражение в зеркале. Конечно, Джози права.

И все же прошлая ночь превратила ее в женщину, не нуждающуюся в прикрасах, потому что на ее щеках заиграл естественный румянец, легкое головокружение будоражило ее и…

Во все время обеда Гейб избегал встречаться с ней взглядом, а Рейф нет. Будто он намеренно мучил ее. Он сидел во главе стола, развалясь, как если бы был пьян, а его длинные пальцы сжимали ножку бокала с водой. Не было похоже, что он страдает от отсутствия виски или хочет вина, которое Бринкли наливал другим.

Сама она от вина отказалась. Она никогда не была особенно привержена к спиртным напиткам и не видела основания пить что-то, в чем было отказано ее хозяину. Рейф это заметил. В глазах его что-то блеснуло, но она не смогла истолковать этот блеск.

И был в его глазах намек на то, что он помнит их поцелуи и думает о них, и это ее смущало, и она ерзала на стуле. И все же… разве он что-нибудь сказал ей? Показал хоть едва заметным жестом или намеком, что хотел бы поцеловать ее снова? Нет.

Джиллиан сидела слева от него, а она сама – справа. Большей частью они говорили о пьесе. Джиллиан провела весь день, вырезая из нее текст ролей, а у Рейфа находилось что ответить на каждое ее замечание.

После того как они закончили спорить по поводу реплики, которую Джиллиан считала бесцветной, а Рейф необходимой и, конечно, ее должен был произносить Доримант, Имоджин наконец сказала:

– Рейф, как это ты сумел так быстро запомнить слова своей роли?

– О, такая уж у меня память, – ответил он непринужденно.