Третье яблоко Ньютона - Елена Котова

Полковник Брюсов отставил стакан, хлебнул воды и снова с наслаждением закурил. Посмотрел на Александра с особенным таким выражением:

— А теперь, Саня, колись, как было на самом деле. Не поверю, что ты тогда, полгода назад, просто так в эту тему вгрызся.

— Хотите верьте, хотите нет, просто так. Ворошил я ее досье, наткнулся на одну старую фотографию. Припомнил, что сам видел барышню однажды, из окна, как она двадцать лет назад перед нашим зданием колесо на машине меняла. Так и стоит у меня эта картинка перед глазами. Я все это припомнил, сопоставил, прикинул, что за человек. Если эту дуру не прикрыть и не спасти, она столько дел наделает, что никому мало не покажется. У нее ж головы нет, одни чувства. Поэтому считайте, Игорь Иванович, что мы просто провели превентивную операцию. Вот, все как на духу.

Глава 16

Третье яблоко

— Ваша честь, мы категорически отрицаем выдвинутые против нашей подзащитной обвинения, а также обвинения, которые могут быть выдвинуты в дальнейшем, при условии, что преследование нашей подзащитной будет продолжаться. С вашего разрешения, однако, мы вернемся к основаниям, позволяющим нам занимать такую позицию, в конце нашего ходатайства. Сейчас же мы хотели бы просить вас, Ваша честь, и ваших коллег рассмотреть вопрос о том, насколько законно и правомерно уголовное преследование нашей подзащитной, осуществляемое уважаемой полицией города Лондона. Полагаю, это центральный вопрос, и он требует рассмотрения с нескольких сторон, а именно с субстантивной, процессуальной и конституциональной. Последнее особенно материально, поскольку решение, по нашему мнению, должно не вступать в противоречие с имеющими силу международно-правовыми обязательствами, принятыми на себя Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии, в то время как уважаемое следствие руководствуется уголовным правом Англии и Уэльса…

В тот день Мэтью действительно пришлось много говорить. К вечеру, когда он звонил Варе, он даже слегка охрип, его мягкий баритон звучал надтреснуто.

— Right. Here we are. Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказал подробно?

— Как получится. Чем закончилось?

— Во-первых, уже положительно, что сегодня закончилось. Я рассчитывал, по меньшей мере, на два дня. Во-вторых, нам, естественно, отказали.

— Какой кошмар! А почему?

— Это не кошмар, Варя. Мы же и не рассчитывали в суде нижней инстанции все решить. Не надо паники. Почему отказали? Не признали основания убедительными. Текст решения суда еще дорабатывается, получу его через три-четыре дня. Может, тогда и поговорим, когда ты его тоже прочтешь?

— Я все равно не разберусь, что там написано. Расскажи лучше своими словами, ну хотя бы самую суть.

— Понимаю. Как тебе это кратко и понятно объяснить? Alright… Мы с тобой положили в основу ходатайства, что следствие основано на информации, которая, по крайней мере, в существенной ее части, получена незаконно. Для оценки законности полученной следствием информации судья руководствуется признаками законного или незаконного получения информации, которые описаны в уголовном процессуальном кодексе. Это я упрощаю, чтобы было понятнее, но потом мы сможем к этому вернуться. Если захочешь. Такой признак, как получение информации в рамках внутренних Правил и положений твоего банка, имеет аналогии. Скажем, с получением информации при внутреннем дознании тех организаций, которые такие функции имеют. Это как раз описано в процессуальном кодексе, но и это само по себе уже некая серая зона. Помнишь, мы с тобой обсуждали мой кейс о незаконных дознаниях, которые проводили британские налоговые органы? Там были признаки незаконного получения информации, и я построил тогда на этом свою защиту. Поскольку это, как я сказал, серая зона, мне тоже пришлось тогда добиваться от суда признания создания прецедента. Помнишь?

— Помню, я правда пока все понимаю. Дальше…

— В нашем с тобой случае судья посчитал, что аналогия вроде бы есть, но руководствоваться уже созданным прецедентом он не может. Почему? Потому что оценка схожести требует анализа обязательств, которые приняла на себя Британия при подписании соглашения об учреждении банка, которые являются обязательствами более высокого порядка, чем национальный процессуальный кодекс, потому что это международные обязательства. Но международные обязательства — это плоскость публичного права. Поэтому там нет — по понятным причинам — описания процедур для оценки законности получения информации при преследовании в рамках уголовного законодательства в одной из юрисдикций-субъектов этого права. Понятно?

— Не-а. Не очень.

— Тогда еще короче. Судья не смог в этом разобраться. Теперь ясно?

— Ага. Так бы и сказал сразу, судья — дурак.

