Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

– Закрытое Административное Территориальное Образование. Это – ныне широко известный «Арзамас-16» (здесь куётся ядерный щит родины), образованный по приказу Лаврентия Берии в 1940-х годах, курировавшего «Атомный проект». А тут под ногами, близ «объекта» путаются какие-то паломники: источничек, водичка, землица, иконочки, лампадки, маслице, поплавочки, фитилёчки…

И вот, в результате операции «Перехват», была сорвана попытка тяжкого преступления. («К Серафиму нельзя – он в «зоне”»!) А тогдашний первый секретарь Горьковского обкома Христораднов вскоре стал председателем Совета по делам религий при Совмине СССР…

Осенью 2007 года 12-е Главное управление Минобороны (ГУМО) отметило 60-летие, причём в храме Христа Спасителя. 12-е ГУМО проводит ядерные испытания, принимает от промышленности ядерные заряды, отвечает за их сохранность и боеготовность. Церковное благословление потенциального Армагеддона выглядит как-то непривычно. Но так как наше ядерное оружие создавалось в Сарове (Арзамас-16), то теперь оно находится под покровительством преп. Серафима Саровского [259] .

«Зачистка» Саровской обители началась вскоре после революции. 5 августа 1919 г. Расстрел близ Сарова в канун праздника Преображения почитаемой народом болящей девицы Дуняши, разбитой параличом и 30 лет прикованной к постели, а также четырёх других девушек, пожелавших разделить её участь и оставшихся при ней во время ареста.

Видение одному из очевидцев Духа Святого в виде голубя: когда девушек везли на расстрел, красноармейцы по дороге их секли, и большой белый голубь закрывал девушек своими крыльями, принимая на себя удары. В дополнение к этому свидетельству другие очевидцы сообщали, что один солдат в страхе отказался стрелять, так как увидел «что-то белое», закрывавшее Дуняшу, которую подруги держали под руки [260] .

4 декабря 1920 года. Вскрытие мощей преподобного Серафима Саровского. Мощи (якобы) выкрадены при перевозке и сохраняются благочестивыми верующими (народное предание) [261] .

Впрочем, некоторым «церковникам» удавалось проникнуть «к Серафиму» ещё до Великой Отечественной войны. Одним из них был будущий епископ Гермоген (Голубев). Арестованный в 1931 г., архимандрит Гермоген пребывал «на покое» десять лет в лагерях, в бывшей Саровской Пустыни. Клуб лагеря, где часто устраивались лагерные суды, находился в соборе Пустыни, где когда-то покоились мощи преподобного Серафима [262] .

Облавы на богомольцев проводились в Дивеево регулярно, но особенно сильные «зачистки» бывали накануне церковных праздников. Вот как два молодых москвича чудом ускользнули от щупальцев охранки.

С детства Кирилл Каледа и Юра Минулин любили путешествовать, но не просто как туристы, а со смыслом, по святым местам своей родной Москвы, своей родной страны. 31 августа 1984 г. – день памяти преподобного Серафима Саровского, Кирилл и Юра с друзьями отправляются в Дивеево. Народу понаехало туда чуть ли не со всей России. Все храмы в этом провинциальном знаменитом посёлке были разрушены, поэтому ближе к ночи паломники потянулись в лес к тому камню, на котором, по преданию, молился Преподобный. Люди читали акафист за акафистом, как вдруг тишину разрезали грубые голоса, затрещали ветки деревьев. Со всех сторон паломников окружала милиция. Быстро сообразив в чём дело, старушки (им-то терять было нечего, и ясно, что стражи порядка интересовались не ими) взяли в кольцо священника и молодёжь. Всю ночь милиция пыталась хоть кого-то выдернуть из-за бабушкиного оцепления, но это им не удалось. Осада длилась довольно долго. Закончилось молитвенное стояние только к утру. Терпение же милиционеров иссякло намного раньше, и они без всякого «улова» покинули дивеевский лес… [263]

Но не всем удавалось безнаказанно вырваться из подобной переделки. В начале 1980-х годов в стенах Ленинградской духовной академии появился новый преподаватель. Александр Михайлович Копировский, научный сотрудник музея Андрея Рублёва, регулярно приезжал из столицы и читал студентам IV курса церковную археологию. Так продолжалось несколько лет, но к началу 1984/1985 учебного года блестящий специалист в списке преподавателей уже не числился, и чтение курса церковной археологии было поручено мне. (Через несколько лет «эстафету» принял преподаватель Санкт-Петербургской академии художеств игумен Александр (Фёдоров)).

Естественно, интересуюсь: в чём причина? Окольными путями, через третьих лиц, дошли слухи: летом Александр Михайлович «с сотоварищи» отправился в паломничество к преподобному Серафиму, в Дивеево. Ну, а где Дивеево, там и «Арзамас-16», – они отдельно не бывают. И на пути «к источничку» нашего богомольца «взяли» «люди из органов». (Из каких «органов» – объяснять не надо. Это молодая поросль может спутать НКВД с КВЖД.) «Сигнал» пошёл «куда надо», и рабу Божию Александру с академией пришлось расстаться. Ведь «Арзамас-16» – гордость ВПК (военно-промышленный комплекс) – числился за Средмашем (Министерство среднего машиностроения). А со «Средней Машей» не шутят…

Но время госпартконтроля шло к концу. В октябре 1990 г. был принят закон, согласно которому Совет по делам религий лишался властных полномочий по отношению к Церкви и превращался в информационный, консультативный и экспертный центр. А вскоре эту контору вообще упразднили; вместо неё в Верховном Совете была образована Комиссия по свободе совести и вероисповеданиям…

Но это – в Москве, а в Киеве выживший там, в отличие от России, Совет по делам религий напомнил о своём существовании. В заявлении Совета, оглашённом в июне 1992 г., отмечалось, с одной стороны, что государство не вмешивается во внутренние дела Церкви. Но тут же решительно утверждалось, что Совет поддерживает и признаёт только митрополита Филарета (Денисенко; агентурная кличка – «Антонов»).

Остальных же 18 украинских епископов (из 20-ти архиереев Украины) за то, что они выступили против киевского владыки, Совет считает отныне самозваными. Причиной непризнания решений Архиерейского собора УПЦ, сместившего Филарета, Совет назвал несоблюдение процедуры: по уставу-де только предстоятель Церкви может созвать собор. Однако Совет «забыл», что УПЦ ещё не являлась автокефальной Церковью, а предстоятель единой Русской православной Церкви этот собор благословил. Для властей, видимо, чем скомпрометированнее «партнёр», тем удобнее им управлять. И донельзя скомпрометированный Филарет оказался удобнее вновь избранного митрополита Владимира (Сабодана) (Московский патриархат) [264] .

Таким образом, «советские» действия поставили Церковь на грань раскола, который вскоре выплеснулся из митрополичьих канцелярий на приходы и на улицы. Так напоследок Совет по делам религий спровоцировал на Украине «духовный Чернобыль». В самой Церкви нашлись люди, которые воспользовались государственной поддержкой в своих делах, а затем за это стали расплачиваться. Расплачиваться душами пасомых.

Иноверие, инославие

На одном из миротворческих форумов владыка познакомился с Александром Чаковским, тогдашним главным редактором «Литературной газеты». Представляясь собеседнику, владыка отрекомендовался: «Митрополит Никодим, сын рязанского коммуниста». А шеф «Литературки», назвав своё имя, добавил: «Внук одесского раввина». Кстати, у владыки были хорошие личные отношения с раввином ленинградской хоральной синагоги; они