— Я бы сказал, что судья того уровня, который требуется для суда этой инстанции. Теперь я буду готовить апелляцию в апелляционный суд, в Court of Appeal.

— Это на Стрэнде? Такое красивое здание со шпилем? А когда?

— Дня через три я получу сегодняшнее решение, потом неделя на подготовку апелляции, пара дней на зазоры, а потом еще месяц, потому что апелляция подается не позднее, чем за месяц до слушания. Но скорее всего, будет хотя бы одно предварительное слушание, значит, добавь еще неделю. Так что где-то в конце августа — начале сентября, в зависимости от того, какое окно найдется в графике судебных заседаний. Отпуска, потом разгребание накопленного за лето. Ориентируйся на середину сентября, так реалистичнее.

Был конец июня, в Москве стояла жара, в городе было тяжело. Варя уезжала на дачу к лучшей подруге Ленке, маялась там ожиданием. Они с Мэтью уже сделали всю работу, которую можно было делать вместе, теперь ее помощь не требовалась, и ему было незачем приезжать в Москву. Варя могла только ждать, больше у нее не было занятий, если, конечно, не считать ее переводов и дизайнерских проектов.

С начала июля, как водится, начались пожары, удушье города усиливало маяту. Даже на даче пекло невыносимо, воздух был застойный, мертвый, а крики петухов ранним утром — нерадостными. Варя читала книжки, спала, работала над переводами, в город ездила только проконтролировать свои стройки. Жара действовала на нее еще хуже, чем тот холод зимой, так ей теперь казалось. Ей хотелось звонить Мэтью, говорить с ним, что-то обсуждать, что-то вместе писать, переделывать. Даже это было бы счастьем. А уж если бы он приехал… Но никакого повода для приезда не было. Как там у него двигалось ее дело, она толком не понимала. Бумажки, которые Мэтью время от времени пересылал ей, казались сплошь юридической абракадаброй. Мэтью и сам отмечал, что пересылает их ей так, к сведению, никакого собственного анализа этой галиматьи от Вари не требуется. Варя продолжала дальше маяться ожиданием, пыталась держать себя в руках, лишь время от времени позволяя себе написать Мэтью мейл и стараясь, чтобы ее письма были легкие, без признаков тоски, отчаяния и летней одури. Мэтью иногда отвечал, но бывало, что и нет. «Ах, лето красное, любил бы я тебя…».

Мэтью быстро отправил апелляцию, занялся другими клиентами — при всей любви к Варе надо было и деньги зарабатывать. Грейс с детьми уехала в Португалию на три недели, он собирался присоединиться к ним в конце месяца. В Лондоне теплые дни конца июня сменились на косой холодный дождь, на ветер, рвущий зонты из рук. Хотелось солнца. Съежившись от холода, с поднятым воротником плаща Мэтью ходил под дождем на Стрэнд, в Court of Appeal, согласовывал какие-то дополнения. Тем не менее жаловаться было не на что, все двигалось своим чередом и на удивление споро. В судах шли ему навстречу: что же, опыт не пропьешь, за четверть века он научился общаться с судебными крысами. До дрожи хотелось на солнце. Мэтью считал дни до отъезда в Португалию, где они с Грейс будут играть в теннис на рассвете, до жары, а после завтрака, отправив ее с детьми на пляж, он будет лениво лежать в садике коттеджа, время от времени спускаясь к морю по обжигающим каменным ступенькам, стараясь не оцарапаться о колючки сползающей со стен буйной растительности. Ни о чем, кроме теплого моря и раскаленного пляжа, он не мог думать. Мэтью пробегал Варины мейлы, угадывая читавшуюся между строк маяту и тоску, и откладывал их. Ее дело двигалось, он делал все, что должен был, как всегда, на совесть, а говорить с ней по телефону было не о чем и незачем, только подбрасывать щепки в костер сумбура ее души. Тот необъяснимый взрыв в Петербурге еще не изгладился из памяти.

Мэтью сидел в офисе за столом, уставившись на дождь за окном, то рассеянно мечтая о море, то возвращаясь к висящему на экране его компьютера письму по картофельному кейсу, когда раздался телефонный звонок.

— Мистер Дарси, леди Укфилд, уголовное отделение Апелляционного суда. Как вы поживаете? Хорошо? У нас к вам необычное предложение: наш план заседаний на конец августа и сентябрь просто трещит — так много слушаний. Если вы не планируете новых репрезентаций, можно попробовать ускорить слушание по вашему кейсу. Понимаю, что вы должны посоветоваться с вашим барристером, но пока предварительно спрашиваю. Что вы думаете насчет четвертой недели июля?